Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник) - Тырин Михаил Юрьевич. Страница 84

– Вы скажите, я постараюсь, – пообещал Пашка.

– Хорошо, я скажу. Ты в царстве зла.

– Как это?! Каком еще царстве? Я же просто залез в подвал…

– Это не просто подвал. Это вход в мир боли и страданий. Вокруг тебя все ненастоящее. И люди, которых ты там видишь – совсем не люди.

– Не пугайте меня, – проговорил мальчик. – Меня и так тут все пугают.

– Не веришь… – вздохнул старик. – Ну, хорошо. Тогда попробуй просто достать до меня рукой.

До внешнего мира, залитого летним солнцем, было совсем недалеко. Пашка протянул руку и… ничего не почувствовал! Совершенно ничего – ни солнечного тепла, ни ветерка. И до Корнеича он достать не смог, рука словно провалилась в пустоту.

В испуге он отдернул руку. Посмотрел на нее внимательно, но так ничего и не понял.

– Как же так? – в изумлении проговорил он. – Вы же совсем рядом, а я не смог дотянуться.

– Если ты захочешь выйти, то точно также никуда не попадешь. Теперь понимаешь?

– Не очень, – признался Пашка. – Я же как-то сюда вошел, значит можно и выйти. Только выход никак не найду.

– Правильно, не найдешь.

– Скажите моим родителям, что я здесь. Я думал, мой брат скажет…

Корнеич снова покачал головой.

– Никто ничего не сможет им сказать – ни я, ни твой брат. Постарайся понять малыш, хотя это будет непросто. Ты вне времени. И то место, где ты находишься, оно тоже вне времени. Ты можешь состариться, а у нас тут не пройдет и секунды. Зло существует само по себе, для него не существует минут, дней, недель.

– Я, кажется, понял… – нерешительно проговорил Пашка. – Вон те ребята, они и вчера так же стояли и не шевелились.

– Для них не было никакого вчера, оно было только для тебя. Все время, пока ты проводишь там, у нас помещается в один крошечный миг.

– Как же в один миг? – удивился Пашка. – Вы же со мной говорите уже несколько минут.

– Я – да. Я могу ненадолго проникать сквозь время и оказываться вне его. Почему, объяснять некогда. Сейчас я хочу сказать только одно: никто не поможет тебе выбраться, рассчитывай только на себя. И главный мой совет – не бойся. Никогда ничего не бойся, иначе останешься в царстве зла навсегда.

– Я не понимаю… – замотал головой Пашка. – Какое же это царство? Это просто старый подвал, большой и грязный.

– Ты ошибаешься. Ты еще многого там не видел. Все поймешь в свое время.

– Я хочу сразу все понять!

– Мне пора, я не могу слишком долго задерживаться с тобой, иначе не вырвусь обратно. Поговорим позже, я постараюсь что-нибудь придумать.

– Подождите, как же вы меня найдете? А если я буду в другой комнате?

– Это не имеет значения. Помни, малыш, ты не должен ничего бояться. Прощай…

Лицо Корнеича исчезло, Пашка вновь видел только кусочек старого сада и застывшие фигуры деревенских ребят. За все это время во внешнем мире ничего не изменилось. Абсолютно ничего. Ванька по-прежнему где-то рядом, папа – в сарае, мама с бабушкой на кухне. Все занимаются своими делами, и никто не знает, что бедный Пашка попал в заточение и испытывает адские муки.

Он спустился и сел на кровать. Ну и дела! Никогда бы в такое не поверил, если бы сам не видел Горлоноса с Дум-Думом, не слышал голоса чудовищ в барокамере… И эти деревенские пацаны – они в самом деле не сдвинулись ни на миг со вчерашнего дня. Так и стоят среди клубов застывшего сигаретного дыма.

И все же на душе у Пашки полегчало. Теперь он не один. Теперь хотя бы старик Корнеич узнал, что ребенок попал в беду. И даже обещал что-нибудь придумать.

В этот момент в дверь постучались. Пашка вскочил с кровати.

– Войдите, – сказал он, но никто не вошел.

Мальчик на цыпочках подкрался к двери, прислушался. В коридоре стояла тишина. Он осторожно приоткрыл дверь и увидел тарелку с обедом. Опять та же невкусная холодная каша.

К этой еде было противно прикасаться, но в животе все сжималось от голода. Пашка долго смотрел на кашу, не решаясь положить в рот хотя бы ложку. Наконец, не выдержал и попробовал. Как и в прошлый раз, внутри сразу стало холодно.

Впихнув в себя еще пару ложек, Пашка отставил тарелку. Он задумался. Если Дум-Дум заболел, значит, тарелку принес кто-то другой. Но кто? Уж наверное не Горлонос. Тот не стал бы робко стучаться, он просто вошел бы в комнату и наговорил массу слов о пользе лечения.

Значит, у Горлоноса есть и другие помощники. Интересно бы на них поглядеть. Наверное, они такие же уроды, как Дум-Дум, раз даже стесняются показаться.

Пашка сел на кровать, привалившись к голой каменной стене, и закрыл глаза. Хорошо бы уснуть и увидеть во сне что-нибудь приятное. Это куда лучше, чем сидеть и вот так маяться. Пашка как-то не привык ничего не делать. Он не умел просто сидеть и отдыхать, ему обязательно нужно было какое-то занятие. А чем тут займешься? Разве что стены разрисовывать…

Он посмотрел на стену. А может, правда, что-нибудь написать? Для тех, кто попадет сюда позже. Оставить весточку, что был тут такой Пашка… Впрочем, писать надо что-то полезное – совет или пожелание, а Пашка ничего посоветовать пока не мог. Он сам нуждался в совете.

И тут ему показалось, что он видит на стене какие-то строчки. Неужели, кто-то уже оставил здесь послание?

Бодро соскочив с кровати, мальчик приблизился к стене. Действительно, там была надпись, но такая старая, что половину слов не разглядишь. Пашка провел по стене рукой, стирая пыль. С большим трудом ему удалось разобрать следующие слова:

«Не знаю, кто ты и как сюда попал. Но если тебе дорог твой рассудок, если не хочешь сойти с ума – убей в себе напрасные мечты. Перестань надеяться, потому что жизнь твоя отныне с каждым днем будет становиться хуже и хуже. Прощай, незнакомец. Надежды нет!».

Последние слова были два раза подчеркнуты. Ошарашенный Пашка вернулся на кровать. Он растерянно моргал, губы предательски дрожали. Как же так! Корнеич сказал, чтобы он ничего не боялся, а тут такое написано. Этого не может быть, надежа никогда не умирает!

Он снова вскочил, подобрал с пола обломок кирпича и быстро-быстро начал стирать надпись со стены. Он хотел бы забыть о ней, потому что нельзя говорить человеку, чтобы он потерял надежду. Мальчик убеждал себя, что никогда не перестанет надеяться.

И все равно, ему стало плохо. Нечаянно прочитанные слова словно отняли силу. Уже не хотелось что-то делать, думать, искать выход. Надежды нет…

Кирпич скрежетал о стену, сдирая с нее вековой слой грязи. И вдруг Пашка заметил, что под этим слоем появляются еще какие-то строчки. Так и есть, там была еще одна надпись.

Мальчик протер глаза, в которые попала пыль, и принялся читать. И тут же понял, что уже знает эти слова:

Он уже слышал это стихотворение, когда сидел один в палате и дрожал от страха. И снова, как и в прошлый раз, его охватила такая пронзительная тоска, что захотелось забиться в угол и зарыдать во весь голос.

Пашка стерпел. Он закрыл глаза и несколько минут стоял молча, пока буря в душе не успокоилась. «Не сдавайся», – сказал он себе.

И тут ему показалось, что в палате есть кто-то еще. Он резко повернулся и едва не вскрикнул – прямо перед ним висел в воздухе огромный деревянный крест! Он был обугленный, изъеденный червями и покрытый пятнам плесени.

«Сторожевой крест», – вспомнил Пашка, но от этого не перестал бояться. Как могла сюда попасть эта штука, если дверь закрыта?

Крест покачнулся и медленно-медленно поплыл в сторону выхода. У самой двери остановился. Он словно приглашал пленника следовать за собой.

Как завороженный, Пашка сделал несколько шагов. Дверь сама собой открылась, крест вылетел в коридор и снова остановился. Он слегка светился в полумраке, и еще казалось, что от него идет едва уловимый размеренный свист, словно он дышит. Пашка шагнул за ним. Он чувствовал, что какие-то невидимые силы тянут его. И ослушаться этих сил он не мог, это было еще страшнее, чем идти в неизвестность за странным летающим проводником.