Афганские сказки и легенды - Автор неизвестен. Страница 13

Сухейли рассказал все и воскликнул:

– Бабый пропала! Один слуга сказал ему:

– Это горе небольшое, не печалься из-за него. Во-первых, она милостью бога найдется. А во-вторых, ты ведь можешь найти себе другую жену, еще красивее!

Так или иначе, утешил он падишаха. И тот сразу же разослал людей по всей округе, чтобы они разузнали, не слыхал ли кто-нибудь о Бабый.

Тут родственники Гульмакый подумали: «Бабый пропала, А у Гульмакый есть муж. Но муж Бабый падишах. И если он однажды скажет: „Я хочу Гульмакый" – что мы сможем сделать? Разве мы в силах тягаться с ним?» И тогда они спрятали Гульмакый в подвал, а сами распустили слух, что она заболела. Прошло несколько дней, и вот они завернули толстое бревно, словно это тело, в белый саван, собрали несколько женщин – те плачут. И вот стали все говорить, что Гульмакый заболела и умерла.

Ладно! Устроили похороны, унесли бревно и зарыли его в могилу, а потом прочли молитвы по Гульмакый.

Тем временем люди, посланные на поиски Бабый, вернулись ни с чем. Они не нашли ее и сказали везирам:

– Легче найти другую женщину. Один везир сказал:

– Падишаха достойна лишь Гульмакый – сестра Бабый. Но Сухейли возразил им:

– Замолчите! Эта бедняжка безвременно скончалась. Была там одна старуха, подошла она к падишаху и говорит:

– Все вы ошибаетесь. Я вам расскажу правду про Гульмакый. Но только заплатите мне хорошенько. Я-то про нее все знаю!

Падишах очень обрадовался и дал старухе много денег. Старуха пошла к тому подземелью, где пряталась Гульмакый, села у входа, закрыла лицо руками и громко заплакала. Гульмакый слышит – женщина плачет, выглянула она из-за двери, пожалела ее и закричала:

– Эй, матушка! О чем ты так горько плачешь? В чем дело? Старуха тотчас раскинула сети коварства.

– Доченька, – сказала она,- как тебе рассказать? В прежние времена, когда я была еще маленькой, жив был мой отец Бесидахан. Были у меня братья, носили меня на руках. Когда я подросла, приставили ко мне служанок-невольниц. Когда же стала я совсем взрослой девушкой, меня отдали замуж за одного хана. Устроили шумную свадьбу. Потом великий бог послал мне сыновей…

Тут старуха снова зарыдала, стала биться головой о землю.

– Все мои сыновья умерли. И муж мой умер. Богатство исчезло как дым. И сейчас нет у меня корки хлеба. Вот юре-то! У меня есть дочь. Скоро праздник, дочка моя просит платье, плачет все время, а у меня нет ни денег, ни платья. Совсем я растерялась, не знаю, что делать!

Гульмакый пожалела эту старуху и тут же отдала ей свое платье, сказала:

– Отнеси его своей дочери.

Старуха взяла платье и тут же побежала с ним к Сухейли. Все ему рассказала, описала, как выглядит та женщина.

– Живая она,- сказала старуха.- Вот ее платье. Падишах вызвал родных Гульмакый и спросил их:

– Почему вы спрятали эту женщину? Делать нечего, пришлось им отвечать:

– У нее есть муж, но он исчез. И мы подумали: ведь она мужняя жена! Что если не сегодня-завтра Сухейли возьмет ее у нас силой? И мы будем опозорены и он. Поэтому мы ее и спрятали.

Сухейли сказал им:

– Бог знает, жив ее муж или нет. Если он все же вернется, я подыщу ему хорошую жену.

Родственники говорят:

– Ты – падишах. Нам с тобою тягаться трудно. Но принуждать Гульмакый мы не будем. Иди к ней сам и делай, что хочешь. Ведь она твоя свояченица, уговори ее.

Сухейли пошел в дом Гульмакый и сказал ей:

– Покажись-ка мне!

Он хотел проверить, правда ли, что она еще красивее Бабый. Гульмакый подумала: «Он силен и противиться ему невозможно. А муж мой жив. Нельзя мне его и себя опозорить». И она ответила падишаху так:

– Хорошо. Поставь столб высотой в шестьдесят гязов *. На вершину его поставь три кубка из чистого золота. Если кто-нибудь собьет эти кубки стрелой из лука, тогда я стану твоей женой.

Гульмакый думала, что, может быть, за это время вернется Муса-джан. Хорошо! Этот Сухейли поставил столб высотой в шестьдесят гязов, водрузил на вершину его три золотых кубка, собрал всех охотников своей страны и объявил им:

– Тот, кто собьет эти кубки, получит большую награду!

И вот стали разные люди приходить, стрелять, пытать свое мастерство.

Тем временем у Бабый родился от Вали-джана сын. Сообщили ему радостную весть, а через некоторое время пришла другая весть, что ожеребилась его кобыла – появился у нее жеребеночек. Вали-джан обрадовался. Сына он назвал Мир-вали, а жеребенка Прангай. И сказал:

– Этот Прангай принадлежит Мир-вали. Когда оба вырастут, пусть Мир-вали ездит на нем.

Время идет, Сухейли подумал: «Никто, видно, не сумеет сбить эти кубки. Зачем мне горевать, мучиться ночами». И приказал он силой привести к нему Гульмакый: она ведь обыкновенная одинокая женщина, что тут долго раздумывать. Велел Сухейли послать людей и паланкин, чтобы доставили ее во дворец. Гульмакый, когда узнала об этом, поняла, что ее уведут и ничего она не сможет поделать. Тогда взяла она острый нож. Пришли люди, силой усадили Гульмакый в паланкин, принесли в гарем падишаха. Настал вечер, пришел Сухейли. Только вошел он в комнату к Гульмакый, она закрыла лицо. Сухейли подошел ближе. Заплакала Гульмакый и сказала:

– Не касайся меня, у меня есть муж, его зовут Муса-джан. Найди Муса-джана и приведи его, или убей его, или добейся, чтобы он развелся со мной, или стрелой сбей кубок. А до того времени тебе нельзя меня видеть.

Тут вытащила она нож, приставила его к своей груди и сказала:

– Если ты коснешься меня, я убью себя этим ножом, а коли удастся, то и тебя убью. Клянусь богом, живой ты меня не возьмешь. Ты получишь меня только мертвой или если ты задумал какую-нибудь хитрость.

Сухейли подумал: «Этому делу конца не видно. Муса-джан неизвестно где. Если даже я найду его, все равно он в руки не дастся». Однако делать нечего, послал он людей искать Муса-джана, а охотникам приказал опять попытаться сбить кубки.

Жил один маланг. Шел он как-то своей дорогой и пришел на тот луг, где Муса-джан пас стадо. Подошел поближе, Муса-джан с ним поздоровался и спросил:

– Откуда ты, странник? А тот в ответ:

– Я иду из города Сухейли. Муса-джан спрашивает:

– Как там Гульмакый, здорова ли? Маланг отвечает:

– Ее ведь силой увез во дворец Сухейли.

И подробно рассказал, как все случилось. Потом маланг ушел, а Муса-джан остался расстроенный и опечаленный. Взял он рабаб, настроил его и так заиграл, что его друг факир только рот разинул! И тогда факир подарил свой рабаб Муса-джану. Потом Муса-джан сказал:

– Факир! Чем же все это кончится? Факир ответил ему:

– Это дело одному не под силу. Есть человек в Арнаи по имени Вали-джан, родом из племени тарин *. Он настоящий богатырь, сильный, отважный и верный человек. Если тебе удастся с ним договориться, твое счастье, а нет – ничего у тебя не получится.

Муса-джан оставил стадо, повесил через плечо рабаб, попросил у факира благословения, простился и отправился в путь. Шел он, шел и вот пришел в Арнаи. Отыскал дом Вали-джана, поздоровался. Когда он поел, Вали-джан говорит ему:

– Сыграй-ка мне на рабабе, что-то тяжело у меня на душе. А когда развеется печаль, мы с тобой побеседуем.

Муса-джан достал из мешка рабаб, настроил его и так заиграл, что все пришли в восхищение. Потом стали люди расходиться, а Вали-джану так понравилась игра Муса-джана и его молодость, что он сказал ему:

– Человек! Не уходи. Я тебе дам все, что пожелаешь. Расскажи мне, как ты сюда попал?

Муса-джан назвал себя и рассказал ему историю Гульма-кый. А этому Вали-джану все уже было известно – от начала до конца ему рассказывала Бабый. Тут они узнали друг друга, и Вали-джан сказал:

– Ведь Бабый теперь у меня.

Пошли они к Бабый. Она тоже была печальна, но когда увидела Муса-джана, то обрадовалась. Она поздоровалась с ним, расспросила о здоровье. Муса-джан и Вали-джан стали теперь свояками и очень полюбились друг другу, так что даже побратались. Был у Вали-джана конь по кличке Атам. Он подарил его Муса-джану, дал ему также лук и стрелы и сказал: