Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Вольских Алека. Страница 82

— Ничего себе… — пробормотала Мила, оторопев от неожиданности: они не раз использовали это заклинание, с тех пор как овладели им, но никаких лассо прежде не было.

— Наверное, когда указываешь на конкретный предмет, он просто летит в руки, — предположил Ромка, который и сам не ожидал подобного эффекта. — А если говоришь, что тебе нужно, но не видишь этого перед глазами, то заклинание начинает искать. В данном случае монету.

— И долго оно будет искать? — спросила Белка, с опаской поглядывая на стены, за которыми исчезли лассо.

— Понятия не и… — начал Ромка и замолк на полуслове, потому что дом профессора Чёрка вдруг заходил ходуном, — …мею.

Постукивали ящики комода, в коридоре что-то шлепало, вне всякого сомнения — коврик для обуви, а многочисленные баночки с порошками начали отбивать своеобразную чечетку в крайне нервной манере.

А в следующее мгновение понеслось… Изо всех углов комнаты, со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, из столовой — отовсюду неслись маленькие сияющие комки. Яркими вспышками они устремлялись прямо к Ромке, ударяясь об него, как о стену. Ромка, вскинув руки, безуспешно пытался прикрываться от неожиданного нападения.

— Ай! Ох! Уф! Ой! — стонал и вскрикивал Лапшин, махая руками, как мельничными лопастями.

Белка пригнулась за ближайшим креслом, остерегаясь того, что и ей может перепасть. Мила плотнее вжалась в угол между стеной и шкафом из тех же соображений.

— Ух!.. Блин!.. Да что же!.. Черт!.. Хватит!.. Хватит, говорю, леший вас возьми с вашим золотом! — не выдержал Ромка, срываясь на яростный крик. Судя по нечеловеческому рычанию, он был готов возненавидеть все золото мира, потому что напало на Ромку именно золото. А точнее — монеты, как он и просил.

Вместе с его воплем возмущения прекратилось и нашествие монет. Самая последняя под занавес хорошенько огрела его по лбу.

— О-о-ой… — простонал Ромка, потирая то лоб, то колени по очереди.

У его ног образовалась очень даже приличная горка монет, правда, как заметила Мила, далеко не только золотых. Блестело и серебро, и бронза, и медь, и латунь.

— Он что, не мог деньги в одном месте хранить? — пожаловался Ромка и тут же страдальчески добавил: — Где-нибудь в другом… ох… месте…

Белка с Милой покинули свои укрытия и приблизились к Ромке.

— Здесь, наверное, все, что есть в доме, — сказала Белка.

Мила поспешно опустилась на колени перед горой монет и сказала:

— Давайте искать нашу монету. Если только она в доме, то в этой куче должна быть непременно…

Чего они только не обнаружили. Здесь были современные троллинбургские тролли и маленькие грязноватые монеты Внешнего мира; были какие-то старинные, большие, похожие на медали с изображением лохматой человеческой головы с пробивающимися рожками; были вообще не круглые — в форме дельфинов, тоже очень древние, судя по надписям.

Одним словом, в коллекции профессора Чёрка были всевозможные монеты. За исключением одной.

— Ее здесь нет! — расстроившись, сказала Мила, когда они просмотрели все до единой.

— И что? — Белка с интересом вертела в руках двух золотых дельфинчиков. — Что теперь?

— Это совсем не хорошо, что монеты нет, — сказал Ромка. Болезненно искривив рот, он все еще держался рукой за лоб. — Как-то уж слишком совпало: Чёрк с Меткой Гильдии на шее, а эльфийская монета исчезла. Может, конечно, и не стоит беспокоиться. Мы ведь толком даже не знаем, для чего она нужна — эта монета.

— Если бы мы раньше знали, что она эльфийская — отнесли бы ее прямо Горангелю, — посетовала Мила, жалея, что вообще оставила ее у Чёрка, а не забрала, как только он сказал, что она эльфийская. Жаль, что ее видения не подсказывают ей правильных решений.

— А по-моему, и сейчас не поздно, — подумав, сказал Ромка.

— В смысле? — тупо уставилась на него Мила, и впрямь не понимая, какой в этом толк.

— Да ты только подумай, — кривясь и потирая затылок, на котором явственно проглядывалась отменная шишка, простонал Ромка, — много ли таких монет может быть? Не думаю. Там есть карта. Об этом мы и без Чёрка догадались, хоть и не сумели прочесть. Она должна указывать на какое-то место, что-то вроде клада. Эльфийское сокровище. — Ромка скептически покачал головой. — И я очень сомневаюсь, что эльфийские клады в этих местах лежат под каждым кустом. Я думаю, таких монет — раз-два и обчелся. Они обязательно где-нибудь упоминаются, и Горангель как эльф, пусть даже и нечистокровный, должен об этом знать.

* * *

На следующий день в Думгроте царила паника. Реакция на Черную Метку была противоположной первому разу. Все говорили и говорили громко, не прячась по углам, как будто страх не удерживался ни у кого внутри и в панике вырывался наружу.

Когда утром ребята зашли на урок антропософии, профессор Мнемозина уже была там и слезно жаловалась как всегда бесстрастной Альбине, что после известия о второй Черной Метке Гильдии не могла уснуть всю ночь — боялась, что придут и за ней.

Позже Мила своими ушами слышала, как уже старик Орион возмущенно шептал все той же Альбине: «Куда смотрит милиция Троллинбурга? Почему до сих пор не найден пособник Гильдии? Почему предатель — змея, которую мы пригрели на своей груди, — все еще не разоблачен?»

По дороге в Дубовый зал во время обеденного перерыва ребята невольно подслушали разговор профессора Лирохвоста и профессора Корешка, идущих впереди них. Лирохвоста будто прорвало: он говорил быстро, глотая окончания предложений. То ли эта говорливость напала на него от страха, то ли от чего другого, но он буквально по пятам преследовал профессора Корешка, чтобы обсудить последние события. Очевидно, Корешок остался единственным, кого профессор Лирохвост в этот день еще не успел заговорить до смерти.

— Вы только представьте себе, Ардальон, я-то ведь вчера приходил к профессору Чёрку. Еще до того как его нашли… По поводу одной вещицы… э-э-э… Приобрел на днях на блошином рынке волшебную музыкальную шкатулку. У нее на крышке какие-то иероглифы — я в них ничего не понимаю. А так открывать не решился. Мало ли что? Вдруг там Смертоносный Реквием? Такое уже было… Один мой знакомый… Исключительно талантливый был музыкант… Подарили ему такую шкатулку, он ее открыл и… Тут же скончался. Наверняка завистники… Талант всегда от зависти страдает.

Корешок сочувственно кивал головой и на каждом втором шагу спотыкался о свой передник. Вид у него был еще более взбудораженный, чем обычно, а лицо косило, как в нервном припадке. Он выглядел напуганным и, по всей видимости, не слышал ни слова из того, что ему говорил профессор Лирохвост.

Правда, одно слово он все-таки услышал, потому что подскочил как ужаленный и шарахнулся от Лирохвоста в сторону со словами:

— Скончался? Кто скончался? Где скончался? — его глаза были наполнены ужасом.

— Чёрк мне все любезно разгадал, — не обращая на него внимания, продолжал профессор Лирохвост. — Это, оказывается, Ноктюрн для роста волос.

Профессор Лирохвост изящно тряхнул своими белокурыми локонами. Белка восхищенно заморгала, моментально забыв о какой-то там Черной Метке, а у Ромки перекосило лицо от чувства, которое ничего общего не имело с восхищением.

— И после этого на него совершили покушение! — Лирохвост начинал срываться на фальцет. — Это просто не укладывается у меня в голове! Уже вторая Метка… Поневоле начинаешь думать: что же дальше?..

Белка под влиянием слов Лирохвоста мгновенно вспомнила о Черной Метке и побелела как снег. Возможно, она упала бы в обморок, но в этот момент профессора разошлись в разные стороны: Лирохвост направился в сторону своего кабинета, а Корешок зашел в лабораторию алхимии, споткнувшись по пути о порог. Последние реплики Лирохвоста в тот день Мила слышала еще по крайней мере раз двадцать от разных людей. Мила и сама удивлялась, почему она не присоединяется ко всеобщей панике. Наверное, все дело было в том, что, кроме Черной Метки, она не могла не думать и о пропавшей эльфийской монете. В конце концов Мила твердо решила поговорить с Горангелем.