Дважды два равняется одуванчику - Жиленко Ирина Владимировна. Страница 15

Он читал, а бесхвостая сорока сидела на подоконнике и подслушивала. Она хотела выкрасть у Поэта и эти стихи, но решила дождаться, пока он их допишет до конца.

Наконец терпение её лопнуло. Когда Поэт произнёс:

сорока злобно затрещала:

— Тррик-тррак! Не будет птицы счастья, не будет!

— Как не будет? Почему не будет? — испугался Поэт.

— Потому, что твою синюю пташечку поймал скучный человек и в воскресенье продаст её на Птичьем рррынке! Теперь она будет как миленькая сидеть в клетке и никому больше не принесёт никакого счастья. Тррик-тррак!

Сорока трижды махнула ощипанным хвостом и улетела. А Поэт воскликнул:

— Какая беда! Какое страшное несчастье! Надо спасать синюю птицу. Спасибо, что сорока не украла у меня и эти стихи. Я отнесу их в редакцию, получу деньги и выкуплю бедную пленницу.

— Хорошо, когда ты синяя, и не просто птица, а птица счастья, — вздохнула за окном синица. — Тогда придёт какой-нибудь поэт и спасёт тебя. А я вот никакая не синяя, хоть и синица. И мои бедные родственники тоже далеко не синие. И завтра их продадут в неволю на Птичьем рынке. — И синица жалобно засвистала.

— Не грусти, синичка, — сказал Поэт. — Моё стихотворение такое длинное, что я получу за него много денег и обещаю тебе выкупить всех птиц на Куренёвке. Я пишу бесконечную поэму! — прибавил он с гордостью.

— Ой, зачем же бесконечную? Бесконечную ты никогда не окончишь! — испугалась синица.

— Ну что ж, придётся прервать работу, — с сожалением сказал Поэт. — Но это не страшно. В конце я напишу: «Продолжение следует» — и в свободное время продолжу. Это будет единственная в мире по-настоящему бесконечная поэма.

Поэт закрыл блокнот, быстро оделся и побежал в редакцию.

Нелёгким был этот день для детей. По плану, который наметил Шурик, Жозефина влезла через окно в дом скучного человека и тщательно обнюхала все стеклянные вещи. Но — увы! — ни одна из них не пахла малиновым сиропом. Детям пришлось обойти двенадцать посудных магазинов и пять комиссионных, заглянуть в кафе, столовые и буфеты. Жозефина даже проникла через открытые окна в некоторые квартиры (что, конечно, нехорошо) и обнюхала множество разных графинов и графинчиков. А уж помойки (ведь мог же 2?2=4 выкинуть Тильди в мусорный бак!) Жозефина полностью взяла на себя.

Но все поиски оказались безуспешными. Правда, в бюро находок кошка было насторожилась, но потом разочарованно мяукнула. А в одной квартире Жозефина пробыла несколько дольше обычного, и дети уже надеялись на удачу, но оказалось, что, обнаружив на столе сказку про Колобка, Жозефина сбегала на несколько минут в эту сказку и поговорила с глазу на глаз с лисой. (Лиса поклялась не есть Колобка.)

Обессиленные и голодные, дети вернулись домой.

Глава XXI. Воскресенье — день веселья

В воскресенье Славку опять разбудил свист Толика на голубятне и игры солнечного котёнка на подушке. Небо трещало от голубиных крыльев, а на подоконнике тёти Марты голосил патефон. Кричали петухи, лаяли собаки. Юрка носился с Пистолетом под окнами и кричал:

— Выходите, выходите! Дядя Тимоха идёт!

Славка и Шурка мгновенно вскочили с постелей и вихрем вылетели во двор. Ведь старьёвщик дядя Тимоха — это праздник! Он для детей вроде Деда Мороза. Дядя Тимоха разъезжает по дворам на маленькой лохматой лошадке, запряжённой в повозку. А в этой повозке чего только нет! Флажки, шарики, конфеты, цветные мячики, крохотные машинки, лимонад, пряники, бублики. И всё это может стать твоим за кучку ненужных тряпок!

Дядя Тимоха любил детей и, как выражались взрослые, «имел совесть». Славка однажды слышала, как он отчитывал Адьку, который тайно от бабусь-Марусь вынес ему ещё совсем целую рубашку. А Толику он как-то вернул кастрюлю и сказал:

— Отдай дяде Семёну, он починит.

Даже старенькие Славкины сандалии, которые мама разрешила выкинуть, дядя Тимоха вернул. И, как оказалось, правильно сделал. Дядя Гриша подклеил подмётки, и Славка всё прошлое лето в них проходила.

Словом, пытаться перехитрить дядю Тимоху было бесполезно. Целую неделю дети старательно обшаривали развалины школы и заброшенные дворы в поисках железяк, бумаги и тряпок. Вот и сейчас они бросились вытаскивать из бурьяна свои богатства: куски ржавого кровельного железа, вёдра без дна, дырявые миски и чайники.

Дядя Тимоха был доволен и «расплатился» щедро: Славка получила два резиновых мячика, Шурка — новенькую блестящую чернильницу, Юрка — большой красный обруч, а хулигану Адьке дядя Тимоха вручил книгу:

— Я знаю, что читатель ты никудышный, но эту книгу прочти обязательно. А я в следующее воскресенье спрошу, что ты в ней вычитал.

Книга была с цветными картинками и называлась она «Приключения барона Мюнхгаузена».

Бабуси-Маруси вынесли в палисадник свой огромный медный самовар, начищенный до такого блеска, что во дворе будто засияло второе солнце. Этот самовар бабуси берегли и чай из него пили только по воскресеньям. В воскресенье они любили чаёвничать подолгу, приглашали к столу соседей и беседовали с ними о том о сём. Бабуси-Маруси знали столько интересного, что Славка никогда не пропускала этих чаепитий в палисаднике.

Но сегодня ей было некогда: пора снова отправляться на поиски Тильди. А тут ещё во двор пришёл точильщик ножей, и невозможно было оторваться от веера золотых искр, вылетающих из-под точильного колеса.

А потом вышел Поэт и сказал:

— Друзья мои, айда на Птичий рынок! Родителям скажите, что со мной.

Ну как откажешься от такой удивительной, от такой сказочной возможности?

Они сели в старенький зелёный трамвайчик и ехали долго-долго, почти через весь город. По дороге Поэт рассказал детям о синей птице, а они ему — о гноме Тильди.

На рынке яблоку было негде упасть. Медные птичьи клетки солнце превращало в золотые, и они были похожи на маленькие сказочные дворцы. И каких только птиц тут не было! Попугаи, канарейки, щеглы, синицы, иволги, соловьи, чижи… От щебета было больно ушам. Люди говорили: «Ах, как чудесно они поют!» Но они так говорили только потому, что не знали птичьего языка.

На самом деле птицы не пели, а плакали.

Поэт и дети обошли весь рынок, но нигде не видно было скучного человека. Тогда они пошли снова, присматриваясь уже не к продавцам, а к птицам. И нашли!

В круглой клетке, молчаливая и нахохлившаяся, сидела синяя птица, а рядом стоял какой-то человек с длинной рыжей бородой. Поэт пригляделся к нему повнимательнее и узнал за стёклышками очков злые глаза скучного человека.

— Сколько вы хотите за вашу чудесную птичку? — вежливо спросил Поэт.

Но скучный человек сразу узнал и Поэта, и детей, а потому ответил:

— Нисколько! Я купил эту птицу, а сейчас просто жду приятеля.

Опечаленный Поэт отошёл и задумался.

— Что ж, давайте думать, как нам быть, — обратился он к детям.

— Дядя Поэт, — сказала Славка, — его надо перехитрить. Давайте попросим кого-нибудь другого купить для нас эту птичку.

— Вот как раз идёт тётя Роза. Её и попросим! — предложил Юрка.

Поэт возразил:

— Э, нет, ей придётся как-то объяснить, почему мы сами не можем купить птицу, а они, кажется, большие друзья со скучным человеком.

— Что же нам делать? — приуныла Славка.

— А может, он продаст её мне? — спросил Адька. — Я ведь хулиган…

— Тоже мне хулиган, — ласково усмехнулся Поэт. — Ты добрый мальчик, и это написано у тебя на лице. Нет, тебе 2?2=4 ни за что не продаст синюю птицу.

Вдруг Поэт кого-то увидел и радостно воскликнул: