Первая Вечерняя Звезда - Романов Александр Александрович. Страница 2

– Дальше солнца?

– Не знаю… По-моему, там солнце всходило раньше, чем здесь. А заходило – позже. Если бы я смогла ещё чуть-чуть подняться по склону холма, на котором раньше жила, то увидела бы тот лес и ту поляну, на которой ночует солнце.

– Я тоже хочу посмотреть на ту поляну, где ночует солнце, – сказал Бориска. – Завтра обязательно встану до рассвета, пойду с папой на рыбалку и, по дороге, отыщу её.

БОРИСКА ИДЁТ НАВСТРЕЧУ СОЛНЦУ

– Стоит ли будить Бориску? – шёпотом сказал папа, выглянув на улицу и потихоньку надевая шуршащий плащ. – Утро сегодня прохладное, туман…

– Конечно, пусть спит, – таким же осторожным шёпотом ответила мама. – Он совсем избегался за последнюю неделю и даже похудел. Иди один. А мы попозже сходим с Бориской за земляникой к Сухой просеке. И поищем ещё раз в земляничнике моё колечко.

Бориска не слышал этого разговора. Он крепко спал, подложив под щёку ладошку, и ему снились певчие дрозды, потерявшие рябину с пушистыми цветами.

– Сюда, сюда! – крикнул им Бориска. – Неужели вы её не видите?

Но дрозды не обратили внимания на его слова. Только один, самый ближний, покосился на Бориску и, должно быть, испугавшись, как бы в него не швырнули камнем, стал отлетать подальше. И Бориска – проснулся. Откинув одеяло, сел на кровати и увидел, что солнце уже заглянуло в комнату и спокойно улеглось узенькой полоской между комодом с плохо задвигающимся ящиком и задней ножкой кровати.

«Так, – догадался Бориска, – значит, папа ушёл один. Но я обязательно догоню его. Он не успеет размотать удочки, как я подкрадусь и крикну из кустов страшным голосом: у-у-у, попался! Папа обязательно испугается. А можно по-другому сделать – подкрасться и бросить в речку корягу. Она плюхнет, и папа подумает, что это большая рыбина гуляет около его рыбачьего места. Он сразу перестанет разматывать удочки и скажет с досадой: тьфу ты, пораньше надо было встать».

Размышляя таким образом, Бориска надел курточку, взял ведёрко и, не скрипнув дверью, вышел на улицу.

Рябина с пушистыми цветами ещё спала. Утренний свежий ветер опоздал разбудить её, и она стояла тихая-тихая.

– До свиданья, – на всякий случай сказал Бориска, проходя мимо. – Я ухожу догонять папу. Он пожалел меня, не разбудил. Но я найду его и попрошу показать мне твою родину – ведь папа помнит, где ты росла. А там я поднимусь по склону и увижу поляну, на которой ночует солнце. Я скоро вернусь, расскажу тебе о твоей далёкой лесной стране.

И Бориска перелез через ограду из штакетника и пошёл но тропинке, которая должна была привести его к речному берегу.

У Бориски не было часов, и поэтому он не мог узнать, сколько минут шёл по лесу, помахивая ведёрком. Он знал только, что до речки «двадцать минут ходьбы» – так обычно говорил папа. И поэтому Бориска шёл спокойно, ожидая, когда кончатся эти минуты и покажется берег. Немного соскучившись, Бориска запел:

Сначала он спел песенку тихо. Потом повторил её громче, как бы уверяя себя в том, что так действительно и случится. А после третьего раза понял: тропинка ведёт его куда-то не туда.

«Конечно, – сказал сам себе Бориска, – ведь папа говорил, что к речке надо идти всё время навстречу солнцу. А я забыл об этом. Оно, оказывается, сбоку от меня».

И Бориска, свернув с тропинки, решительно пошёл навстречу солнцу, в самую гущину леса.

Сначала идти было совсем неплохо. То и дело попадались красные грозди костяники. Заслышав Борискины шаги, взлетел рябчик. Он уселся на сучок сосны, долго и спокойно смотрел оттуда на Бориску, должно быть, понимая, что его можно не бояться.

