Сломанная роза - Беверли Джо. Страница 80

— Мне править, — столь же мягко продолжал Генрих, — мне и судить. По какому праву, милорд архиепископ, дополнили вы мой приказ?

Фламбар побледнел как смерть; пот ручьями бежал по его лицу, да и неудивительно: перед ним стоял тот, кто голыми руками сбросил человека, осмелившегося ему возражать с руанской крепостной стены.

— Я не дополнял ваших приказов, сир. Но у меня, как у иерарха Церкви, есть свое право налагать наказание за грех.

— В таком случае, какое наказание, по-вашему, следует за подделку документа о помолвке?

Фламбар пошатнулся, попятился, наткнулся на край скамьи и едва удержался на ногах.

— Если это подлог, сир, я не имею к нему отношения!

— Вот как? Думаю, тщательное дознание на севере откроет нам истину. — И король неожиданно обратился к Лоуику. — Ну, сэр Раймонд? Говорите правду! Были вы помолвлены с леди Джеанной?

Раймонд, тоже белый как плат, пал на колени под напором королевского гнева.

— Нет, сир! Старый Фальк лишь говорил об этом, но братья Джеанны умерли прежде, чем все устроилось.

— Но вы любили эту даму и считали ее своей по праву? — уже спокойнее промолвил Генрих. — Вы думали, быть может, что помолвлены с нею духовно?..

Он явно предлагал Лоуику выход; стоило только догадаться.

Лоуик догадался.

— Да, сир, — склонив голову, признал он. — И когда леди Джеанна понесла от меня, я желал лишь уберечь ее от грозящих ей бед. Я смиренно молю вас о милосердии.

Генрих смилостивился настолько, что сам поднял Лоуика с колен и улыбнулся, хотя щеки его еще пламенели от гнева.

— А архиепископ Фламбар предложил вам сделать вид, что помолвка все-таки состоялась, не так ли?

— Да, сир.

— И документ изготовил он?

— Да, сир.

Получив необходимое ему подтверждение, Генрих обратил испытующий взор на Фламбара.

— Так какую же цель преследовал архиепископ? Можем ли мы верить, что он был столь тронут вашим горем и опасностями, грозящими вашей возлюбленной и ее ребенку, что счел нужным рисковать своим саном и самой жизнью, чтобы помочь вам?

Опять воцарилось молчание, ибо наступал решающий миг. На лице Фламбара отобразился ужас.

— Ну же, сэр Раймонд, — почти ласково промолвил король, не сводя глаз с Фламбара. — Поведайте нам, как объяснил архиепископ свое желание помочь вам завладеть замком Хейвуд.

Лоуик озирался вокруг, и Галерану было искренне жаль его. Сейчас он ходил по лезвию ножа и сам знал это.

— Сир, архиепископа возмущала мощь Вильяма Брома и его семьи. Он полагал, что мог бы получить больше власти над севером, если б имел сторонника в Хейвуде.

— Отчего же он так пекся об одном маленьком замке, когда владения Церкви простираются от побережья до побережья?

— Сэр Вильям не жаловал его, сир.

— Но разве архиепископ с самого начала проявил столь живой интерес к вашему делу? Каково было его поведение, когда вы впервые пришли к нему после возвращения лорда Галерана?

Лоуик помрачнел.

— Он выслушал мою мольбу о помощи, сир, но…

— Но ничем не помог. Когда же он переменился?

На лбу у Лоуика выступили крупные капли пота, ручеек пота уже струился по виску, но отвечал он твердо.

— Когда пришла весть о гибели вашего брата, сир.

— Вот как, — отойдя на несколько шагов, промолвил король. — Лишившись главного своего защитника, он захотел полной власти над Нортумбрией. Да, это было бы грозным оружием. Вот только против кого оно было бы направлено?

Фламбар несколько овладел собою и уже готов был сражаться за свою жизнь.

— Сир, я лишь пекся о том, чтобы на севере Англии должным образом соблюдался порядок. Для того ваш брат и направил меня туда.

— Для того ли? Но отчего тогда ваш интерес к делу сэра Раймонда так возрос после безвременной кончины моего брата?

— Сир, мне нужно было время, дабы обдумать как следует его дело. Как вы изволили убедиться нынче, случай не из простых.

