Стража Лопухастых островов (сборник) - Крапивин Владислав Петрович. Страница 3

— Ну… если говорить совсем честно, ученик Минутка, наверно, мог бы слегка сбиться. Недавно он путался в названиях рек. Но, возможно, к экзамену он подтянулся, ваша высокоученость…

Председатель торжественно обратил очки к Авкиному наставнику.

— Господин… э-э-э… Укроп. То, что мы слышали, свидетельствует о весьма похвальных успехах вверенных вам учащихся. Полагаю, что нет смысла подвергать ваш класс дальнейшему испытанию. Будет разумно, если все получат те же оценки, что четыре опрошенных ученика, и отправятся на вполне заслуженные каникулы…

— Вы очень добры, ваша высокоученость. Однако что касается ученика Минутки, то я все-таки…

Комиссия сдвинула головы и начала совещаться вполголоса.

Потом Авке велели пойти в коридор и пригласить в зал всех, кто ждал экзамена.

И четвертому классу было объявлено, что каждый удостоен оценки «двенадцать». Кроме ученика Минутки, которому поставили «десять», что значило «достойно одобрения».

ЧОПКИ

Ух, как ликовал четвертый класс! Как радостно лупили находчивого Авку ладонями по спине, как наперебой угощали лимонными леденцами и пахучей жевательной смолкой!

Конечно, весь этот гвалт был уже не в зале, а на школьном дворе.

Больше всех радовался большой и пухлый Тит Минутка, который никогда не путался в названиях рек, поскольку сроду не знал ни одного. До этого часа он с тоской ждал экзамена, трескучего провала и унылых летних занятий. А потом — осенней переэкзаменовки. А еще — объяснения с папашей, водителем грузового тыквоката, который (папаша, а не тыквокат) был скуп на слова и скор на поступки. Теперь Тит, в жизни не получавший больше «шестерки» (то есть «средне с натяжкой»), одарил Авку дюжиной разноцветных стеклянных шариков и костяным шахматным рыцарем.

Разбегаться по домам не хотелось. Надо было вместе отпраздновать неожиданную радость. И вот кто-то крикнул:

— Бежим на озеро!

— Ура, на озеро! Купаться! — весело завопили все, даже отличницы Марго и Розка. Даже смирный Томчик Вавага, который плавал как оловянная ложка и за ним нужен был глаз да глаз.

— Буль-буль-кувыркуль! — Это был у здешних мальчишек и девчонок особый «купальный» клич.

Кто соврет, что плавать зябко,

Тот сушеная козявка!

И пестрая ватага ринулась от школы вниз по улице Стекольщиков.

На бегу отдирали от рукавов, штанов и подолов осточертевшие кружева, совали их в карманы. Срывали с башмаков бантики. Кое-кто скинул и башмаки, потому что на дороге еще не везде просохли лужи, которые оставил ночной дождик. Башмаками хлопали друг о дружку, как ладонями, а иногда и приятеля по спине.

Озеро лежало от школы не близко. Сперва бежали, скакали и топали через сад Синих Рыцарей, среди столетних дубов и тополей. Потом по улице Принцессы Анны-Терезы, где стояла мраморная статуя девчонки с облупленным носом (принцесса жила двести лет назад и чем прославилась — никто не знал). Затем — через площадь Императорского кота Клавдия (или просто Кошачью), которая с трех сторон была окружена остатками древней колоннады…

На площади ватагу обогнал скрипучий грузовой тыквокат — всех обдало запахом прокисшей тыквенной каши. Два уличных стражника в старинных касках запереглядывались — у колымаги явно были не в порядке фильтры на выхлопных воронках. Но тыквокат лихо свернул в один из переулков Козьей слободы, а догонять его стражникам было лень.

Ватага, фыркая и зажимая носы, устремилась в тот же переулок, он вел к Городскому берегу. А тыквокат притормозил!

Из кабины высунулся широченный лысый дядька с императорскими усами.

— Тит! А ну стой, босяк! Ты почему носишься, как пьяная коза? А экзамен?!

Выпускник императорской начальной школы Минутка бесстрашно шагнул к кабине и показал папаше две растопыренные пятерни.

— Чего-чего? — не поверил тот. — Ладно, дома я пропишу тебе не одну десятку, а несколько…

Но приятели Тита наперебой подтвердили, что он сдал экзамен с оценкой «достойно одобрения». Старший Минутка засиял, как зеркальный щит рыцаря Лабудана.

— Прыгайте в кузов! Раз такое дело, отвезу вас куда хотите!

Они хотели на другой берег озера, где можно купаться вдали от взрослых. И тыквокат, скрипя плетеным кузовом, повез шумную компанию по кольцевой дороге. Мимо желтых песков и широкой синей воды. Мимо хутора Зеленая Пятка. Мимо черного замка маркиза Грогуса. Этот сумасшедший маркиз сотню лет назад для пущего страха выкрасил свое жилище масляной сажей. Глядеть на такие стены и башни и впрямь стало жутко. Но природа не потерпела этого безобразия. Черные камни раскалялись под солнцем, а потом трескались от ночного холода. Скоро по всему замку пошли трещины и он стал рассыпаться. С горя маркиз бросил обветшавшую твердыню, уехал куда-то на безлюдное побережье и там сгинул в безвестности. А замок с той поры стоял пустой и мрачный, как легенда о Всеобщей Погибели. Конечно, теперь в нем водилось множество призраков. Даже ясным днем и в большой компании бродить по замку решались далеко не все…

Впрочем, очень скоро черный замок остался позади. Дорога обогнула Приозерную рощу, и тыквокат стал на границе травы и песка, недалеко от воды. Путешественники с хохотом посыпались из кузова. Тыквокат погудел медной трубой, дунул из воронок еще раз кислым запахом и укатил.

У рощи стояла полуразвалившаяся сторожевая башня. От башни тянулась к берегу и уходила далеко в воду невысокая каменная стена. Это были остатки старинного укрепления. Стена делила песчаную полосу и прибрежное водное пространство пополам. Будто нарочно для мальчишек и девчонок.

Вообще-то столичным школьникам полагалось плавать и нырять в купальных костюмах. У мальчиков они были похожи на длинные полосатые майки, сшитые между ногами. У девочек — разноцветные безрукавки и юбочки с оборками. Посудите сами, что за удовольствие плескаться в воде в таких вот нарядах! Все равно что лизать варенье через стеклянную крышку. Поэтому при каждом удобном случае школьный народ удирал на загородные берега.

Здесь, по разные стороны стены, можно было раздеться отдельно друг от друга. И в воде каменная кладка надежно разделяла купальщиков и купальщиц. Только слышны были тем и другим смех и визг да иногда через камни перелетали брызги. Были в камнях узкие дыры — остатки бойниц, — но в них никто ни за кем не подглядывал. По крайней мере, мальчишки за девчонками — никогда. Ходили слухи, что среди больших парней есть такие любители, но нормальные люди (то есть Авкиного возраста) подобными глупостями не занимались. Во-первых, больно надо! Во-вторых, такие дела считались бесчестными. Они были из тех поступков, которые назывались «гугни?га».

Тот, кого уличали в «гугниге», получал стыдную кличку «бзяка». Это если один раз. А за несколько «гугниг» — виноватый делался «бзяка с отпадом». От такого звания избавиться было почти невозможно. Разве что уехать далеко-далеко. Или совершить геройство. Например, ночью пробраться в черный замок Грогуса и принести оттуда доказательство — кусочек от старинной мозаики со стены главного зала (картин из такого стекла больше не было нигде). Или сделать вредному учителю такую пакость, после которой неминуема встреча с баронессой фон Рутенгартен…

Песчаное дно у берега было твердое и пологое, без опасных ям и коряг. Даже для тех, кто плавал еле-еле, не было риска. Правда, бестолковый Томчик Вавага ухитрился-таки залезть на глубокое место и пустил было пузыри, но Авка и Тит Минутка вовремя ухватили его за уши. Вытащили на отмель и пинками прогнали на берег. Томчик не обиделся — понимал, что это для его же пользы.

Бултыхались, ныряли и гонялись друг за дружкой недолго. Вода в начале июня была не очень-то теплая. Скоро, посиневшие и в пупырышках, стали выбрасываться на теплый песок — на свои разделенные старинными камнями половины пляжа. И оказалось, что на мальчишкином участке теперь не только четвероклассники второй школы. Были и еще несколько ребят. В общем гвалте они втесались в компанию и купались, а теперь вместе со всеми грелись на солнышке.