Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник) - Тырин Михаил Юрьевич. Страница 64

Все взгляды устремлены на нее. Ивена лукаво улыбается и опускает веки.

Девочки смеются.

– Нам нечего и мечтать об этом! – говорит Эльхена сквозь смех. – Может, за Гелленой приедут послы? Она из колдовского рода.

– Отстань! – хохочет Геллена, пунцовея, – замолчи! Я не колдунья!

– Разве ты не хочешь замуж за принца? – спрашивает Ивена словно бы в шутку, но суженные глаза ее блестят все ярче и холодней.

– Это же сказка!

– Это иносказание, моя дорогая, – мягко говорит Ивена, вставая из кресла. Подняв взгляд, она возвышает голос: – Это иносказание, милые девушки. Смысл его в том, что девушка добрая, смиренная и трудолюбивая может рассчитывать на самое удачное замужество.

– О, как скучно, – бормочет Ринна.

– Ты еще слишком молода, чтобы понимать, – ворчливо замечает тетушка, прежде чем оставить неблагодарных слушательниц. Она снова смотрит в пол, кутается в шаль, складывает губы куриной гузкой и выглядит самой обычной надоедливой брюзгой. Но в дверях она оборачивается и находит взгляд Геллены.

– Если хочешь, дорогая Гелле, навести меня как-нибудь. Я научу тебя… печь пирожки по моему особому рецепту.

Улыбнувшись, Ивена уходит.

Ее провожает молчание. «Пирожки? – безмолвно повторяет Геллена. – О чем она? Обычные пирожки с яблоками, даже без корицы, Лореана печет лучше… Что за тайны? Ой! Она же говорит про дремознатство. О Дева, как все странно. Загадочно. Я хочу знать».

– Может, мы еще расскажем страшных историй? – наконец спрашивает Ринна.

– Нет! – кричит Люна.

– Да, – говорит коварная Эльхена и прибавляет: – Гелле, а ты знаешь страшные истории? Может, колдовские?

Погруженная в размышления Геллена вздрагивает, услышав оклик. Мгновение она недоуменно смотрит на подругу, потом приходит в себя. Колдовские истории? Геллена знает историю о любви, которая обернулась смертью, но знает и то, что никогда никому не станет ее пересказывать. Все же ей хочется отличиться и чем-нибудь напугать подруг, и она роется в памяти. О чем бы поведать?

– Я знаю… – неуверенно начинает она, – я знаю историю о тоскующих призраках.

– Расскажи!

Геллена помалкивает, собираясь с мыслями. Ее слов ждут. Люна заранее прижимается к юбке Кионы.

– В глубине Королевского Леса… – начинает Геллена и поправляет себя: – Нет, не так. Когда люди умирают, они уходят из Сна в Явь. Но некоторые умершие не могут добраться до Яви. Это те, кто при жизни был очень несчастен. Настолько несчастен, что лучше даже не представлять. Их души собираются в глубине Королевского Леса, там, где бьет родник мертвой воды. Эту воду они пьют и едят, чтобы не исчезнуть… Там они по-прежнему несчастны. И они хотят уйти хотя бы куда-нибудь. В окончательную Явь или обратно в жизнь. Есть пророчество, в которое они верят. Оно говорит, что их может спасти любовь. Взаимная любовь. Призраки ищут любви живых. Надежда придает им сил, и они могут притворяться живыми людьми, пока надеются, и даже колдовать, показывая чудеса. Но они не помнят, что такое любовь, и поэтому пытаются добиться обещания руки и сердца… Нам нужно быть осторожными. Тот, кто не любит, но хочет жениться, может оказаться тоскующим призраком.

Воцаряется тишина.

По коже Геллены подирает озноб: под конец она попыталась пошутить, но у нее не получилось. Совсем не получилось.

Она опускает глаза. Подруги тоже смотрят в пол, кусают губы, теребят юбки. Потом маленькая Люна робко говорит:

– Но если любовь может их спасти, значит… Ведь нужно спасти их! Им же так плохо!

– Да, это так, – медленно говорит Геллена. – Но кто сможет полюбить тоскующего призрака? И не стать от этого несчастным, страшно несчастным? И не превратиться в призрака сам?

– О Дева!.. – выдыхает Эльхена. – Гелле, я испугалась.

Она натянуто смеется. Остальные тоже улыбаются или пытаются улыбнуться, но они бледны.

За окном воет собака.

Это так жутко, что всех просто подбрасывает. С криком Люна кидается к шкафу и прыгает прямо внутрь.

К собаке присоединяется вторая, затем третья.

– Ох, – говорит растерянная и смущенная Геллена, – это за мной. Их прислали, чтобы проводить меня до дома. Простите, что они заставили вас испугаться.

– Мы и так пугали друг друга, – вздохнув, говорит Эльхена и серьезно прибавляет на правах старшей: – Не стоило делать этого так поздно вечером. До встречи в храме на спевке, Гелле.

На кухне холодно. Остывшая печь стоит, как покинутая крепость. Сквозь вымытые окна льется ясный дневной свет, но стены и потолок покрывает копоть, и оттого свет кажется серым.

– Взгляни-ка на это, Гелле, – говорит Ивена.

Она стоит над разделочным столом. На стол водружен большой таз, полный воды. Геллена сидит напротив, облокотившись о стол и подперев голову кулачками. Рядом с тазом лежит горка мелких камней. Ивена берет один из них и кидает в воду: по воде идут круги, отражаются от стенок, пересекаются и смешиваются. Наконец вода вновь спокойна.

– Песня Девы Сновидений, – говорит Ивена, – как родник. Дева создает воду песен, в которой наши души плавают, как рыбы. Но эта вода никогда не бывает спокойной. Каждый поступок, каждое слово порождает в ней такие круги. Они распространяются далеко-далеко, отражаются друг от друга, пересекаются, смешиваются… Тот, кто видит эти круги и понимает их язык, видит и понимает мир намного глубже, чем тот, кто живет, не задумываясь.

Геллена слушает, затаив дыхание. Она чувствует себя сейчас такой же водой: легкие бегущие круги любопытства над глубочайшим изумлением. Это – тетушка Ивена? Та самая тетушка, которая так скучна и так досаждает всем своими нравоучениями? Может, ее подменили? Та тетушка, верно, и слов-то таких не знает, какие произносит эта, другая…

Тетушка Ивена – дремознатец.

Это самая потрясающая вещь, которую Геллена когда-либо слышала. Удивительнее, чем любое колдовство. «От колдовства, – умудренно думает она, – ждешь невероятного и удивительного, а оно оказывается просто работой. От тетушки Ивены можно ждать только скукотищи – а она оказывается дремознатцем. Вот это и есть чудеса!»

В самом начале тетушка честно созналась, что она еще не до конца постигла науку. В город она приехала ненадолго, повидать родню. Дома, на побережье, она числится в ученицах настоящего мастера. Но азы она может объяснить Геллене и сейчас.

– Можно еще сказать, что всякая вещь и всякая жизнь дополняют песню Девы своим эхом, – продолжает Ивена. – А также всякая смерть.

Холодок катится по спине Геллены. Задержав дыхание, она поднимается со стула и смотрит внимательней – но не на тетушку, а на воду.

Она не призналась бы в этом, но эта, новая Ивена ее немного пугает.

– Есть и обратная связь, – говорит та. – Где сталкиваются две волны – рождается новая. Где согласно звучат два эха, зачинается новый звук. Если ты выучишь язык, на котором поется Сон Жизни, то сможешь управлять поступками и словами людей, а также живой и мертвой природой.

Геллена закусывает губу. Она мало что поняла, но ее охватывает благоговение. И все же увлеченность не до конца затмила ее разум. Она не может не повторить вопроса:

– Тетушка Ивена… разве это не ведьмовство?

Та качает головой.

– Ты многое знаешь, милая. Разве тебе не рассказывали, что ведьмы используют силы Смертной Яви?

– Конечно.

– Ведьмы приводят в мир смерть и используют ее эхо для изменений. Потому что нет эха сильнее, чем эхо смерти. Теперь ты понимаешь?

– Да. Кажется, да. Это не ведьмовство, потому что используются только силы жизни. Но…

Ивена величественно кивает.

– Спрашивай, – одобряет она. – Хорошая ученица должна задавать много вопросов.

Впервые нравоучения тетушки приходятся Геллене по душе. Она смотрит на Ивену с искренней улыбкой.

– Но как они используются? Где взять силы, чтобы… изменять Сон Жизни? Некромантиссы поддерживают Деву своими песнями, они могут петь разные Сны – Сны Земли, Сны Воды… А здесь?