Танцы на снегу. Геном. Калеки - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 84
– Какую?
– По приговору военно-полевого суда, – Снежинская повела рукой, показывая на своих клонов, – все вы приговорены к смертной казни. Я полагаю, что мы начнем с девочки. Потом мальчишки, потом старик. Ты будешь последним.
– Вы не станете казнить Тиккирея.
– Возможно, – кивнула Снежинская. – Все-таки я не считаю его безнадежным. Но все остальные умрут на твоих глазах.
– На другой чаше весов – миллионы жизней, – сказал Стась. – Миллионы жизней и сотни лет рабства для всего человечества.
– Я не стану спорить, – ответила Снежинская. – Я просто замечу, что эти миллионы – где-то там, в потенции. А твои друзья – рядом.
– У фагов не бывает друзей.
– Ну, ты всегда отличался вольнодумством… для фага. Кстати, казнь весьма мучительная. Нам приходится пользоваться подручными средствами, знаешь ли… – Снежинская подошла к краю платформы, посмотрела вниз. – Там, в баке, растворитель для промывки отработанных топливных элементов. Человека он растворит за две-три минуты… впрочем, болевой шок убьет раньше. Ты не хочешь передумать, фаг?
Я посмотрел на Лиона. Он был белый, будто снег. А Наташка села на колени деду и схватилась за его руку.
– Ада Снежинская, откуда эта склонность к садизму? – спросил Стась. – Ты готова пытать детей?
– На другой чаше весов – миллионы жизней, – жестко ответила Снежинская. – Что замышляют имперские войска?
Стась молчал.
– Кстати, у нас еще целый партизанский отряд под рукой, – напомнила Нейдже. – Фаг, что ты сделаешь, когда на твоих глазах станут убивать детей?
– Старые клячи! – заорал Семецкий. – Бешеные коровы! Вы не люди!
– Покончу с собой? – предположил Стась, когда Семецкий кончил бушевать.
– Не думаю. Скорее попытаешься их спасти. Но к тому времени кое-кто уже погибнет. Не лучше ли заработать прощение себе и остальным? Мы согласны ограничиться ссылкой для всех вас. Ты же понимаешь, что Иней, поддержанный халфлингами, победит.
– Халфлинги не станут поддерживать Федерацию Инея.
– Почему? – резко спросила Снежинская.
– Потому что в эту минуту Главная Матка Скопища Цзыгу объявила, что в случае войны между Федерацией Инея и Империей Скопище выступит на стороне Федерации.
Я не понял, что это значит. А вот Семецкий захохотал и сказал нам:
– Халфлинги и Цзыгу никогда не вступят в конфликт на одной стороне. В одном омуте двух сомов не водится… иметь в союзниках обе эти расы – значит не получить помощи вообще.
Снежинская нахмурилась:
– Как вы этого добились?
– Зачем я прилетал на Новый Кувейт месяц назад? – вопросом ответил Стась.
– Перезахоронение в Аграбаде праха мичмана Харитонова… – прошептала Снежинская. – Так вы…
– Знали, что вы ведете тайные переговоры с халфлингами. И приняли необходимые меры. Вам будет полезно узнать, что сюрпризы того или иного рода ожидают вас при обращении к любой расе Чужих.
Теперь уже не казалось, что Снежинская и клоны допрашивают Стася. Все неуловимо изменилось. И даже приковывающие Стася к перилам наручники казались случайными и ничего не значащими.
– Молчи, Стась! – вдруг заорал Сашка. – Что ты несешь!
– Отставить, стажер, – бросил Стась. – Все в порядке.
Но Сашка вдруг шагнул к Стасю, размахнулся – и ударил его по лицу!
И тут же получил от Стася такую оплеуху, что полетел на пол.
Сзади послышался шум, я оглянулся – несколько охранников целились в Сашку, двое бежали к нам. Снежинская повелительным жестом заставила их остановиться.
Стась сплюнул красным, заляпав цепочку наручников. Пробормотал:
– Мой юный помощник чрезмерно эмоционален. Не обращайте внимания.
Сашка, всхлипывая, сидел на полу. Снежинская напряженно переводила взгляд с него на Стася и обратно. Сказала:
– Что-то здесь не так. Ты тянешь время, фаг!
– Конечно! – легко согласился Стась.
– Аким! – приказала Снежинская. – Девчонку! Это слишком затянулось!
– И впрямь ваш дурацкий мятеж пора заканчивать, – весело сказал Стась.
Один из клонов пошел к нам.
– Мне плохо, – вдруг прошептал Лион. – Тикки…
Я повернулся как раз вовремя, чтобы подхватить друга. Лион медленно оседал на пол, глаза были еще открыты, но смотрели уже слепо. А вокруг все менялось – почему-то замерцало освещение, изменились звуки заглушенных аппаратов. Я увидел, как один кран вдруг дернулся и стал бессмысленно кружиться под потолком. Лион тихо, сдавленно заплакал сквозь сон.
– Что вы с ним сделали? – закричал я. – Гады!
За спиной послышался грохот. Держа Лиона на весу (тяжелый, черт!), я смотрел, как валятся наземь охранники. Броня гремела по металлу, будто уронили десяток кастрюль.
– А вот и конец мятежа, – сказал Стась. И уже другим голосом, спокойным, но чудовищно усталым, добавил: – Тикки, спасибо. Они потеряли двое суток из-за твоего появления на планете. Флот успел вывести ретрансляторы ко всем планетам Инея.
И Снежинская, и Нейдже, и клоны-мужчины стояли сейчас с оружием в руках, и бластеры были направлены на нас. Но Стась будто не видел оружия. Он продолжал, обращаясь теперь к мятежникам:
– Вы слишком самонадеянны, Аделаида Снежинская. Ваша программа психокодирования была расшифрована и проанализирована. Был составлен ключ-сигнал, запускающий ее снова… но уже с обратным знаком. Все ваши подданные спят и видят сны. Сны об отвратительной Инне Сноу, ведущей войну против доброго и справедливого Императора.
– Это невозможно! – крикнула Снежинская. – Мы предполагали такие действия, пользование радиошунтами запрещено, вы не могли подать сигнал!
– Радиошунт невозможно отключить полностью, госпожа Снежинская. Радионасадка – часть главного процессора шунта. Отключается только антенна, но если сигнал очень мощный, антенна вовсе не нужна. Ключ-сигнал ловится на выводы шунта. Даже в помещении, как вы только что убедились. Империя задействовала старые корабли-ретрансляторы, законсервированные со времен последней войны.
Засмеялся Сашка, сидящий на полу. Захихикал старик Семецкий.
– Бросьте оружие, – сказал Стась. – Все кончено. Ваши опереточные ужасы больше никому не страшны.
– Это мы посмотрим, – прошептала Снежинская. – Тиккирей, Наташа… идите ко мне …
Ой…
Я не понимал, что происходит. Ноги сами понесли меня к «бабе Аде», к краю платформы, за которой угадывался чан, наполненный прозрачной зеленоватой жидкостью.
Это императивная речь?
Мне прикажут – и я прыгну в растворитель?
– Тиккирей, Наташа, стоять! – крикнул Стась.
Я остановился. И тут же шагнул вперед по приказу Снежинской. И снова встал. И снова пошел. Лицо Снежинской утратило всякое добродушие, теперь это была не старенькая бабушка, а разъяренная мегера. Да и директор Нейдже походила на сумасшедшую феминистку темных веков. Наташка, идущая рядом, испуганно озиралась, но тоже ничего не могла сделать. Только шевелила губами, будто пыталась позвать кого-то на помощь… деда?.. и не могла.
Снежинская захохотала. Мы все-таки шли к ней. Дергались, будто марионетки на привязи, но шли. Сейчас ей важно было рассчитаться со мной и Стасем, про власть над миром она уже забыла. Может быть, она надеется, что Стась покончит с собой, если мы погибнем на его глазах?
Может быть, так и будет…
– Не слушать никого, кроме меня! – вдруг приказала Нейдже. И к ушам будто вату прижали. – Идти к краю платформы и прыгнуть в чан!
Она сумасшедшая!
Да я не пойду!
Но ноги уже послушно тащили меня вперед. Я закричал.
И в этот миг что-то железное стремительно, с бешено крутящимися колесами промчалось между мной и Наташей, сбивая нас на пол, обдавая ветром и ревом мотора!
Рука старика Семецкого крепко сжимала джойстик на подлокотнике инвалидного кресла. Это и впрямь было очень старое кресло, оно управлялось не только нейрошунтом, но и вручную!
Я успел увидеть искаженное ужасом лицо Аллы Нейдже, плюющийся огнем бластер в руке Снежинской. А потом инвалидное кресло Семецкого врезалось в них пылающим болидом. Нейдже подбросило в воздух и швырнуло за край, а Снежинскую просто сбило и поволокло. Вперед, к кромке платформы.