На Деда Мороза не охотятся - Ципперт Ханс. Страница 5

Быстрым движением руки она поставила перед Гастоном два килограмма земляных орехов и стала все ближе подвигаться к нему, пока не оказалась настолько близко, что мне пришлось вмешаться.

Ведь автор просто обязан сделать это, если замечает, что текст начинает сносить куда-то не туда. Как я уже говорил, невозможно постоянно иметь в поле зрения всех персонажей одновременно. Пока следишь за тем, чтобы Дитер правильно проштемпелевал бумаги в секторе писем, мать маленькой Евы пытается создать осложнения уважаемому окапи. Так что я позвонил в дверь квартиры Бергеров. Мне открыла маленькая Ева и сказала:

— У мамы в гостях мини-жираф.

Я ответил:

— Мне нужно поговорить с этим мини-жирафом.

— Про что?

— Про то, что он… э-э… неправильно припарковал свою машину.

— Подождите, пожалуйста, я спрошу мамочку.

М-да, и тогда я, естественно, слинял, потому что автору никогда не следует встречаться с собственными персонажами. В таких случаях дело очень быстро доходит до препирательств. «Я бы с удовольствием носил шкуру помягче», или «А можно сделать так, чтобы я производил более приятное впечатление?», или «Почему мне нельзя было сожрать этого Деда Мороза на девятой странице?» В подобные пререкания вступать не стоит, иначе никогда не продвинешься вперед.

Гораздо лучше переодеться в шкуру какого-нибудь персонажа. Я мог бы, к примеру, как бегемот Дитер, оказывать прямое влияние на происходящее. Впрочем, тогда мне пришлось бы выполнять за него всю бухгалтерскую работу, а меня это совсем не прельщает.

Отец Гериберта тоже не очень-то разбирался в бухгалтерии. Собственно говоря, трудности у него возникали везде, где встречались цифры и буквы, но в данный момент проблемы у него были прежде всего с Дедом Морозом. Тот лежал в доме Эрвина, то есть на вилле вожака стаи, в гостиной, и командовал всеми вокруг. Матери Гериберта это очень даже нравилось, потому что Дед Мороз вел себя в общем-то вежливо, обладал хорошими манерами и не врывался посреди ночи в дом с кровавым куском мяса, который ей следовало немедленно разделить на порции и сунуть в морозильную камеру. Мать часто в ужасе спрашивала:

— Эрвин, что ты опять приволок?

— Откуда мне знать, было же темно. На вкус что-то полосатое, небось какая-то зебра.

Наверное, на свете есть очень мало жен, которые ценят такого рода разговоры, да еще и в ночное время, когда положено спать. Поэтому матери Гериберта нравилось беседовать с Дедом Морозом, который из-за одних только загипсованных ног едва ли был в состоянии мотаться по саванне за мясом.

Эрвин наблюдал за происходящим в доме с нарастающим раздражением. На самом деле только гипс защищал Деда Мороза от того, чтобы обогатить рацион вожака стаи. Однажды Эрвину уже случилось сожрать бельгийского министра с загипсованной ногой, так он после этого несколько недель кряду кашлял сухой пылью. А Дед Мороз был толст минимум как три бельгийца и, соответственно, гипса на его теле имелось больше. К тому же этот молодчик был еще нужен Эрвину, поскольку только Дед Мороз знал, как правильно проводить раздачу подарков и добираться до неистощимых запасов мяса.

Между тем Гериберт надрывался круглые сутки. Если он не возился с бумажками, Дед Мороз заставлял его снова и снова тренироваться, и хотя львенок все быстрее забирался на дымовую трубу, через нее проникал в помещение и возвращался обратно, Дед Мороз только огорченно качал головой, словно хотел сказать: «Думаю, Рождество все же придется отменить».

Но Гериберту он говорил:

— Упражняйся, мой мальчик, ты должен упражняться и стать лучше. Раздача подарков — это не послеобеденный сон, знаешь ли.

И при этом удовлетворенно гладил себя по необъятному животу. Дитер и Эберхард уже почти не могли на это смотреть:

— Так дело не пойдет, этот субъект только отделывается пустыми фразами, а как нам все сделать, не говорит.

Эберхард, который обычно мог выдать зараз только одно-единственное сложное предложение, глубоко вздохнул и пояснил:

— До Рождества всего две недели, а не обработана даже и половина писем, мы обеспечили всего двадцать тысяч подарков и до сих пор не знаем, как технически происходит эта самая раздача. Да и отец твой меня тоже нервирует — вечно он вокруг слоняется.

Гериберт уже обратил на это внимание. Действительно, теперь отец все чаще задерживался возле здания офиса. Вдруг проникнувшись доверием к Дитеру, он осведомлялся у него:

— Ну, как продвигаются ваши дела, маленькие рождественские гномы?

В ответ на что Дитер только бормотал:

— Хорошо, очень хорошо, — и спешил удалиться.

На дереве перед окном рабочего кабинета Гериберта с недавнего времени сидели два марабу, которые довольно назойливо поглядывали на его письменный стол и, видимо, делали себе какие-то пометки. Вечером отец подробно расспрашивал их, что для него было совершенно нехарактерно, ведь обычно он испытывал отвращение к марабу. Кроме того, из морозилки постоянно пропадали большие куски мяса.

Но вообще-то у нашей троицы было, конечно, не особенно много времени на то, чтобы вникать в поведение отца Гериберта, работы у них было выше головы. «Надо было нанять жирафа», — невесело шутил Гериберт, и было ясно, что им следует как-то рационализировать трудовой процесс. Поэтому они больше не читали писем и не перепроверяли их, а сразу утверждали целиком, ни во что не вникая. В результате в тот год на Рождество исполнились самые странные желания.

Гериберт вскрывал конверт, Эберхард разглаживал письмо и клал его перед Дитером, а тот шлепал по нему штемпелем «Утверждено». Какая-то Варвара из Санкт-Петербурга кроме рыцарского замка и лазерного меча пожелала еще мира и взаимопонимания между народами, и Дитер не глядя утвердил все четыре ее желания.

Пять ноутбуков, три игровые приставки, плоскоэкранный монитор и электрический автомобиль для семилетнего Эдо из Гейдельберга теперь уже почему-то не вызвали никаких проблем, не говоря уже о «брате, который не должен больше меня колотить». Правда, письмо, в котором было написано: «Хочу, чтобы американского президента выкрасили в зеленый цвет и посыпали тертым пармезаном», нашей троице пришлось-таки перечитать еще раза три. Ответственные Деды Морозы предпочитают не исполнять подобные пожелания, равно как и такие: «Хочу наконец найти мужа», или «Хочу жену, которая умеет готовить, как моя мама», или «Хочу морскую свинку, хомяка и удава».

Тем не менее работа с письмами был завершена уже в тот же день, а вечером Гериберт созвал особое заседание лобзикового клуба «Серенгети». Обычно в клубе насчитывалось семнадцать членов, однако на этот раз Гериберту пришлось приветствовать нежданного гостя:

— Привет папа, не знал, что ты интересуешься выпиливанием лобзиком…

— Хм-м, э-э, я тут подумал — нужно однажды попробовать что-то новенькое. Когда все время разрываешь в клочья других животных, в конце концов перестаешь получать от этого удовлетворение…

(При этих словах любители выпиливания слегка вздрогнули, но пока рядом с ними был Гериберт, они по крайней мере не опасались за свою жизнь).

— Я тоже так считаю, — обрадовался сын льва и обратился к членам общества:

— Единственный пункт повестки дня сегодняшнего заседания — это починка саней для развоза подарков.

Возникло определенное замешательство, поскольку мало кто из присутствующих когда-либо видел сани. Звери еще как-то представляли себе, что такое раздача подарков, а вот вообразить и то, и другое им было очень трудно. Гериберт терпеливо растолковал, что сани — это средство передвижения в богатых снегом регионах и в данном конкретном случае они — транспортное средство Деда Мороза. К счастью, здесь присутствует лицо, воочию видевшее сани в их первоначальном состоянии, — при этих словах Гериберт ободряюще посмотрел на отца.