Пингвин Тамину и великий дух Маниту - Берг Кристиан. Страница 6

— А меня пингвин Тамино, просто пингвин, ничейный, если не считать, конечно, моих родителей и принцессы Нанумы. Я ищу индейцев, чтобы они помогли мне разобраться с большелапыми. Это очень важно для меня и моей страны. Вы не знаете случайно, как мне попасть в прерию?

Билли Виндзор опять сладко зевнул и задумался. Потом он поднялся и сказал:

— Прерия далеко, отсюда не видно. Зачем тебе нужна прерия, если у нас тут своих индейцев навалом? В мюзик-холле, например.

— В мюзик-холле?

— Да, это такой театр с музыкой, танцами, песнями. Очень здорово! Вот если мы сейчас с тобой пройдем по этой улице, то попадем на Бродвей. Там, на Бродвее, одни сплошные театры, мюзик-холлы и прочее. И уж наверняка хоть один индеец да найдется!

— Мюзик-холл, это вроде Оперы? — решил уточнить Тамино.

— Похоже, но не совсем. В опере всегда много грустного такого, тягучего, и там все по нотам поют, а некоторые оперы и вовсе тоска зеленая, никакого тебе хеппи-энда.

— Хеппи что? — опять переспросил Тамино.

— Хеппи-энд. Это значит «счастливый конец». По-нашенски, по-американски, — терпеливо разъяснил Билли. — Ну а теперь пойдем, я покажу тебе Бродвей.

Тамино тут же согласился и поспешил за ночной собакой, стараясь следить за тем, чтобы не угодить под ноги какому-нибудь ретивому большелапому.

Бродвей совершенно ошеломил маленького пингвина. Никогда еще не видел он таких ярко освещенных улиц. Со всех сторон на Тамино смотрели гигантские разноцветные плакаты, на которых были изображены кошки, собаки, попугаи, большелапые самых разных видов и много чего другого — Тамино не успел толком всего разглядеть.

— Сегодня вечером пойдем и посмотрим какой-нибудь мюзикл, — пропыхтел Билли, останавливаясь возле плаката с кошкой. — Только на этот не пойдем, потому что кошек, честно говоря, не жалую. Особенно таких, которые еще и танцуют!

— Вечером? — взволнованно спросил Тамино. — Почему только вечером?

— Во-первых, потому что я устал, во-вторых, мне нужно хотя бы показаться дома, а в-третьих, на Бродвее все спектакли начинаются вечером.

Тамино совершенно не хотелось ждать до вечера. Болтаться целый день без всякого дела по Нью-Йорку, зная, что вот он тут, индеец, где-то совсем рядом, — нет, такой план его совершенно не устраивал! Он хотел встретиться с индейцем сейчас же, немедленно!

— Билли, вы не могли бы сначала сходить со мной в театр, а потом уже пойти домой? Мне нужно поговорить с индейцем как можно скорее, я никак не могу ждать до вечера!

Билл уселся, почесал лапой за ухом и зевнул. Потом поднялся и сказал:

— Ну, ладно, уговорил. Схожу с тобой. Но только потому, что ты у нас тут гость, иначе ни за какие косточки бы не согласился.

Тамино счастливый пошагал за Билли, который неспешно трусил по Бродвею. И тут неизвестно откуда взялся огромный черный ящик на колесах, который резко затормозил рядом с нашими любителями утренних развлечений. Из ящика выскочили двое большелапых, одетых во все черное. Вид у них был довольно мрачный.

Билли и Тамино не сразу поняли, что эти двое имеют на них виды и что им грозит опасность. Услышав визг тормозов, они остановились и преспокойно смотрели, как приближаются к ним большелапые. Не успели они сообразить, в чем дело, как один из большелапых схватил Тамино, другой сгреб в охапку Билли, и оба приятеля очутились за решеткой — в черном ящике на колесах. Послышался звук захлопывающейся дверцы, и ящик покатил в неизвестном направлении.

«Похоже, что отец Нанумы был все-таки прав, — подумал Тамино. — Все большелапые друг друга стоят. Все они одинаковые… Хотя нет. Все, кроме Фите».

Глава седьмая, в которой Тамино и Билли попадают в странное место

— Тамино, ты как там? — раздался из темноты голос Билли. Тамино попытался определить, с какой стороны доносится звук, но так и не разобрался. В ящике все так дребезжало, тарахтело и гудело, что понять, где находится Билли, было совершенно невозможно.

— Я ничего, — отозвался Тамино. — Скажите что-нибудь еще, чтобы я мог сориентироваться по вашему голосу и подобраться поближе.

— Да тут я, тут, у тебя под боком, — пробурчал Билли. — Если бы я не послушался тебя, сидел бы сейчас дома перед телевизором и ел что-нибудь вкусненькое! Хотя, с другой стороны, что в телевизоре хорошего? Одни дурацкие приключения, пиф-паф, трах-бах, и всё. А так у нас с тобой самое настоящее, всамделишное, личное приключение! Чем худо? Даже интересно.

— А куда нас везут, как вы думаете? — поинтересовался Тамино, которому такое приключение вовсе не казалось интересным.

— В спецприемник, — небрежно ответил Билли.

Для бродячих и потерявшихся собак. Местечко не из приятных, доложу я тебе. Я там был уже один раз. Когда меня вот так же собаколовы сцапали. Только это было ночью. Отвезли они меня в этот спецприемник, а потом меня хозяйка оттуда забрала. Жратва там — ужас! Одни консервы!

— Хорошенькое дело! — возмутился Тамино, перебивая Билли, ударившегося в воспоминания. — А я тут при чем? Я же пингвин, а не пес какой бродячий!

— Ну, спасибо, дорогой! — обиженно сказал Билли. — Тебя, как благородного пингвина, нужно было оставить, а меня, как пса бродячего, забрать? Здорово! Вот она, благодарность! Я из-за него тут страдаю, а он мне такое говорит!

Повисло напряженное молчание.

Тамино стало стыдно. Действительно, что это он такое опять брякнул.

— Простите меня, Билли, — прошептал он. — Я не подумал… Глупо с моей стороны… Извините. Наоборот, я думаю, это даже хорошо, что они нас вдвоем заграбастали. Вдвоем-то нам проще будет что-нибудь придумать.

— Ладно, ладно… Пес с тобой… Прощаю, — смилостивился Билли. — Радуйся, что они приняли тебя за собаку. Если бы они разглядели, что ты пингвин, тебе бы не поздоровилось. Они бы вмиг определили тебя совсем в другое место!

Но Билли ошибался. Собаколовы прекрасно разглядели, кто им попался в руки! В чем убедился вскоре и сам Тамино, когда в окошко между кузовом и кабиной водителя просунулась лохматая голова одного из хмурых собаколовов.

— Прижухли, субчики? — просипел он и рассмеялся противным смехом.

Тамино назвал его про себя Сипуном.

— Посмотри, как там пингвин! — послышался хриплый голос второго.

Тамино вздрогнул.

— Да нормально, чего ему сделается, — буркнул Сипун.

— Нормально, нормально… А вдруг его псина покалечит? Глянь, я тебе говорю! — рявкнул второй собаколов, которого Тамино, чтобы не путаться, прозвал Хрипуном.

«Та еще парочка!» — приуныл Тамино.

— Ну и чего мы с ними будем делать? — спросил Сипун.

— Для начала снимем с пса ошейник с бриллиантами и загоним его, — начал излагать свой план Хрипун. — Пингвина мы тоже загоним. Сдадим в Миккидиккидингдонгленд! — сказал он и заржал как конь. — Тыщу долларов снимем, не меньше!

Тамино и Билли затосковали. Что же это за штука такая, Миккидиккидингдонгленд?

Но обсудить создавшееся положение они не успели, потому что машина резко затормозила, так что оба пленника кубарем покатились в угол и со всего размаху ударились о стенку. Потом они еще какое-то время разбирались, где чья лапа и где чья голова, потом приходили в себя и за всей этой кутерьмой упустили момент, когда к машине подошла какая-то дама из большелапых и завела разговор с хмурыми собаколовами. Во всяком случае, когда дверца распахнулась, и яркий свет хлынул в машину, оба пленника совершенно растерялись, увидев перед собою вместо Сипуна и Хрипуна какую-то расфуфыренную особу внушительных размеров в желтом-прежелтом платье, малиновой шляпе размером с порядочное колесо, малиновых туфлях и с малиновой сумкой в руках.

— Вау! — взвизгнула малиновая тетка, едва только отворилась дверца машины.

— Чего это с ней? — осторожно спросил Тамино притихшего пса. — Родственница ваша? Лает так радостно…