Карлсон, который живет на крыше, опять прилетел - Линдгрен Астрид. Страница 13

— Подробно я писать не буду, — объяснил Малыш Бимбо, — потому что не хочу её пугать.

Он подошёл к окну и позвонил Карлсону. Да, да, он в самом деле позвонил. Дело в том, что накануне вечером Карлсон сделал одну очень замысловатую штуку: он провёл звонок между своим домиком на крыше и комнатой Малыша.

— Привидение не должно появляться с бухты-барахты, — сказал Карлсон. — Но теперь Карлсон подарил тебе лучший в мире звонок, и ты всегда сможешь позвонить и заказать привидение как раз в тот момент, когда домомучительница сидит в засаде и высматривает, не видно ли в темноте чего-нибудь ужасного. Вроде меня, например.

Звонок был устроен таким образом: под карнизом своего домика Карлсон прибил колокольчик — из тех, что подвязывают коровам, — а шнур от него протянул к окну Малыша.

— Ты дёргаешь за шнур, — объяснил Карлсон, — у меня наверху звякает колокольчик, и тут же к вам прилетает малютка привидение из Вазастана, и домомучительница падает в обморок. Здорово, да?

Конечно, это было здорово, Малыш тоже так думал. И не только из-за игры в привидение. Раньше ему подолгу приходилось ждать, пока не появится Карлсон. А теперь достаточно было дёрнуть за шнурок, и он тут как тут.

И вдруг Малыш почувствовал, что ему во что бы то ни стало надо поговорить с Карлсоном. Он дёрнул за шнурок раз, другой, третий… С крыши донеслось звяканье колокольчика. Вскоре послышалось жужжание моторчика, и Карлсон влетел в окно. Видно было, что он не выспался и что настроение у него прескверное.

— Ты, наверно, думаешь, что это не колокольчик, а будильник? — проворчал он.

— Прости, — сказал Малыш, — я не знал, что ты спишь.

— Вот и узнал бы прежде, чем будить. Сам небось дрыхнешь, как сурок, и не можешь понять таких, как я, которым за ночь ни на минуту не удаётся сомкнуть глаз. И когда человек наконец хоть ненадолго забывается сном, он вправе ожидать, что друг будет оберегать его покой, а не трезвонить почём зря, словно пожарная машина…

— Разве ты плохо спишь? — спросил Малыш.

Карлсон угрюмо кивнул:

— Представь себе, да.

«Как это печально», — подумал Малыш и сказал:

— Мне так жаль… У тебя в самом деле так плохо со сном?

— Хуже быть не может, — ответил Карлсон. — Собственно говоря, ночью я сплю беспробудно и перед обедом тоже, а вот после обеда дело обстоит из рук вон плохо, лежу с открытыми глазами и ворочаюсь с боку на бок.

Карлсон умолк, бессонница, видно, его доконала, но мгновение спустя он с живым интересом принялся оглядывать комнату.

— Правда, если бы я получил небольшой подарочек, то, может, перестал бы огорчаться, что ты меня разбудил.

Малыш не хотел, чтобы Карлсон сердился, и стал искать, что бы ему подарить.

— Вот губная гармошка. Может, хочешь её?

Карлсон схватил гармошку:

— Я всегда мечтал о музыкальном инструменте, спасибо тебе за этот подарок… Ведь контрабаса у тебя, наверно, всё равно нет?

Он приложил гармошку к губам, издал несколько ужасающих трелей и посмотрел на Малыша сияющими глазами:

— Слышишь? Я сейчас сочиню песню под названием «Плач малютки привидения».

Малыш подумал, что для дома, где все больны, подходит печальная мелодия, и рассказал Карлсону про скарлатину.

Но Карлсон возразил, что скарлатина — дело житейское и беспокоиться здесь ровным счётом не о чем. Да и к тому же очень удачно, что болезнь отправила Боссе и Бетан в больницу именно в тот день, когда в доме появится привидение.

Едва он успел всё это сказать, как Малыш вздрогнул от испуга, потому что услышал за дверью шаги фрёкен Бок. Было ясно, что домомучительница вот-вот окажется в его комнате. Карлсон тоже понял, что надо срочно действовать. Недолго думая он плюхнулся на пол и, словно колобок, покатился под кровать. Малыш в тот же миг сел на кровать и набросил на колени своё купальное полотенце, так что его края, спадая на пол, с грехом пополам скрывали Карлсона.

