Панталония — страна чудаков - Вангели Спиридон Степанович. Страница 17
— Ты что? Хочешь единственного сына потерять? В лесу от волков прохода нет!
— Ладно, отведём тогда к пастуху. У него прямо во дворе овчарня.
У пастуха Тодикэ понравилось. Интересно было смотреть, как пастух овец доит. Одной рукой схватит за ногу, а другой за вымя тянет. Овца брыкается, а пастух тянет её к ведру — вжж! вжж! — вот и брызнуло молоко.
Аристид — так звали пастуха, — выгонял овец на заре и брал с собой Тодикэ. Очутившись в поле, Тодикэ резвился и кувыркался, ни дать ни взять — самый крупный ягнёнок в стаде.
Скоро он научился и кнутом стрелять.
Показывал ему пастух и птичьи гнёзда. Как-то в густых камышах они видели яйца дикой утки.
За одну неделю Тодикэ так привязался к пастуху, будто знал его всю жизнь. У пастуха борода росла от уха до уха, так что виден был только кончик носа. Нос восседал в бороде, как король на троне.
А вечерами Тодикэ приносил жене пастуха бо-ольшой букет полевых цветов. Ну и радовалась Георгина, когда мальчик с закрытыми глазами, только по запаху, называл каждый цветок по имени.
А в городе мать и отец о сыне беспокоились. И однажды Текла — мать Тодикэ — увидела страшный сон. Наутро отправилась она к сыну. А дома была только жена пастуха — Георгина.
— До — ик! — брый — ик! — день — ик! — сказала Георгина.
— Что с тобой? — спросила Текла.
— За — ик! — аюсь!
— Неужели волк напугал?
— Ага — ик!
И так, заикаясь, Георгина поведала свою историю:
— В прошлом году перед Рождеством приходит ко мне мать и говорит: «Пойдём, Георгина, поможешь мне. Отец хочет сегодня кабана заколоть».
А сына мне не с кем было оставить. Взяла я ребёнка из люльки, запеленала и пошла в родное село. Вечером, когда всё было сделано, собралась домой.
Отец хотел меня проводить, а я говорю:
— Меня мой сыночек проводит. — И пошла домой.
На полпути чувствую, будто кто-то в спину дышит. Обернулась: волк! А ведь ночь на дворе!
Кинулся на меня волк, слышу, как он зубами лязгает. Напугалась я так, что руки задрожали. И вдруг вижу: нет сыночка у меня на руках! Где? Где он? Волк проглотил? Тут уж не знаю, как получилось, но рука моя оказалась в пасти у волка, и я схватила его за язык. Держу не выпускаю. Я раньше слыхала: схватишь волка за язык — куда хочешь за тобой пойдёт.
Довела его до своего порога и давай в дверь ногой стучать.
Аристид выскочил, схватил лопату и так волка ударил — разом свалил. А меня трясёт:
— Где ребёнок?!
Ничего не слышу, не понимаю, стою будто неживая.
Побежал он по моему следу и нашёл ребёнка. Лежал мальчик в снегу, плакал, но был цел-невредим. Я тогда всю зиму болела. Только в Пасху вернулась ко мне речь.
Эта дурацкая история так напугала Теклу, что она тут же решила забрать Тодикэ обратно в город.
Вот вернулось стадо, а с ним и пастух и его ученик Тодикэ.
— Тодикэ, милый, пойдём скорей домой, в город!
— Нет, мама, мне и здесь хорошо.
— Так здесь же волки!
— Не беда. Мы, в случае чего, всех волков за язык схватим! Чтоб дурака не валяли.
Дома Текла набросилась на мужа:
— Твой сын — слуга пастуха! Он там надрывается от непосильной работы!
— Его не убудет. А пастух сделает из мальчишки человека. Сам-то я совсем опанталонился. Ты же звала его домой, а захотел он уйти?
— Не захотел, — вздохнула Текла.
Шло время. Однажды пастух, как всегда, пас своих овец. Вдруг видит: скачет по полю всадник. Прямо к нему.
— Завтра здесь проедет король, — говорит всадник, — он хочет посмотреть на свой народ.
— Пускай смотрит, — пастух отвечает. — Но вообще-то у меня уже есть помощник из столицы. Ещё один, что ли, едет?
— Эх ты, деревенщина неотёсанная. Когда увидишь короля — кланяйся и молчи.
— А как быть овцам?
— Завтра и для овец праздник. Вот тебе полмешка колокольчиков. Повесь каждой овце колокольчик на шею.
Про себя придворный подумал: если пастух будет глупости болтать — колокольчики заглушат и король ничего не услышит.
Назавтра выдался жаркий день. И, вместо того чтобы привязать колокольчики, пастух взял да и постриг всех овец. Только с барана шубу не снял.
В полдень появился Великий Крошка. Со свитой. Вчерашний всадник так и остолбенел: стоит пастух, а с ним овцы без колокольчиков, голые какие-то, только баран в шубе, а на шее у барана болтается здоровый колокол.
— Слушай, пастух, — сказал король, — почему ты барана не постриг?
— Ваше Величество! Я человек простой. Как же я могу постричь барана, он ведь овечий король?
«Ладно, бородач, — раздражённо подумал Великий Крошка, — я тебя научу сейчас уму-разуму».
— Ответь-ка мне, пастух, — сказал он и указал на свиту, — почему меня окружает столько светлых голов, а ты один ходишь?
— Я вот что, Ваше Величество, про это думаю — полный мешок сам по себе стоит, а пустой кто-то должен поддерживать.
Свита окаменела. А король молчит, будто галушку проглотил, и ему даже нельзя пожелать приятного аппетита.
Откашлялся король, хлестнул коня и дальше поскакал смотреть на свой народ.
А дворцовый портной, узнав о таком разговоре, долго смеялся.
— Знал я, кому сына доверить… Но сам-то я совсем опанталонился.
Гости
Очень уж Милуцэ любил гостей. Если нету в доме гостей, какой же ты крошка? Не крошка, а пень в шляпе!
Его жена Ирина знала эту слабость и пользовалась этим, как могла. Если ей хотелось, чтоб он посидел дома, она пряталась за углом сарая и кукарекала петушиным голосом:
— Ку-ка-ре-ку!
— Эй, Ирина, ты где? — кричал Милуцэ. — Ты знаешь, петух только что пропел у самого порога! Будут у нас сегодня гости! Сегодня не пойду лес рубить!
— И правильно, побудь со мной. Поможешь бельё постирать да выжать как следует. Мы ещё молодые, живём в королевстве Среда. Когда нам вместе побыть — когда зубы выпадут?
— Ладно, — говорил Милуцэ. — Пускай и деревья проживут на день больше.
И хорошо было в тот день Ирине, а Милуцэ всё поглядывал на калитку: не идут ли гости? Нет пока.
— Постарел наш петух, — сказал как-то вечером Милуцэ. — Всё наврал. Сломались наши часы, которые показывают, когда должен прийти гость.
— Что ты, что ты, — сказала Ирина. — Хороший петух, не сломались у него часы. Не дай Бог его зарезать!
— Тогда где же гость?
— Он ещё придёт. А знаешь, кто этот гость?
— Кто?
— Ребёночек наш, недогадливый! Скоро будет у нас гость, маленький.
Милуцэ и на другой день остался дома и целый день плёл колыбель. Он был мастером на все руки.
А на третий день петух вдруг по-настоящему закукарекал.
— Что такое? — сказал Милуцэ. — Гости?
Во дворе действительно появились гости. Много гостей. Надо посчитать. Ну, во-первых, крошка Костаке, брат троюродный, приехал на подводе. С ним жена Ефтимия — это два. А с нею кошка и свинья. Сзади к телеге была привязана корова. Это уже пятеро. Ну, конечно, пёс Цыган бежал впереди лошадей. А лошадей двое. Вот и получилось — восемь гостей.
Милуцэ очень обрадовался и первым делом вывел из коровника свою корову, а туда завёл корову Костаке, ведь она была корова-гостья. Дал ей отборной травы. Гостям-лошадям дал отличного овса, псу Цыгану — кость помозговитей, а свинья тоже похрюкивала:
— Посмотрим, какие в гостях помои!
И помои свинье достались отборные. Чудо, а не помои! Свинья была довольна.
И Костаке с Ефтимией были довольны:
— Вот только и отдыхаем в гостях! Лишь вилка и работает! Ух, какое жаркОе! Вот это голубцы!..
Остались они погостить и на другой день и на третий.
Милуцэ, высунув язык, бегал от гостя к гостю: от свиньи к лошадям, от Ефтимии к псу Цыгану. Гости есть гости, не дай Бог кого обидеть!
— Слушай, — шепчет ему Ирина, — кур уже не осталось, и уток всех гости съели.
— Где хочешь бери, занимай у соседей!
А лошади Костаке ржут: еды! А свинья визжит: отдай моё!
Так они гостили ещё два дня.