Это очень хорошо, что пока нам плохо… (сборник) - Коростылев Вадим Николаевич. Страница 48

Подождав, пока толпу смыло, словно из шланга, человек ткнул тростью дверь и вошёл в ресторан.

Стомадор вежливо приподнялся навстречу:

– Том Стомадор, к вашим услугам.

– Орт Галеран, – представился вошедший.

– Что было бы угодно господину Галерану?

– То, чего у вас нет!

Тем не менее Галеран повесил широкополую белую шляпу на крючок у двери и, присев за столик, поглядел на свет вымытый до хрустального блеска бокал, заглянул в меню и пренебрежительно отставил его.

– Мороженое с ангиной! – нанёс он первый удар Стомадору. – Здесь нет мороженого с ангиной! А я хочу именно мороженое с ангиной.

– Это из завтрашнего меню, сударь! – выйдя из-за кассы, Стомадор обмахнул белоснежной салфеткой даже на вид хрустящую от крахмала скатерть и подмигнул Тирею.

Тирей на мгновение исчез, и…

Перед Галераном возник запотевший бокал с солнечно-жёлтым мороженым и дымящаяся чашка чёрного кофе.

Галеран усмехнулся:

– Типичное мороженое с ангиной! Да, да, так я себе его и представлял. А кофе, конечно, из старых еловых шишек?

– Неужели вы могли подумать, что здесь подадут что-либо иное? – почти обиделся Стомадор.

– Тирей, мой мальчик! – поднял глаза на Тирея Галеран, с явным удовольствием отхлебнув кофе. – Тебе и на этот раз не повезло! Я давно наблюдаю за тобой. Ты хочешь устроиться как-нибудь поинтереснее. Но этот ресторан скоро вылетит в трубу.

– Ну, знаете! – вспыхнул Стомадор. – Придумано совсем неплохо…

– Вся реклама мира, – перебил его Галеран, – основана на трёх принципах: хорошо, много и даром. Поэтому можно давать скверно, мало и дорого. Вы же поступили наоборот. Но в глубине души человек всегда верит написанному. Были у вас какие-нибудь иные опыты?

– Десять лет я стараюсь разбогатеть, – вздохнул Стомадор.

– А зачем вам богатство? – оживился Галеран.

– Представляете, – наклонился к нему Стомадор, – идёт по дороге человек…

– Ваш знакомый?

– Нет! – отмахнулся Стомадор, – ну… просто человек, который потерял всё… Нет, не всё, больше, чем всё: он потерял надежду. Да, у него осталось море. Но только для того, чтобы утопиться. Да, у него осталось небо. Но только для того, чтоб взглянуть на него в последний раз. Да, осталось немного сил. Но только на то, чтоб дотащиться до берега. И вдруг – я! Я протягиваю ему богатство!..

– Деньги?..

– Да нет, богатство! Деньги – это подачка, милостыня. А человек, потерявший надежду, вовсе не нищий. Он просто потерял своё богатство – надежду. А тут – я! Сто тысяч в моей руке это не подачка, это просто продолжение моей руки. Это – рукопожатие. Я ему говорю: вот, возьми! Здесь море, в котором не надо топиться, а на которое надо смотреть долго-долго, пока не увидишь леди, бегущую по волнам. И тогда наступит счастье. Здесь небо, в которое не надо смотреть в последний раз, а в которое надо долго смотреть, чтоб успокоиться. Здесь огромное количество бифштексов «Попробуй-да-выплюни», но их стоит попробовать, честное слово! Короче: бери и проваливай, чтоб глаза мои тебя не видели!

Галеран даже привстал, перестав наслаждаться мороженым с ангиной:

– Ну, а как же он вам вернёт долг?

– Очень просто! – Стомадор взял один из чисто вымытых бокалов со столика, стал протирать его салфеткой. – Очень просто! Пусть когда-нибудь встретит на дороге человека, потерявшего надежду, и… и протянет ему руку. Вот долг и будет возвращён. А тот его возьмёт на тех же условиях… и в свою очередь… Ну, в общем, протягивать руку должен не просящий, а дающий. В этом смысл. Понимаете?..

Дверь распахнулась. На пороге остановился господин с перекошенным от гнева лицом:

– У вас действительно подают бульон «Ужас» с пирожками «Кошмар»?

– Да, сударь! – пошёл к нему навстречу Стомадор. – И смею вас уверить…

– Мерзость! – взвизгнул господин. – Запретить! Запретить! Запретить!

И, плюнув, он выскочил из ресторана.

– Кажется, я неплохо придумываю, – несколько растерялся Стомадор, – но в моих планах чего-то недостаёт…

– Стомадоров! – расхохотался Галеран. – Недостаёт Стомадоров, которые населяли бы весь город и думали точно так же, как вы.

Давенат поставил перед Галераном вторую чашку кофе и замер.

…У ресторана «Отвращение» остановился щегольской экипаж, управляемый кучером, усеянным блестящими пуговицами.

Из экипажа вышли две девушки в сопровождении остроносой и остроглазой дамы, имевшей растерянный вид.

Стомадор бросился к двери, распахнул её, и…

В ресторан впорхнули белые костюмы, белые шляпы, вишнёвые зонтики и весело смеющиеся девичьи лица.

– Роэна! Элли! – кричала остроносая дама. – Я решительно протестую! Посмотрите на вывеску! Я запрещаю входить сюда!

– Но мы уже вошли, – сказала девочка лет двенадцати, которую звали Элли. – На вывеске стоит «Отвращение». Я хочу самого отвратительного!

Роэна – девушка лет семнадцати – пожала плечами и села за столик.

– Надеюсь, Урания, вы не станете применять силу? – сказала она остроносой.

Поджав губы, Урания уселась возле Роэны и Элли.

– Что это значит? – спросила Роэна, указывая на строчку в меню.

– «Тартинки с гвоздями», – стал пояснять Стомадор, – это такие тартинки…

– А какой толщины гвозди? – деловито перебила его Элли.

– Элли! – застонала шокированная Урания.

– Хозяин шутит! – вставил Давенат, чувствовавший себя так хорошо и неловко, что не знал, как приступить к своим обязанностям.

– Но и мы тоже! – ответила Элли, внимательно глядя на Давената.

– Нам весело! Значит, ничего ТАКОГО не будет? Очень жаль! Тогда принесите мне молока.

– И, пожалуйста, без этих… прибавлений! – брезгливо ткнула Урания пальцем в меню.

Давенат обернулся мгновенно. Он поставил перед Элли бокал с молоком, отошёл к буфету и стал жадно смотреть.

– Рой! – перед тем, как погрузить губы в молоко, Элли подтолкнула сестру и показал глазами на Галерана. – Вот там один, отравившейся пищей дома сего.

– Отравился, и умер, и похоронили его, – громко подхватил засмеявшийся Галеран.

Элли поперхнулась молоком и выпучила глаза, сдерживая взрыв хохота.

– Элли! – застонала Урания и схватилась за сердце.

Галеран встал.

– Я рад видеть детей Футроза. Я страшно рад, что вам весело. Мне самому стало весело.

– Как, вы нас знаете? – вскричала Элли.

– Да, я знаю, кто вы. Моё имя вам ничего не скажет: Орт Галеран.

Он поклонился.

Урания встала, бросила на столик мелочь и сказала голосом, не допускающим на сей раз возражений:

– Дети! Нам пора!

– Я вас чуть-чуть задержу, – обратился Галеран к Элли и Роэне. – Подарите немного внимания этому человеку, который стоит там, у вазы с яблоками. Его зовут Тирей Давенат. Он очень хороший, способный мальчик, сирота, сын адвоката. Ваш отец имеет большие связи. Лишь поверхностное усилие с его стороны могло бы дать Давенату занятие, которое отвечало бы его качествам больше, чем работа в кафе.

– Что вы сказали?! – хрипло крикнул Давенат. – Я вас не просил.

– Тирей прав, – кивнул Галеран, – он меня ни о чём не просил. Но что может быть естественнее случая? И я подумал: ничего дурного в моей просьбе нет, случай же на лицо. Всегда приятно сделать что-нибудь хорошее, не так ли? Вот и всё. Возьмите на себя роль случая. Право, это неплохо.

– Однако! – задохнулась Урания. – Роэна! Элли! Нам совершенно пора идти!

Спасая натянутость ситуации, Элли и Роэна мгновенно перешли на шутливый тон.

Перемигнувшись, они двинулись к Давенату, перебивая друг друга.

– Вы, конечно, понимаете…

– Что в кафе «Отвращение»…

– С кушаньем «Неожиданность»…

– Произошло движение сердца…