Тут дверь открылась, и в комнату вошла фрёкен Бок с половой щёткой и совком в руках.

— Я хочу убрать твою комнату, — сказала она. — Пойди-ка пока на кухню.

Малыш так разволновался, что стал пунцовым.

— Не пойду, — заявил он. — Меня ведь изолировали, вот я и буду здесь сидеть.

Фрёкен Бок посмотрела на Малыша с раздражением.

— Погляди, что у тебя делается под кроватью, — сказала она.

Малыш разом вспотел… Неужели она уже обнаружила Карлсона?

— Ничего у меня под кроватью нет… — пробормотал он.

— Ошибаешься, — оборвала его фрёкен Бок. — Там скопились целые горы пыли. Дай мне подмести. Марш отсюда!

Но Малыш упёрся:

— А я всё равно буду сидеть на кровати, раз меня изолировали!

Ворча, фрёкен Бок начала подметать другой конец комнаты.

— Сиди себе на кровати сколько влезет, пока я не дойду до неё, но потом тебе придётся убраться отсюда и изолировать себя где-нибудь ещё, упрямый мальчишка!

Малыш грыз ногти и ломал себе голову: что же делать? Но вдруг он заёрзал на месте и захихикал, потому что Карлсон стал его щекотать под коленками, а он так боялся щекотки.

Фрёкен Бок вытаращила глаза.

— Так-так, смейся, бесстыдник! Мать, брат и сестра тяжело больны, а ему всё нипочём. Правду люди говорят: с глаз долой — из сердца вон!

А Карлсон щекотал Малыша всё сильнее, и Малыш так хохотал, что даже повалился на кровать.

— Нельзя ли узнать, что тебя так рассмешило? — хмуро спросила фрёкен Бок.

— Ха-ха-ха… — Малыш едва мог слово вымолвить. — Я вспомнил одну смешную штуку.

Он весь напрягся, силясь вспомнить хоть что-нибудь смешное.

— …Однажды бык гнался за лошадью, а лошадь так перепугалась, что со страху залезла на дерево… Вы не знаете этого рассказа, фрёкен Бок?

Боссе часто рассказывал эту историю, но Малыш никогда не смеялся, потому что ему всегда было очень жалко бедную лошадь, которой пришлось лезть на дерево.

Фрёкен Бок тоже не смеялась.

— Не заговаривай мне зубы! Дурацкие россказни! Виданное ли дело, чтобы лошади лазили по деревьям?

— Конечно, они не умеют, — согласился Малыш, повторяя слово в слово то, что говорил Боссе. — Но ведь за ней гнался разъярённый бык, так что же, чёрт возьми, ей оставалось делать?

Боссе утверждал, что слово «чёрт» можно произнести, раз оно есть в рассказе. Но фрёкен Бок так не считала. Она с отвращением посмотрела на Малыша:

— Расселся тут, хохочет, сквернословит, в то время как мать, сестра и брат лежат больные и мучаются. Диву даёшься, что за…

Малыш так и не узнал, чему она диву даётся, потому что в этот миг раздалась песня «Плач малютки привидения» — всего лишь несколько резких трелей, которые зазвучали из-под кровати, но и этого было достаточно, чтобы фрёкен Бок подскочила на месте.

— Боже праведный, что это такое?

— Не знаю, — сказал Малыш.

Зато фрёкен Бок знала!

— Это звуки потустороннего мира. Ясно как божий день.

— А что это значит «потустороннего мира»? — спросил Малыш.

— Мира привидений, — сказала фрёкен Бок. — В этой комнате находимся только мы с тобой, но никто из нас не мог бы издать такие странные звуки. Это звуки не человеческие, это звуки привидений. Разве ты не слышал?.. Это вопли души, не нашедшей покоя.

Она поглядела на Малыша широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Боже праведный, теперь я просто обязана написать в телевидение.

Фрёкен Бок отшвырнула щётку и совок, села за письменный стол Малыша, взяла бумагу, ручку и принялась писать.

Писала она долго и упорно.

— Послушай-ка, что я написала, — сказала она, закончив письмо. — «Шведскому радио и телевидению. Моя сестра Фрида Бок выступала в вашем цикле передач о духах и привидениях. Не думаю, чтобы эта передача была хорошей, потому что Фриде чудится всё, что ей хочется. Но, к счастью, всё всегда можно исправить, и эту передачу тоже. Потому что теперь я сама живу в доме, битком набитом привидениями. Вот список моих встреч с духами: