Танцы на снегу. Геном. Калеки - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 83

Дальше мы шли в молчании. Я хотел взять Стася за руку, но боялся, что его ладонь окажется холодной как лед.

Наконец мы вошли в какой-то зал, и охранники остановились.

Странное место. Я-то думал, что нас приведут в госпитальную палату – ведь Ада Снежинская ранена. Или в какой-нибудь кабинет.

А это было что-то вроде цеха или лаборатории. Балки и краны под потолками, решетчатые мостики над исполинскими баками и чанами. Огромные станки – выключенные, но все равно издающие какие-то звуки. Представляю, как они грохочут при работе.

– Забавно, – сказал Стась. – Это станция по перезарядке топливных элементов. Господа, мы собираемся разыгрывать драму из производственной жизни?

Охранники не ответили. Похоже, они и сами были удивлены местом, куда нас привели.

– Ведите их сюда, – послышался издали голос. Знакомый голос бабы Ады.

Повинуясь охране, мы пошли между станков и баков. Вокруг шумело, стукало, поскрипывало – отключенная аппаратура продолжала жить своей жизнью. Коляска Семецкого грохотала по решетчатому полу, добавляя бодрую ноту в общую симфонию.

Потом, по спиральному пандусу, мы поднялись на металлическую платформу, вынесенную под самый потолок, к сонно свисающим кранам.

Ада Снежинская выглядела нормально, будто мой выстрел ей почти и не повредил. Все в том же джинсовом комбинезоне и высоких ботинках, только вместо платка на голове – черная бандана, перетягивающая седые волосы. Только чуть бледная. И еще левое плечо будто разбухшее, перевязанное и затянутое в регенерирующий корсет, выпирающий из-под одежды.

Она была не одна. Рядом с Адой Снежинской стояла Алла Нейдже! Теперь было видно, насколько они похожи. За спинами женщин я увидел двоих молодых мужчин. Вначале принял их за охранников, а потом…

Потом меня пробила дрожь. Так вот каким я стану в тридцать лет! С бластерами в руках на платформе стояли два мужских клона «бабы Ады». Один улыбнулся мне, другой дружелюбно кивнул. Я отвел глаза. Смотреть на них было жутковато.

– Фага – закрепить, – приказала Снежинская. – У старого хрыча забрать кабель нейрошунта. И можете быть свободны.

Приказ был выполнен быстро. Слегка упирающегося Стася подволокли к металлическим поручням, ограждающим платформу, отстегнули наручник с левой руки и закрепили на поручне. У Семецкого выдернули из шунта кабель, оставив его хотя и на коляске, но беспомощным.

– Вы уверены, что нам стоит уйти? – спросил один из охранников.

– Да, сержант, – кивнула Ада Снежинская. – Мы контролируем ситуацию.

– Не стоит… – негромко сказала Алла Нейдже.

Женщины переглянулись. Потом Ада приказала:

– Отойдите к краю платформы. Будьте внимательны. Следите за мальчиком-фагом, да и за остальными.

Охрана откозыряла и отошла назад. Только тогда Снежинская снова заговорила:

– Приветствую вас, господа, от имени Федерации Инея. Госпожа президент Сноу просила передать свои извинения, но она не может присутствовать. У нее срочные переговоры с халфлингами.

– Ничего, – ответил Стась. – Мы понимаем. Продажа человечества в розницу – хлопотное занятие.

Ада Снежинская хрипло рассмеялась:

– Оставь свою демагогию, джедай. Мы ничуть не меньше вашего радеем за человечество…

– Фаг, – поправил ее Стась. Но Снежинская не обращала больше на него внимания:

– Как твое самочувствие, Тиккирей?

Я промолчал. Не говорить же «нормально».

– Тиккирей?

– Спасибо, а как ваше?

И Ада, и все ее клоны заулыбались.

– Нормально, малыш, – ответила Снежинская. – Ты ведь не хотел меня убить на самом-то деле. Рана неприятная, но она заживет. Скажи, Тиккирей, ты поговорил со своим другом?

– Вы же знаете, что поговорил, – пробормотал я.

– Знаю. Ты убедился, что тебя отправили на Новый Кувейт как приманку. Фаги ловили меня, а ты был живцом. Приятная роль?

– Я бы и сам стал помогать фагам, – ответил я. – Они зря мне не сказали, в чем дело. Но я понимаю, ведь это все очень секретно. А я мог проболтаться.

Ада Снежинская удивленно приподняла бровь. Стась тихонько засмеялся.

– Тиккирей, я знаю тебя как облупленного, – сказала Ада, отсмеявшись. – Ты – это я. Я была мальчиком, я была девочкой. Я была сотнями мальчиков и девочек. Я помню себя в твоем возрасте. Все твои реакции предсказуемы. Словно в каком-то возрасте с каждым ребенком случается реакция запечатления на взрослого человека – и он начинает слепо его копировать, подражать, преклоняться. Но все-таки… почему ты так защищаешь фагов?

– Может быть, они и врут, – ответил я. – Может быть, они со мной поступили нехорошо. Но…

– Но? – заинтересованно продолжила Снежинская. – Но Стась твой друг? Все дело только в этом?

– Не только. Они тоже врут, но им стыдно. А вам – нет.

– Это называется фарисейством, Тиккирей Фрост. Делать нехорошие поступки и сожалеть об этом.

– А делать и не сожалеть – это называется подлостью!

– И в чем же подлость? В том, что быдло получило одну идеологию вместо другой?

– В том, что Стась никогда не называл людей быдлом.

Ада Снежинская посмотрела на Аллу Нейдже. Словно бы в замешательстве.

– Тиккирей, – сказала Нейдже. – Ты взволнован и растерян, но пойми…

– Я ничуть не растерян, – ответил я. – Вот сейчас я совсем спокоен. Я смотрю на вас и радуюсь, что я не с вами.

– Ты не можешь быть не с нами, – сказал один из мужчин, выступая вперед. – Тиккирей, может быть, тебе трудно понять этих старых баб… – Ада возмущенно фыркнула, – но меня-то ты должен понять. Мы одинаковые. Совсем одинаковые. В детстве мы оба не любили рисовую кашу и боялись темноты…

– Я не боялся темноты, – сказал я. – Ни капельки. Может, совсем маленький и боялся, а потом мама мне рассказала про солнце и что оно всегда где-то светит. Я знал, что темнота – это ненадолго. Это чтобы отдохнуть.

Теперь переглядывались все четверо. А я, забыв, что собирался вымаливать прощение для Стася и Семецкого, сказал:

– И вообще я не такой, как вы. Я модифицирован для радиационных планет. Значит – у меня чуть-чуть другие гены. Я вас ненавижу. Вы даже не можете понять, как и почему ненавижу! Вы шайка сумасшедших клонов, решивших дорваться до власти. Когда люди узнают, кто вы такие на самом деле, вас на кусочки порвут. Вас даже жалко.

– Кажется, это снова отсев… – тихо сказала Нейдже. Очень тихо, но я услышал. И возликовал!

Никогда бы не подумал, что можно так радоваться угрозе!

Это значит, что не все клоны присоединились к заговорщикам! И у меня еще могут найтись настоящие клон-братья и клон-сестры. Нормальные, не желающие захватывать власть и развязывать войны!

Ада Снежинская на миг прикрыла глаза. Ей все-таки было тяжело после ранения. А может быть, она переживала, что один из «внучков» оказался таким неудачным.

– Мы решим позже, – твердо сказала она. – Сейчас займемся другими. Джедай!

Стась молчал.

– Фаг, – с улыбкой поправилась Снежинская.

– Я слушаю вас, госпожа Снежинская, – вежливо сказал Стась.

– Ты совершенно верно обрисовал свои шансы уцелеть, фаг. Их практически нет, – сделав ударение на слове «практически», произнесла Снежинская. – Но мне кажется, что ты многое недоговариваешь. Переговоры, которые сейчас ведутся, фикция. Корабли Империи на орбите наших планет – это не только демонстрация силы… вы все-таки готовитесь атаковать?

– Откуда мне знать? – удивился Стась. – Я не состою на имперской службе. Я всего-то наемник с романтическими идеалами. А если бы я и знал – вы прекрасно понимаете, что фаг не способен совершить предательство. Я блокирован, так же как и ваши оперативники.

– Ты знаешь, – твердо сказала Снежинская. – Ты знаешь, мы уверены. И мы поможем тебе сказать, если ты пойдешь нам навстречу.

Стась заинтересованно спросил:

– Поможете?

– Мы полагаем, что нам удалось составить препарат, снимающий блокировку. Расскажи, что планирует Империя, – и ты сохранишь жизнь. Да, тебя ждет ссылка на одну из наших планет. На хорошую, теплую планету. – Снежинская улыбнулась. – Простая жизнь фермера – не так уж и много для бывшего суперагента. Но не так уж и мало, если рассматривать альтернативу.