Сон в Нефритовом павильоне - Автор неизвестен. Страница 64

— Если прежде Фея Лазоревого града была врагом только моей госпожи, то теперь она и мой враг! Я отплачу ей за все!

— Фея теперь далеко отсюда, — вздохнула госпожа Вэй, — живет себе припеваючи в Цзянчжоу да ждет приезда инспектора Яна. А что-то будет тогда и с моей доченькой, и со мной?!

— Не беспокойтесь, госпожа, — усмехнулась Чунь-юэ. — Я выведаю, где она живет, и отомщу ей!

В пятнадцатый день первой луны императрица пригласила к себе придворную даму Цзя и говорит ей:

— Каждый год в этот день я еду в монастырь помолиться за сына, а сегодня занемогла. Возьми благовония и фрукты, поезжай в Горный Цветок и помолись вместо меня.

Дама Цзя почтительно поклонилась и без промедления отбыла в Горный Цветок, где принесла жертвоприношения и сотворила молитвы. В монастыре повсюду красовались узорчатые занавеси и пестрые флаги, трепетавшие на ветру, который срывался вниз с гор. Звуки барабанов и слова молитв наполняли храм. Пожелав государю десять тысяч лет жизни и испросив у Неба счастья для императора, придворная дама пожелала осмотреть монастырь. В восточном флигеле ее заинтересовала одна комната. Придворная дама подумала, что там никого нет, и взялась было за ручку, как вдруг услышала слова Сопровождавшей ее монахини:

— Это комната для гостей. Недавно в ней поселилась одна молодая женщина. В ее доме произошло несчастье, и она не хочет никого видеть.

— Если бы я была мужчиной, — улыбнулась дама Цзя, — я бы не подошла к этой комнатке. Но на женщину ваша гостья, надеюсь, не обидится!

Она открыла дверь и увидела печальную красавицу, которая тихо сидела у столика.

Дама Цзя подошла к ней поближе и спрашивает:

— Отчего это вы, такая красавица, заперли себя в далеком монастыре?

Фея подняла глаза и мелодичным голосом ответила:

— Я здесь случайно, проездом. Мне стало нехорошо, постоялого двора поблизости не оказалось, вот я и попросила приюта.

Слушая красавицу, придворная дама разглядывала ее и вдруг почувствовала к ней расположение. Она присела и говорит:

— Я приехала сюда помолиться. Зовут меня Цзя. Ваше прекрасное лицо, ваши приятные речи расположили меня к вам. Я уже полюбила вас, — сама не пойму, как это случилось! Сколько же вам лет и как вас зовут?

— Меня тоже зовут Цзя, — ответила Фея, — а лет мне шестнадцать.

— Смотрите-ка, мы с вами вроде как родственницы. Сегодня я не поеду обратно, хочу провести ночь в монастыре, рядом с вами.

Она велела принести свои вещи в комнату Феи. Та после долгого одиночества обрадовалась и знакомству с дамой Цзя, и ее участию. Скоро Фее начало казаться, что они давным-давно знакомы и даже связаны общими узами, как листья одного дерева. Умалчивая о своих тревогах, Фея вела с дамой Цзя приятную для обеих беседу. Придворная дама поняла, что красавица — образованная девушка.

— Мы с вами чуть ли не родственники, — вдруг сказала она, — отчего же вы не откровенны со мной? Судя по вашим манерам, вы не монахиня. Почему вы здесь оказались? Расскажите мне, не таясь.

— Я родом из Лояна, у меня нет близких. В доме, где я жила, со мной произошло несчастье. Я не знала, куда мне деться на этом свете, и вот приехала сюда, чтобы покоем и тишиной залечить свои раны.

Кончив говорить, она закрыла лицо руками. Дама Цзя поняла, что девушке трудно рассказывать о своем горе, и не стала больше расспрашивать.

— Я не знаю, что у вас на душе, — начала она утешать Фею, — но только уверена в том, что будущее ваше лучезарно. Зачем же отрекаться от жизни из-за случайного невезения? Я езжу в этот храм, как к себе домой, все монахини рады оказать мне услугу, поэтому о вас здесь будут хорошо заботиться. Но прошу вас — доверяйте мне, вам будет легче!

Фея поблагодарила придворную даму за добрые слова. А та, наутро собравшись в обратный путь, взяла Фею за руки и долго не отпускала, не в силах расстаться с красавицей.

В столице дама Цзя доложила о своей поездке императрице и отправилась к себе. Помня о Фее, она велела отвезти в Горный Цветок несколько лянов серебра и куль снеди. Служанка собралась и уехала.

Тем временем Чунь-юэ, задумав отправиться на розыски Феи, начала собираться в путь. Свою обезображенную голову она закрыла зеленым платком и приделала себе нос из воска.

Перед уходом она сказала:

— Некогда Юй Жан [231] раскрасил себя под прокаженного, чтобы отомстить Чжао Сян-цзы, [232] и добился своего. Ныне Чунь-юэ меняет свой облик, чтобы отомстить Фее! Но только ли за себя?

— Если ты сделаешь, что порешила, — с улыбкой напутствовала ее госпожа Вэй, — получишь от меня тысячу золотых и до конца дней не будешь знать забот.

Чунь-юэ ушла с мыслью: «Из колодца рыбу пустили в море — поди найди ее! Говорят, у моста Ваньсуй живет некий господин Чжан, самый искусный в столице гадатель. Попробую у него разузнать, где скрывается Фея». Она взяла несколько ляпов серебра и пришла к гадателю.

— Мне нужно узнать, где скрылся один преступник. Помогите, прошу вас!

Чжан подумал, потом бросил кости и говорит:

— Мудрецы гадают, чтобы помочь людям избавиться от зла и обрести успокоение. По костям вижу: вам в этом году не повезло, поэтому будьте осторожны, ни с кем не враждуйте. И еще помните: даже преступник может оказаться благонравным человеком!

— Вы мне зубы не заговаривайте, — засмеялась Чунь-юэ. — Вы мне откройте, куда спрятался преступник.

С этими словами она протянула серебро, а гадатель произнес:

— Ваш преступник сначала двинулся на юг, а потом внезапно повернул обратно, на север. Если он не скрывается в горах, то уже умер.

По пути домой она встретила Юнь Сянь, служанку дамы Цзя. С этой девицей она несколько раз болтала, когда придворная дама наносила визиты госпоже Вэй. Чунь-юэ окликнула ее:

— Куда путь держишь, Юнь Сянь?

Та ничего не ответила, растерявшись при виде незнакомого мужчины, — ведь Чунь-юэ была одета в мужское платье, да и лица ее было не узнать.

— Да это я, Чунь-юэ. Недавно я перенесла очень тяжелую болезнь, и у меня изменилось лицо. Понятно, почему ты меня не узнала. А мне сказали, что у моста Ваньсуй живет искусный врачеватель, вот я и пошла к нему. Во время болезни я, чтобы не простыть, одевалась в мужское платье, а теперь так к нему привыкла, что и снимать не хочу. Так что не удивляйся.

— В тебе ничего не осталось от прежней Чунь-юэ! — говорит Юнь Сянь. — Что же за болезнь тебя поразила?

Поглаживая свой восковой нос, Чунь-юэ со вздохом проговорила:

— Называется «преображение». Хорошо еще, что жива осталась!

— А я иду по приказанию госпожи в монастырь Горный Цветок.

— По какому делу?

— На днях моя госпожа ездила туда помолиться и повстречала там девушку, которую тоже зовут Цзя. С ней хозяйка очень сдружилась. Вот и велела отнести ей еды да серебра.

Чутье у Чунь-юэ было как у собаки. Услышав имя Цзя, она решила выведать все, что можно. Притворно засмеялась и говорит:

— Брось меня обманывать, Юнь Сянь. Я сама недавно была в Горном Цветке, никакой девушки там не встречала. Когда, ты говоришь, она там появилась?

— Это ты кого хочешь обманешь, а я врать не умею. Монашки говорят, что девица появилась у них в полнолуние. Она со своей служанкой живет в комнате для гостей и, кажется, кого-то поджидает. Говорят, нелюдима, но очень красива: стройная, как цветок, а лицом что молодая луна. Моя госпожа ее до сих пор забыть не может. Истинная правда!

Чунь-юэ ликовала — нашлась Фея! Она тут же простилась с Юнь Сянь и поспешила к Хуанам, где и рассказала обо всем госпоже Вэй и ее дочери.

— Но если об этом известно госпоже Цзя, значит, известно и императрице, а от нее — самому государю, — заметила осторожная госпожа Вэй.

— Не тревожьтесь, госпожа, — засмеялась Чунь-юэ, — я-то знаю, что Фея, человек скрытный, не доверится с первого знакомства неизвестному человеку. Я отправлюсь в монастырь, погляжу, как там она, и на месте придумаю, что делать.