Сказки острова Бали - Автор неизвестен. Страница 42

Время шло, и он снова собрался в путь - через ту же местность. На этот раз он гнал шесть быков, и ему помогали два погонщика. Вошли они в чащу, и тут вдруг два быка бросились в заросли и пропали из виду. Погонщики топтались на месте и не решались пуститься в поиски.

- Здесь нечисто, господин, - сказал один из них.

Тогда торговец громко назвал имя тигрочеловека. В ответ раздалось рычание, как будто со всех сторон были тигры. Скоро потерянные быки выбежали из зарослей и пошли рядом с остальными.

С тех пор торговец без опаски шел через эту глухомань. Он знал, что у него есть незримые друзья.

27. Гость

Удивительный человек был Диярса. Никогда не знал он печали, всегда улыбался и непременно поспевал на все петушиные бои, даже если для этого приходилось несколько часов идти под палящим солнцем по горным тропкам, вверх и вниз, с длинной палкой на плече, к концам которой были подвешены плетенки с петухами. Он был великий знаток петухов и отчаянно бился об заклад, какой петух победит. Странно только, что он всегда проигрывал, хотя понимал дело и своих петухов любовно выхаживал. Но Диярса никогда не жалел о проигрыше. Потеряет все деньги и скажет:

- Ничего, когда-нибудь и мне улыбнется счастье. Человек не обеднеет, если боги этого не хотят.

Диярса женился на прекрасной девушке и сперва жил с ней довольно богато. Был у него большой дом, рисовые поля и кофейные рощицы, и было много великолепных бойцовых петухов. Каждый день он выставлял их в круглых клетках за ворота, чтобы развлечь птиц. А сам садился на приступок у ворот, держа меж колен сынишку. Но год за годом достаток его падал. Игорные долги заставили распродать кофейные рощицы и рисовые поля, а под конец жене пришлось отнести в заклад домашнюю утварь, праздничные платья и украшения.

Петух за петухом были убиты. Остался только один, последний. Когда друзья упрекали Диярсу за безрассудство, он невозмутимо отвечал:

- Моя ставка - незримое. Я надеюсь на бога. Действительно, он был благочестивый человек, но в мирских делах легкомысленнее всех остальных.

Когда у Диярсы остался последний петух, назначен был бой в его собственной деревне. Гул голосов дошел до его дома, где он лежал на скамье лицом к стене, накрыв голову саронгом. А надо сказать, что жена его была доброй и стойкой женщиной. Если бы она не зарабатывала тем, что ткала, и другой женской работой, у них в доме вовсе не было бы риса. Она не жаловалась, потому что любила своего мужа, каким он был: веселым, беззаботным. Он всегда мог выкинуть что-нибудь неожиданное! И вот взглянула жена на Диярсу и подумала: «Он надеется на бога. Но сейчас он не может пойти на петушиный бой, потому что нет у него ни гроша».

Подошла жена тихонько к Диярсе и спросила:

- Разве ты не знаешь, что в нашей деревне петушиный бой? Почему ты не идешь?

- Денег нет.

- Чего же ты не сказал мне? У меня есть пятьдесят гобангов и саронг, который можно заложить.

Побежала женщина к ростовщику, выручила у него один рингит и все отдала мужу: серебряную монету и пятьдесят медных монеток.

Пока она доставала деньги, муж искупался в пруду и ловко повязал свои мокрые волосы платком (Головной платок (уденг) - обязательная часть традиционной мужской одежды на Бали, он повязывается здесь на тысячу способов). Праздничных одежд у него не было, но зато лицо его было совершенно праздничное.

- Ты увидишь, что я принесу вчетверо больше, чем беру, - весело сказал он жене.

Предчувствие опять обмануло его. Он не решился взять из дому своего последнего петуха и ставил небольшие ставки на чужих бойцов. Деньги растаяли, как снег на солнце. Наступил вечер. Диярса проголодался, подсел к торговке съестным и заказал риса с приправами на двадцать пять гобангов. Только ему подали, подошел к нему, опираясь на палку, старик-нищий: в лохмотьях, ноги покрыты язвами, а на язвах сидят бесчисленные мухи. От старика так дурно пахло, что люди зажимали носы.

- Ах, господин, оставьте мне несколько крошек! - попросил нищий. - Я со вчерашнего дня ничего не ел и целый день в пути.

Диярса пожалел старика и сказал:

- Зачем же крошки! Садись со мной на скамью, дедушка, поешь как следует. Эй, хозяюшка, подай нам еще порцию риса с рыбой!

Диярса выложил последние двадцать пять гобангов и помог старику взобраться на помост. Торговка заворчала - грязный старик ей не нравился, - но вынесла еще одну порцию.

Когда они поели, старик спросил:

- Не найдется ли у вас, господин, местечка переночевать? Я живу в горах, и сегодня мне не хватит сил дойти до дому.

- Конечно, дедушка, пойдем со мной. Диярса привел старика к себе и закричал:

- Женушка, я привел гостя. Есть у нас чем накормить его?

Жена шепнула, что отдала последний рис мальчику.

- Ну тогда возьми в долг, - сказал он беззаботно. - И приготовь хорошее угощение. Зарежь моего петуха.

Жена знала, как дорожил он своим последним бойцовым петухом. «Что ж, - подумала она, - видно, Диярсе все нипочем». Не умел он долго думать, когда принимал решение, а поступал, как бог на душу положит.

Делать нечего. Жена одолжила у соседки немного риса и зарезала петуха. Но прежде всего она постелила циновки своему мужу и гостю, потом зажгла лампу, а когда все было готово, принесла кушанье.

После еды мужчины пожевали листья бетеля, в которые были завернуты кусочки ореха, табак и известь. Это вызывало приятное ощущение во рту и приятные мысли. Пожевал старик листья и спросил хозяина:

- Как тебе везло сегодня, мой друг?

- Я проиграл один рингит.

- Есть у тебя бойцовые петухи?

- Было много, но последнего мы сейчас съели. Старик подумал немного и сказал:

- У меня в горной хижине три хороших бойцовых петуха. Ты получишь одного. Дай мне три перышка того петуха, которого твоя жена сегодня вечером заколола для нас.

Диярса вышел, взял три перышка и протянул их старику. Старик сказал:

- Воткни эти перышки в соломенную кровлю святилища во дворе. Они покажут тебе дорогу к моей хижине.

Диярса сделал все, как старик сказал. Поговорили о том о сем - жена уже устала ждать, пока они кончат, и вот гость спросил:

- Нет ли у тебя сынка, Диярса? Я живу совсем одиноко в моей хижине, высоко в горах. Мне нужен мальчик, который заботился бы обо мне. Ему будет хорошо у меня. И ты можешь навещать нас, когда захочешь.

Диярсе трудно было сказать «нет», особенно гостю и старику, к которому он испытывал сострадание. Из разговора ему ясно было, что старик - не обычный бродяга, а человек, знающий грамоту, мальчику было бы хорошо поступить к нему в услужение. Подумал он и сказал:

- Я спрошу моего сынка, дедушка, против его воли я не могу его послать.- И он позвал: - Вирачита!

- Да, отец!

- Слушай, мой сын, наш гость хотел бы взять тебя в свою лесную хижину, чтобы ты прислуживал ему. Что ты об этом думаешь? Хочешь ты идти?

Мальчик взглянул на старика и ответил, как велит добрый обычай:

- Я послушно выполню все, что велит отец. Вирачита лег спать бок о бок со стариком, и старик рассказывал ему о своей лесной хижине. Там есть козы, за которыми ему надо будет присматривать, а два хорошеньких козленочка будут его собственными. Там, наверху, растет много диких плодов и съедобных грибов, а за хижиной - чудесное плодовое дерево, с которого Вирачита может рвать и есть столько плодов, сколько захочет. Мальчик думал о своей великолепной жизни в горах и заснул улыбаясь. Старик уснул возле него.

Было еще совсем темно, только первые петухи запели, а старик уже разбудил мальчика.

- Вставай поскорей, нам сегодня придется много пройти.

Вирачита встал, искупался в прудочке, и старик велел ему:

- Пойди попрощайся с родителями.

Мальчик вошел в дом, где спали родители, сложил ладонь с ладонью и почтительно сказал, что должен идти со своим господином.

- Счастливого пути, сынок! Не будь непослушным, делай все, что тебе велят!

Путь действительно был долог. Старик и мальчик вышли из деревни в сторону гор и шли сперва через кофейные рощи, в которых стояли хижины. Женщины разводили огонь в своих кухнях. Потом начались джунгли, такие густые, что сквозь них не могли пробиться лучи взошедшего солнца. Там обезьяны с пронзительными криками спускались с деревьев, чтобы напиться воды. Потом заросли кончились. Путь пошел по хребтам, где ничего не было, кроме камня и низких кустарников. Было время обеда, и мальчик почувствовал усталость. Он с удивлением подумал, как старик час за часом карабкался вверх на своих больных ногах. Ни разу он не отдохнул!