— Полагаю, подделка документа как раз и была способом упростить его. Как и, — невозмутимо продолжал король, — покушение на жизнь лорда Галерана?

Фламбар облизал пересохшие губы.

— Покушение?..

— Нынче утром лорд Фицроджер взял под стражу вашего слугу, милорд архиепископ. Он уже сообщил нам много нового. Самострел — дьявольское оружие. Даже папа согласился, что его допустимо применять только против неверных.

Генрих повернулся и со зловеще-довольным видом в мертвой тишине сел на трон.

Лоуик рванулся к архиепископу.

— Вы? Так за этим нападением стояли вы?

— Ранульф Фламбар, — промолвил Генрих, жестом останавливая Лоуика, — объявляю вам, что вы подозреваетесь в покушении на убийство, в подлоге и в значительном превышении вашей клерикальной власти.

— При всем уважении к вам, сир, — возразил Фламбар, перебегая взглядом с короля на архиепископа Лондонского, — у вас нет власти над иерархом Церкви.

— Ax, нет? Милорд архиепископ Лондонский, возможно, вы хотели бы, чтобы я поместил этого сомнительного слугу Церкви в надежное место, покуда будет произведено полное дознание по его делу?

Фламбар, как известно, не пользовался особой любовью. Архиепископ едва приметно улыбнулся.

— Сир, Церковь будет благодарна вам за содействие.

— В таком случае, я повелеваю заточить его в Тауэр на срок, необходимый для выяснения истины. — И, прежде чем, Фламбар успел возразить, король продолжал: — Мне кажется, что архиепископа Дургамского мучит своенравие и снедает гордыня. Вероятно, он нуждается в наказании, дабы узреть гибельность своего поведения и спасти душу от вечных мук.

— Хлеб и вода творят в подобных случаях чудеса, сир, — заметил архиепископ Лондонский.

— Верно, верно, — кивнул король. — Кроме того, совсем недавно архиепископ сам рекомендовал телесное наказание для сломления греховной гордыни…

— Ах, да. — Глаза престарелого архиепископа Лондонского засветились почти добродушным весельем. — Десять ударов в каждый час молитвы, не так ли, сир?

— Как мудро. Как справедливо. — Генрих кивнул Фицроджеру. — Проследите за этим, друг мой.

— Охотно, сир. — И Фицроджер направился к дверям вслед за упирающимся Фламбаром.

— Вы еще пожалеете! — вопил тот, в то время как стражники под руки вели его к выходу. — Я вам еще понадоблюсь, как вашему покойному брату!

Генрих лишь улыбнулся.

— Ступайте добром, Фламбар, не то я прикажу удвоить число ударов.

Покуда архиепископа и его присных выдворяли из палаты суда, Галеран гадал, неужели вся сцена суда, исключая неожиданности, была заранее задумана. Вероятно, Генрих понимал, что Фламбар может быть ему полезен, но лишь как униженный, сломленный раб, а не как человек, обладающий достаточной властью, чтобы угрожать королю. Сегодня Генриху представился удобный случай сломить Фламбара.

Воистину, Генрих Боклерк интересный человек, но Галеран предпочел бы провести жизнь подальше от его орлиного взгляда.

Мольбы и угрозы архиепископа затихли за закрытой дверью, и король обратил внимание на тех, кто остался: на Галерана, Рауля, лорда Вильяма и Лоуика. Монах-писец Варвик и архиепископ Лондонский отныне были только наблюдателями

— Сир, — сказал Галеран, — я должен идти к жене…

— Еще минуту, милорд. Уверяю вас, она в безопасности и отдыхает под самой надежной из защит.

С этими словами король повернулся к Лоуику.

— Итак, сэр Раймонд…

Но, к удивлению Галерана, не Лоуик, а Рауль шагнул к трону и опустился на колено перед королем.

— Ваше величество, дозвольте мне сказать.

— Сэр? Я не предполагал, что и вы принимали участие в этом деле.

Рауль усмехнулся в ответ.

— Я желал бы остаться в стороне, сир, но леди Джеанна просила меня говорить здесь от ее имени.

— Леди Джеанна, разрешите вам заметить, — в словах короля ясно слышалось предостережение, — находится вне всякой опасности. Большая часть вины с нее уже снята, и если она заслужила наказание, то уже получила его.

— Но ее беспокоит судьба Раймонда Лоуика, сир.