Десять вечеров. Японские народные сказки - Автор неизвестен. Страница 57

— Так зовут одиноких женщин. Тех, что продают свою любовь за деньги.

— Что ж, я согласен. Посватайте за меня хоть такую. На дорогу я припас двенадцать — тринадцать монов, вот отдайте ей.

— Бывают же на свете такие простаки,— удивился в душе хозяин, а вслух сказал: — Если так, поищите на перекрестке уличную потаскушку.

— А что это такое потаскушка?

— Уличная потаскушка не имеет постоянного друга. Не ездит она по улицам ни в паланкине, ни в экипаже, а выходит на перекресток, чтобы привлечь прохожих своей красотой. Обычай им это дозволяет.

— Ну что ж, пойду поглядеть на них.

В этот день был как раз большой праздник, и хозяин посоветовал пойти в храм Киёмидзу на Восточной горе. Таро Лежебока, не долго думая, отправился туда.

Одет он был в свой старый халат из грубого холста. Халат этот служил ему круглый год и был заношен до того, что уже нельзя было различить, какого он цвета. Опоясался Таро Лежебока веревкой, на ноги обул дырявые соломенные сандалии, а вместо посоха взял с собой толстую бамбуковую палку.

Был восемнадцатый день «месяца инея» [85], холодный ветер пронизывал до костей.

Таро Лежебока стал, хлюпая носом, на холодном ветру перед главными воротами храма Киёмидзу [86], словно надгробный столбик из черного обожженного дерева на кладбище. Развел он широко руки в обе стороны и стал поджидать.

Люди, увидев его, пугались.

«Страх какой! Кого он там подстерегает?» — И обходили его стороной, стараясь держаться подальше от него.

Не раз проходили мимо него молодые девушки, но он бросал на них только беглый взгляд. Так стоял он весь долгий день с самого утра до вечерних сумерек. За это время прошло мимо него столько женщин, что и не сосчитать.

«Нет, эта нехороша, и та не слишком пригожа»,— думал он каждый раз в нерешительности, но вдруг подошла к воротам молодая девушка, на вид лет семнадцати. Лицо ее было свежо и прелестно, как лепестки вишневых цветов весною. Волосы, искусно уложенные в прическу, отливали глянцем, словно крылья морской чайки. Пряди на висках трепетали, словно крылышки осенней цикады, брови были наведены на лбу темно-синей краской. В своем праздничном наряде напоминала она цветущее деревце вишни в дальних горах. Как у самого Будды, было у нее тридцать два прекрасных лика и восемьдесят чудесных образов. Можно было подумать, что ожила вдруг золотая статуя Будды, такой красотой сияла девушка!

Одетая во множество разноцветных платьев и шаровары, тысячу раз окрашенные пурпуром, шла она гордой, уверенной походкой. На ножках ее были сандалии с тончайшей подошвой. Высокие шпильки в прическе благоухали ароматом цветущей сливы.

Девушку сопровождала служанка, лишь немного уступавшая в красоте и роскоши наряда своей госпоже.

Увидев девушку, Таро Лежебока подумал:

«Вот она, моя будущая жена! О, радость! Ах, скорей подойди ко мне. Хочу обнять тебя, пить твое дыхание!»

И, полный нетерпения, он раскрыл свои объятия. Девушка, взглянув на него, невольно попятилась и спросила свою служанку:

— Это что за пугало?

— Какой-то нищий человек,— ответила та.

— До чего же он страшен! Я боюсь подойти к нему близко! — И девушка попробовала было пройти в храм другой дорогой.

Таро Лежебока, увидев это, воскликнул:

— О, беда! Она уходит! Надо спешить, пока не поздно,— и бросился к ней, широко расставив руки. Сунув свою грязную голову под сень ее красивой шляпы, он приблизил лицо вплотную к самому личику девушки.

— Послушай, красавица,— сказал он, обнимая рукой ее стан. Тем временем уже так стемнело, что не различить было, где восток, где запад.