А потом, стараясь не сбиться с правильного пути, Бориска залез в такую высокую и росистую траву, что ботинки, чулки и даже полы курточки быстро намокли. И чем дальше Бориска шёл, тем всё выше становилась трава. Она доходила ему уже до плеч. Казалось, ещё несколько шагов – и он совсем провалится в неё, поплывёт, разгребая траву руками.

Нет, лес ни за что не хотел редеть. Наоборот, он становился всё непролазнее и непонятнее.

– Тьфу ты, – подражая папе, но более грустно сказал Бориска и присел на берёзовый пенёк, чтобы очень хорошо подумать обо всём случившемся.

Он ещё до этого немного испугался, когда шёл по высокой траве и под ногами у него то и дело похрустывали сухие ветви. Теперь же, когда смолкли и его шаги и он услышал, какая полная лесная тишина стоит вокруг него, ему стало совсем не по себе.

– Па-па! – крикнул Бориска и прислушался.

От его вскрика вздрогнула натянутая между колокольчиком и ромашкой паутина, и лесной паук пробежал по ней, проверяя, не попалась ли добыча. Убедившись, что завтрак ещё не готов, паук вернулся на своё караульное место.

«Где же ты, папа… – подумал Бориска. – Отзовись поскорее!»

– Скрры… Скрры… – отозвалась вместо папы надтреснутая сосна.

– Уурр, уурр, уурр… – проговорил кто-то очень неприветливо совсем в другой стороне.

Бориска ещё раз крикнул. Но когда ему и на этот раз с одной стороны ответила надтреснутая сосна, а с другой – неприветливый голос, Бориска почти совсем испугался, заторопился и рванулся туда, где лес казался посветлее и, может быть, кончался.

Но это оказалась всего лишь маленькая полянка, заросшая густым папоротником.

«Папа называл его змеиной травой!» – с ужасом подумал Бориска, оказавшись в зарослях и не зная, куда же теперь идти – вперёд или назад?

В траве что-то зашуршало.

– Ой!.. – вскрикнул Бориска, чувствуя, что ему очень захотелось поднять и одну, и другую ногу сразу, чтобы никакая змея не могла его цапнуть за пятку или повыше пятки. Но так как это было невозможно, то он поднял одну ногу и руку с ведёрком.

Так он и стоял до тех пор, пока шуршание не приблизилось к нему на расстояние всего одного шага.

БУРУНДУК, КОТОРОГО ХОРОШИЕ ЗНАКОМЫЕ МОГУТ ЗВАТЬ ПРОСТО БУК И ГЛАДИТЬ ПО СПИНЕ

Прочитав название этой главы, вы, конечно, сразу догадались, что Бориска испугался напрасно. Никаких змей в папоротнике не было, а просто безобидный бурундук с чёрными полосками на спине путешествовал по лесу и случайно оказался недалеко от Бориски.

Впрочем, бурундук был не совсем обыкновенным – он, оказывается, умел разговаривать. Но об этой его особенности Бориска узнал не сразу, потому что сначала бурундук молча взбежал на давным-давно повалившуюся берёзу и присвистнул.

Бурундуки умеют очень приятно и переливчато свистеть. И если внимательно прислушаться к их свисту, то можно подумать, что они долго-долго повторяют одно только слово «сви», которое неизвестно что означает, но, повторяясь и повторяясь много раз, становится похожим на звучание малюсенького ручейка.

Итак, прежде всего бурундук взбежал на давным-давно повалившуюся берёзу, присел на задние лапки, а передние – упёр в бока так, что они стали похожи на ручки фарфоровой сахарницы, и присвистнул:

– Сви-сви-сви-сви-сви…

– Чего ты смеёшься? – сказал Бориска. – Я никого и не думал пугаться. Просто сушу на солнце чулки и ботинки. Разве ты не видишь, что они насквозь промокли?

– Вижу, – сказал бурундук.

«Может, мне послышалось», – подумал Бориска и спросил:

– Разве бурундуки умеют разговаривать с людьми?

– Не со всеми. Только с теми, кто им нравится, – бурундук пригладил растрепавшуюся на макушке шёрстку. – Иди, садись! – пригласил он Бориску и похлопал лапкой по давным-давно повалившейся берёзе.