Остров Русь (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 49

У дверей было куда веселее. Молодые бояны, отпивая по очереди из единственной бутыли с зеленым вином, пели друг другу свои былины. Всеобщим успехом пользовался боян Воха ^{52}, который, аккомпанируя себе на гишпанском инструменте, пел на непривычный мотив:

Певец затарабанил по струнам, глотнул зелена вина и, мгновенно осипнув, продолжал:

Дурак привычно схватился за булаву, но передумал. Приятно все-таки, когда о тебе поют, пусть даже не очень складно. В руки ему сунули крынку с медовухой, мир стал уютен и бояны симпатичны. Рядом сидел хитрый мужичок, которого все звали Кудряшкиным ^{53}, и вполголоса подпевал бояну Вохе. Униженный Куланьяннен бродил среди молодежи и напрашивался на комплименты. Его жалостливо хвалили. Временами забегал директор ВБО, делал пару глотков из бутыли, стрелял у кого-нибудь табачку и возвращался к профессиональным боянам. В последнем набеге он взял в полон гитариста Воху и увел его увеселять маститых. Молодежь тут же похватала гусли, разбилась попарно и принялась петь друг другу. Кто-то, прежде чем петь, хвалился: дескать, эту былину он уже пустил в народ и ее поют в деревне Тугоуховке, где народу — целых двадцать душ.

Потом заглянул боян Фискалкин ^{54}, снисходительно посмотрел на молодежь и похвалился недавним приобретением — заморскими гуслями-самогудами. С их помощью Фискалкин добился небывалой плодовитости, сочиняя по две былины в день. Гусли сами ему подыгрывали и даже запоминали текст былины. Молодые бояны после ухода Фискалкина стали уверять друг друга, что мотив на гуслях-самогудах однообразный, а голоса у Фискалкина отродясь не имелось. Но видно было, что они ужасно завидуют.

Решив нарушить тягостное настроение молодежи, Иван-дурак крякнул и спросил:

— А не сыграете ли вы критику чего-нибудь новенького, свеженького, интересного?

Втайне дурак надеялся, что кто-нибудь продолжит былину бояна Вохи о нем. Но вышло по-другому. Гусли взял Кудряшкин, откашлялся и запел:

Кудряшкин откашлялся еще раз и смущенно объяснил:

— В последней строчке — это мораль. А когда богатырям головы отрубят, я еще немножко напишу.

Опрометью выбежал Иван-дурак из избы-читальни. Оттолкнул зеленоволосого, объясняющего Гнедку различия между галопом и рысью, и вскочил на коня. Выручать надо братьев-богатырей!

Глава шестая,

в которой Иван торгуется за полцарства

Догадлив был поп Гапон. Действительно, не прошло и часа после тайного визита Черномора к Владимиру, как в палаты княжецкие ввалились три богатыря. Покачиваясь и помогая друг другу не упасть, встали они пред ясны очи переодевшегося в полосатую пижаму Красна Солнышка.

Добрыня Никитич сделал шаг вперед и, галантно поклонившись, обратился ко владыке земли Русской:

— Дело в следующем, княже. Хотим в твою честь подвиг совершить. — Однако поклон не прошел ему даром: произнеся эту фразу, он оступился и рухнул на пол.

— Да ведь ты, брат, пьян! — вскричал князь якобы удивленно.

— Князь! — вопреки очевидности оскорбился за друга Илья. — Как ты мог подумать?! Добраня рынен! То есть, тьфу! Добрыня ранен. В бою с гвардейцами Гапона.

— С какими гвардейцами?! — изумился Гапон. — Нет у меня никаких гвардейцев!

— Нет, так будут, — уверенно заявил Алеша, — ты давно о своей гвардии тайно мечтаешь.

— Откуда знаешь? — подозрительно спросил Гапон.

— Телепатия, — объяснил Алеша.

— Телепатия! — взъярился князь. — Телепатия, говоришь?! У нас, между прочим, тоже телепатия! Вот она-то мне и подсказывает, что только что вы меня в кабаке собакой кликали!

— У тебя, князь, телепатия неправильная, — предположил Алеша.

— Да хрен с ней, с телепатией, — махнул рукой Владимир. — У меня тридцать три богатыря в свидетелях.

— И как же мы теперь, княже? — не очень вразумительно, но до крайности горестно спросил Добрыня, пытаясь подняться на четвереньки.

— Как, как, — столь же горестно ответил Владимир, — головы будем рубить, вот как.

— Головы рубить, эт’ хорошо, эт’ по-нашему, — встрепенулся уснувший было стоя Илья Муромец. — Кому рубить?

— А вам, кому же еще, — радостно сообщил Гапон. — Тебе первому.

Илья нахмурился, напряженно соображая. Наконец сказал:

— Не, мне не смогу. Размахиваться несподручно.

— А если кого другого попросить? — все с той же радостью в голосе осведомился Гапон.

— Другому не позволю, — подумав, ответил Илья, — а сам не могу. Несподручно.

— Не позволишь?! — с внезапной свирепостью взвизгнул Гапон. — А вот мы сейчас проверим! Эй, стража, взять их!

Стражники двинулись было опасливо к богатырям, но остановились, услышав обращенные к попу слова князя:

— А ты че это тут раскомандовался?! Мантию, жулик, выиграл, и все уже?! Вот заведешь свою гвардию, тогда и командуй! Понял? — И, повернувшись к стражникам, скомандовал сам:

— Эй, стража, взять их!

Стражники искательно посмотрели на Гапона. Тот незаметно махнул им рукой: мол, делайте. Стражники придвинулись вплотную к богатырям.

— Только тронь! — рявкнул Илья, выставляя перед собой меч булатный. Но меч перевесил, и Илья упал лицом в направлении вытянутой руки. И упал он прямо на все пытавшегося подняться Добрыню. Тот жалобно пискнул и затих. Затих и Илья. А еще через мгновение, обнявшись, они сладко посапывали на полу.

— Эх, ребята, — укоризненно протянул Алеша Попович и сел на пол рядом с ними.

Без сопротивления, как дрова, стража поволокла троицу прочь из тронного зала.

Гапон хотел что-то крикнуть вслед, но удержался и шепнул несколько слов князю. Князь согласно кивнул и крикнул вдогонку стражникам: