Чудесный сад - Сборник Сборник. Страница 3

— Господин, кто обрёк этих прекрасных птиц на такую страшную муку, и куда вы с ними держите путь?

Караван-баши ответил:

— Мы держим путь ко дворцу хана. Птицы эти предназначены для ханского стола. Хан заплатит нам за них пятьсот червонцев.

— Отпустишь ли ты птиц на волю, если я дам тебе золота вдвое больше? — спросил юноша.

Караван-баши взглянул на него насмешливо и продолжал свой путь.

Тогда юноша сбросил с плеч мешок и раскрыл его перед караван-баши. Караван-баши остановился, поражённый, а сообразив, какое богатство ему предлагают, тотчас же приказал погонщикам развязать птиц.

Почувствовав свободу, птицы разом взвились в небо, и было их так много, что в это мгновенье день превратился в ночь, и от взмахов крыльев по земле пронёсся ураган.

Юноша долго следил за удаляющимися птицами, а когда они скрылись с глаз, поднял с земли пустой кожаный мешок и пустился в обратную дорогу. Сердце его ликовало, ноги ступали легко, из уст лилась весёлая песня.

Но чем ближе он подходил к родным местам, тем всё больше завладевало им горькое раздумье, всё больше раскаяние теснило грудь.

«Кто дал мне право распоряжаться по своей прихоти чужим богатством? Не сам ли я вызвался вырастить сад для бедняков? Что скажу теперь я учителю и тем простодушным людям, что ждут моего возвращения с семенами?» — сетовал юноша. Мало-помалу отчаяние совсем одолело его, и он, упав на землю, стал плакать и стонать, призывая смерть на свою голову. От слёз и горя он так изнемог, что потерял власть над своими ресницами и задремал.

И снится ему сон: неведомо откуда на грудь ему слетела красивая пёстрая птичка и вдруг запела чудным голосом:

— О, добрый юноша! Забудь свою печаль! Вольные птицы не могут вернуть тебе золото, но они по-иному вознаградят тебя за твоё милосердие. Проснись скорей, проснись!..

Юноша открыл глаза и замер от удивления: вся широкая степь вокруг была покрыта птицами, каких только можно увидеть на свете.

Птицы разгребали лапками в земле ямочки, роняли в них из клюва семена и быстро заметали крыльями.

Юноша пошевелился, и в тот же миг птицы снялись с земли и устремились к небу. И снова день превратился в ночь, и от взмахов крыльев по земле пронёсся ураган… Когда же всё утихло, из каждой ямочки, выкопанной птицами, вдруг потянулись зелёные побеги, они поднимались выше и выше и вскоре превратились в ветвистые деревья, роскошно убранные блестящими листьями и золотыми плодами.

У самого падишаха Индии, верно, не было такого пышного и обширного сада. Величественным яблоням, покрытым корой точно из янтаря, не было числа и счёта.

Между стройными стволами виднелись тучные виноградники, заросли урюка, светлые лужайки, поросшие буйной травой и пёстрыми цветами. Повсюду звучно журчали студёные арыки, выложенные драгоценными камешками. А в ветвях непрестанно порхали и щебетали птички, такие же красивые и голосистые, как и та, что привиделась юноше во сне.

Юноша в изумлении оглядывался по сторонам и всё не мог поверить, что видит сад наяву. Чтобы испытать себя, он громко крикнул и ясно услышал свой голос, многократно повторенный эхом. Видение не исчезло. Тогда он в радости и волнении поспешил к юрте мудреца.

В скором времени слух о чудесном саде разнёсся по всей степи. Первыми к саду прискакали на своих быстрых иноходцах всадники «белой кости»[1]. Но лишь только они достигли опушки, как перед ними выросла высокая ограда с железными воротами на семи замках. Тогда они встали на резные сёдла и пытались через ограду дотянуться до золотых яблок. Но всякий из них, кто прикасался к плодам, внезапно терял силы и замертво валился на землю. Увидев это, всадники повернули коней и умчались в свои аулы.

Вслед за ними к саду со всех сторон потянулись толпы бедняков. При их приближении замки? упали с железных ворот, и ворота широко распахнулись. Сад наполнился народом — мужчинами, женщинами, стариками и детьми. Они расхаживали по ярким цветам, и цветы не увядали; они пили воду из прозрачных арыков, и вода не мутилась; они срывали с деревьев плоды, а плодов не убывало. Весь день не умолкали в саду звуки домбры, весёлые речи, громкий смех.

Когда же наступило время ночи и на землю спустился мрак, из яблок заструился нежный свет и птицы хором запели тихую и сладкую песню. Тогда бедняки улеглись под деревьями на душистой траве и заснули крепким сном, довольные и счастливые в первый раз за всю свою жизнь.

Прекрасная Айслу

Жили в одном ауле три кровных брата. Были это такие силачи и удальцы, что все сверстники гордились ими, все девушки заглядывались на них, все старики их похваливали. Крепкая дружба связала братьев с младенческих лет: никогда они не разлучались, никогда не ссорились, ни о чём не спорили.

В какой-то из дней выехали братья в степь на охоту с беркутом.

Долго не попадались им на глаза ни зверь, ни птица. Уже готовы они были повернуть коней к аулу, как вдруг видят: бежит по степи, прижимаясь к земле, лисица, красная, как огонь. Много денег дадут за шкурку такого зверя! Кинул старший брат беркута вверх, расправил крылья беркут, взмыл в поднебесье и пал с высоты молнией на лисицу.

Погнали джигиты коней, вихрем примчались к месту, где опустился беркут, глядят и дивятся: лисицы нет, будто её и не бывало, а птица сидит на каменной плите, и плита эта не простая: чей-то чудотворный резец изваял на ней девушку неземной красоты. А по краям плиты вилась узорная надпись: «Кто найдёт моё изображение и доставит его мне, тот будет моим повелителем и супругом».

Без слов и движения стояли джигиты перед таинственной находкой, и у каждого в сердце всё жарче разгоралась любовь к той, что, как живая, смотрела на них с плиты.

Старший брат сказал:

— Как нам быть и что предпринять? Ведь мы втроём нашли чудесный камень.

Средний брат сказал:

— Бросим жребий: пусть судьба рассудит, кому идти за красавицей.

— Братья, мы вместе нашли камень, — сказал младший брат, — так давайте же вместе разыскивать прекрасную. И если мы будем настолько счастливы, что увидим её наяву, пусть она сама из нас троих выберет себе мужа.

На том и порешили. Подняли плиту, а под ней новое диво: в кожаном мешке драгоценный клад — три тысячи старинных червонцев. Разделили деньги поровну и, не заезжая в аул, пустились в странствия на поиски невесты.

Всю степь изъездили молодцы из края в край, истёрли сёдла, изорвали сбрую, насмерть загнали скакунов, но нигде не нашли девушки, чей образ был запечатлён на плите. Наконец прибыли путники в столицу хана. Тут на окраине встретилась им старая женщина. Юноши показали ей плиту и стали расспрашивать, не знает ли она, в какой земле живёт красавица, изображённая на камне.

— Как же мне не знать, — отвечала женщина. Это дочь нашего хана. Её зовут Айслу. Нет на свете девушки, равной ей красотой и достоинствами.

Забыв об усталости и трудностях далёкого пути, братья поспешили ко дворцу хана. Стража, прочтя надпись на плите, тотчас пропустила их в покои ханской дочери.

Увидев живую Айслу, юноши застыли в оцепенении: красавица носила имя луны[2], а сама была как светлое солнце.

— Кто вы? — спросила Айслу. — Какое дело вас привело ко мне?

Старший брат ответил за всех:

— Госпожа, охотясь в степи, мы нашли каменную плиту с твоим изображением и вот, исходив полсвета, принесли её тебе. Исполни обещанное, Айслу! Выбери себе в мужья одного из нас.

Красавица поднялась с драгоценных ковров и, приблизившись к братьям, сказала:

— Доблестные джигиты, не отрекаюсь от обещанного. Но как мне поступить по справедливости, если вас трое и все вы равны передо мной! Как отличить достойнейшего? Хочу испытать вашу любовь. Я стану женой того из вас, кто добудет для меня в течение месяца самый редкостный подарок. Согласны ли на такое условие?

Поклонились ей братья и тотчас снова отправились в дорогу, не ведая того, что дочь хана уже полюбила всей душой младшего из них. И так велика была её любовь, что с этого дня и часа стала она бледнеть и таять, точно от тяжкого недуга, а вскоре слегла в постель и перестала узнавать даже родного отца. Хан был в отчаянии. Он созвал лекарей и баксы со всего света, посулив тысячу верблюдов тому, кто исцелит его дочь. Полный дворец набилось знахарей и колдунов, но прекрасной дочери хана с каждым днём становилось всё хуже и хуже.