Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник) - Тырин Михаил Юрьевич. Страница 89
Это было волнующее и пугающее чувство.
Пашка старался своим чувствам не поддаваться. Особенно он старался гнать из головы такую мысль: что, если силы закончатся, а лестница – еще нет? Так и висеть над бездной, пока не разожмутся ослабевшие пальцы?
Надо было заранее придумать какой-нибудь крючок или петлю, чтобы в крайнем случае повисеть, отдохнуть…
Поздно… Теперь – только ползти и надеяться на удачу.
Твердая поверхность ударила по ногам неожиданно, Пашка даже упал. До этого он смотрел только в темную кирпичную стену колодца, стараясь не думать о высоте. И лишь сейчас оглянулся по сторонам.
Да, это был обычный тоннель метро. Два ряда рельсов, толстые провода по стенам, редкие и очень тусклые лампочки под сводчатым потолком…
Пашка недолго думал. Просто закрыл глаза и постарался ощутить, откуда веет свежим воздухом. Туда и пошел.
Настроение было почти хорошее, силы будто бы сами собой прибавлялись. Он шел быстро, иногда почти бежал.
Довольно скоро послышался шум догоняющего его поезда. Пашка отскочил и прижался к стене.
Грохочущий состав пронесся мимо, обдав его волной прохладного воздуха. Пашка вглядывался в окна вагонов – он очень хотел увидеть людей.
В вагонах горел свет, правда, какой-то неяркий, красноватый. И окна были мутными, словно в пыли или паутине. Разглядеть ничего толком не удалось – лишь какие-то силуэты…
Тем не менее, это был самый настоящий поезд метро. Пашкино сердце радостно затрепетало. Он шел по верному пути!
Поездов больше не проходило, зато впереди показалось пятно света. Это была станция, и Пашка перешел на бег – ему не терпелось оказаться среди людей.
Он добежал до края платформы, торопливо вскарабкался на нее… и застыл разочарованный.
На станции никого не было. Да и выглядела она странно – словно ее давно забросили. Или, наоборот, еще не достроили.
Пыль, битое стекло, гнилые обломки ящиков, ржавые конструкции, похожие на строительные леса – вот все, что он увидел.
Свет горел, но очень слабый, совсем не похожий на праздничное освещение любой знакомой Пашке станции. Светились всего несколько лампочек, свисающих с обросших пылью проводов.
И привычных эскалаторов не было видно, только каменные лестницы в концах зала.
«Ладно… – мальчик постарался взять себя в руки. – Вполне может быть, эта станция – на ремонте. А значит, поезда тут не останавливаются. Просто надо подняться по лестнице и выйти в город. Если наверху закрыто – подожду, пока придут рабочие и выпустят меня…»
Пашка поежился. Ждать неизвестно сколько времени в гулких пустынных залах станции было жутковато. Может, лучше пройти по тоннелю к следующей станции?
Любой вариант был лучше, чем возвращение в больницу доктора Горлоноса. Успокоив себя этой мыслью, мальчик направился в конец зала, к ближайшей лестнице.
Уже почти достигнув ее, он вдруг услышал странный негромкий звук. Остановившись, он прислушался.
Было похоже, словно где-то работали старые несмазанные ходики: «скрип-стук, скрип-стук…».
Звук, кажется, приближался со стороны лестницы, и Пашка уже подумал – а не спрятаться ли ему за ближайшей колонной, на всякий случай.
Одновременно в тоннеле начал нарастать шум очередного поезда. Мальчик невольно оглянулся на мгновение – он захотел снова вглядеться в горящие окна, увидеть людей…
В следующую секунду он увидел источник звука. И узнал его.
Это были никакие не ходики, а всего лишь рассохшаяся тележка. Та самая, на которой передвигалась мумия. Она скрипела и билась о ступеньки: «скрип-стук…».
Мумия выкатилась из-за колонны и повернулась к последнему, короткому пролету лестницы. От Пашки ее отделяли всего метров десять.
– Нет… – прошептал Пашка, развернулся и бросился в обратном направлении, к другой лестнице.
Одновременно из тоннеля вылетел поезд. Дав пронзительный гудок, он начал тормозить.
Пашка все бежал. Он был уже на середине зала, когда поезд окончательно остановился, и двери открылись.
Не задумываясь, Пашка влетел в вагон. Он тяжело дышал и весь трясся от страха.
Двери захлопнулись, поезд начал быстро набирать ход. За мутным стеклом промелькнула скорченная фигурка отставшей мумии.
В вагоне был странный красноватый полумрак. Пашка посмотрел по сторонам. Он увидел людей.
Их было не очень много, десять или двенадцать. Самые обычные люди – мужчины и женщины. Они сидели и почему-то совсем не двигались. Никто даже не повернул голову в сторону мальчишки, влетевшего в вагон.
Пашка вдруг обратил внимание, что и сам вагон выглядит необычно. Словно в нем двести лет не убирались. Пыль в углах лежала сугробами, казалось, она окаменела. Паутины было столько, что ее можно было принять за рваные шторы. Под облупившейся краской чернела застарелая ржавчина, с поручней свисали какие-то лохмотья…
И внезапно Пашка понял, что и сидящие в вагоне люди – они такие же… старые. Их кожу покрывала пыль, одежда расползалась клочьями, на ботинках темнели заметные трещины… Только глаза были живые, влажные, блестящие. Хотя и смотрели в пустоту, не моргая.
Это было не настоящее метро. От обиды Пашка едва не заплакал.
И когда поезд остановился у следующей станции, он даже не удивился, увидев, что на платформе его встречает холодным прищуром доктор Горлонос.
– Все никак не успокоишься? – пальцы Горлоноса впились Пашке в плечо. – Все хочешь куда-то убежать? Скрыться, спрятаться? А куда?! Куда тебе бежать – ничего нет!
Голос у доктора был какой-то шипящий, словно лился из прохудившегося крана.
– Я хочу домой… – безжизненно ответил мальчик.
– Домой?! Да нет никого дома, как ты не поймешь! Забудь!
– Есть, – Пашка сохранял остатки упрямства. – Там папа, мама, брат…
– Ты мне надоел!!! – закричал Горлонос. – Хочешь домой – ладно! Я отведу тебя домой! Ты сам напросился!
– Правда? – Пашка недоверчиво поднял глаза на доктора.
– Правда, – Горлонос прищурился. – Но тебе это не понравится!
Он схватил Пашку за руку и потащил к лестнице. Там, на площадке второго пролета, он с силой толкнул какую-то неприметную дверцу.
– Сейчас ты увидишь, куда ты так стремишься, – зловеще прошептал он.
Пашка вдруг понял, что они оба находятся в лифте – самом обычном, с коричневыми пластиковыми стенами, исцарапанными надписями, оклеенными какими-то объявлениями…
И тут его словно иглой прошило – от макушки и до пят.
Это был лифт его дома! Все эти надписи, царапины, обрывки бумажек и пятна клея он видел уже тысячи раз, уходя из дома или возвращаясь.
Их ни с чем нельзя было перепутать. Пашка был в собственном лифте…
Кабинка остановилась, распахнулись двери.
– Сейчас ты побываешь дома, – ехидно проговорил Горлонос, и от его голоса вдруг стало не по себе.
Пашка оказался на собственной лестничной площадке, легко узнаваемой, такой же, как всегда. Только лампочки не горели – тусклый красноватый свет сочился из маленького окошка на лестнице.
Вот и дверь квартиры – такая же, как обычно…
У Пашки бешено заколотилось сердце…
Горлонос толкнул дверь – она спокойно распахнулась.
– Иди домой, мальчик, – вкрадчиво сказал он. – Когда надоест – позовешь, я буду рядом…
Пашка на ватных ногах прошел в темную прихожую, и сразу понял – что-то не так. Не было привычного домашнего запаха. Пахло только плесенью.
Он прошел дальше, толкнул дверь большой комнаты…
В следующую секунду его сердце чуть не разорвалось…
Дом выглядел так, словно его покинули много-много лет назад. Мебель превратилась в кучи мусора и гнилого тряпья, со стен свисали клоки истлевших обоев, потолок почернел и растрескался. Повсюду блестели какие-то мокрые темные пятна, сквозняк шевелил длинные космы паутины.
Пашка сделал шаг – и из-под его ног бросилось врассыпную целое полчище мелких черных тараканов. Было даже слышно, как они отчаянно скребут лапками по ветхому скрипучему полу.
Мальчик подошел к окну, в котором не было стекол, выглянул.