Девушка молчала, не отвечая ему ни звуком. Прохожие только восклицали:

— Ах, какой ужас! Ах, бедняжка! — но спешили пройти мимо. Ни один не подошел ближе.

Таро Лежебока прижался к девушке теснее и стал говорить так:

— Послушай, красавица, я тебя люблю с давних пор. Много раз я видел тебя на разных торжествах и праздниках в О?хара [*], Сидзуха?ра и селенье Сэрё, в храме Кодо?, в Каваса?ки, на горах Накая?ма и Тёра?кудзи, в Са?га, храме Хори?ндзи, в Удзума?са и Да?йго, в Куру?су, Кавата?яма, Ёдо, Ява?та, Сумиёси, Курамадэ?ра, в храме Тэ?ндзин, что находится в Годзё, храме Мёдзин, что в Кибукэ?, в Хиёси-са?нко, Гио?н, Китано?, Камо?, Ка?суга и еще во многих других местах, всего не упомнить. Так что же, каков будет твой ответ?

Девушка подумала: «Это, видно, деревенский простак. Какой-нибудь столичный шутник подучил его выйти на перекресток с подобными речами. Нетрудно будет провести этого дурачка».

— Верю тебе,— молвила она.— Но здесь сейчас слишком много чужих глаз. Над нами будут смеяться. А ты приходи ко мне потихоньку.

— Куда же мне прийти? — спросил он.

«Придумаю-ка я хитрую загадку,— решила девушка.— Пока он будет голову себе ломать, я убегу от него».

— Живу я в таком селенье, где никогда тьмы не бывает,— сказала она.— Отгадай, коли сумеешь.

— О! Так, верно, ты живешь в селенье Фонари возле Залива Огней! Что, угадал я?

«Вот удивительное дело! Чудо из чудес! Так сразу догадаться! Но, должно быть, слышал он эту загадку раньше... Попробую еще»,— подумала девушка.

— Нет, по правде сказать, я живу в той деревне, где солнце заходит.

— О, я понял! Понял тебя с полуслова. Ты живешь на запад отсюда, в селенье Темное. Что, угадал я?

— Угадал-то угадал. Родом я, в самом деле, оттуда, но теперь живу в деревне, где все люди робки и застенчивы.

— Значит, в деревне Потайной, что, правда моя?

— Правда-то правда, но я ушла оттуда, и надо искать меня на той улице, которую на себя надевают.

— Это, выходит, на Парчовой улице? Что, опять угадал?

— Угадал, угадал. Но теперь живу я в таком поселке, который без всякой жалости жгут каждую ночь.

— Значит, верно, на Улице светильного масла?

— Но и оттуда я ушла. Живу теперь на улице сердечной радости.

— О, значит, на Перекрестке встреч?

— Ах, нет, ищи меня в селенье, где все жители только и делают, что любуются своей красотой.

— Так ты живешь в Поселке зеркал?

— Нет, приходи ко мне туда, где всегда стоит осень.

— Выходит, в село Добрый урожай?

— Нет, нет, и там я больше не живу. Ушла в ту деревню, где всем жителям по двадцать лет.

— О, слышал про нее. Это село Молодое.

Таро Лежебока отгадывал так быстро, что девушка никак не могла убежать.

«Лучше я буду состязаться с ним в искусстве слагать стихи. Пусть-ка призадумается на минуту, я живо ускользну»,— подумала девушка.

И, поглядев на бамбуковую палку в руках Таро Лежебоки, сложила такое пятистишие:

Таро Лежебока огорчился: «О, горе, не хочет она провести ночь со мной!» И молвил в ответ:

«Ах, какой ужас! Этот мужлан хочет сказать, что разделит со мной ложе. Урод уродом, а знает толк в поэзии. Вот незадача»,— подумала девушка и сказала:

Услышав это, Таро Лежебока подумал: «Она просит отпустить ее. Как мне быть?» — и сложил в ответ такое стихотворение: