Мила Рудик и кристалл Фобоса - Вольских Алека. Страница 26

— Спасибо, — еще раз поблагодарила букиниста Мила.

— Не прощаюсь, — улыбнулся напоследок хозяин лавки. — И не беспокойтесь о вашем перстне. С ним ничего не случится. Я обещаю.

* * *

Шагая по булыжной мостовой, Мила прижимала к груди древнюю книгу в серой неприглядной обложке. Конечно, лучше было бы положить ее в рюкзак, но тот был забит учебниками, тетрадями и свитками и места еще для одной книги в нем просто не оставалось. Книга же была такой ветхой, что, казалось, может рассыпаться от любого неловкого прикосновения.

На улице Девяти Ключников по-прежнему было безлюдно. Впереди не было ни одного прохожего. Мила оглянулась: где-то позади нее разминулись двое в темных плащах. Мила почувствовала, что начинает нервничать. Возможно, из-за отсутствия карбункула — с магическим проводником любой волшебник чувствует себя гораздо увереннее.

Мила обеими руками прижала книгу к груди и зашагала быстрее. Невидимой волной по ногам скользнул пронзительный холод. Откуда взялся такой холодный ветер, подумала Мила, ведь на улице только сентябрь. Она замедлила шаг и подняла голову. Да нет, вроде бы никакого ветра. Но не успела ускорить шаг, как все повторилось: лодыжки снова лизнул ледяной сквозняк, словно вырвавшийся из-под земли. Взволнованно глядя себе под ноги, Мила сделала шаг назад. И тут же заметила, как в том месте, где она только что стояла, стал появляться странный серый туман. Он просачивался из-под тяжелых булыжников, которыми была вымощена улица, и расползался вокруг.

Мила попятилась назад, не отрывая испуганного взгляда от тумана. Она почувствовала нарастающий в груди страх, и сердце тяжело забилось от нехорошего предчувствия. Не бывает тумана в сентябре, в сухую теплую погоду, когда дождем даже не пахнет. Мила подумала, что ей нужно убираться отсюда побыстрее, но вдруг поняла, что с трудом передвигает ноги: холод сковал их, а теперь растекался по всему телу. Девочка почувствовала, что сильно дрожит, словно было не начало осени, а середина зимы.

Туман тем временем потянулся к ней по булыжной мостовой, не извиваясь, как ползла бы змея, а прямо, целенаправленно, как тянулась бы к ней чья-то рука, пытаясь ее схватить. Мила все еще продолжала отступать: маленькими шажками, каждый из которых давался ей с огромным трудом. Она тяжело задышала, когда туман коснулся ее ног, пополз дальше и потянулся во все стороны. Мила решила, что пора взять себя в руки и поскорее убираться отсюда — что бы ни таил в себе этот странный туман, он точно не предвещал ничего хорошего. Но, подняв голову, чтобы сделать решительный шаг вперед, Мила чуть не задохнулась от ужаса.

Перед ней в десяти шагах стояла древняя, серая, как тень, старуха. Одетая в рваное серое рубище, старуха смотрела на Милу бесцветными глазами: ни зрачков, ни радужек, ничего — сплошная светло-серая муть в глазницах! Мила попробовала сделать еще один шаг назад, но ноги уже больше не слушались ее — туман превратил ее в живой столб. Такой же туман стоял стеной и за спиной старухи.

Старуха ничего не говорила, просто смотрела на стоящую перед ней девочку. Мила чувствовала, что эти пустые глазницы гипнотизируют ее, словно затягивая куда-то. Вдруг старуха стала приближаться. Она не шла, она вообще не двигалась! Но Мила видела и ощущала, что она приближается! Не в состоянии двинуться с места, Мила обернулась и увидела одного из двух прохожих, разминувшихся недавно где-то позади нее. Человек почти нагнал ее. Он поднял глаза, равнодушно глянул на Милу, прошелся ничего не выражающим взглядом дальше по улице… Мила повернула голову — старуха была все ближе, а единственный прохожий глянул вперед так, будто там никого, кроме Милы, не было! Мила снова обернулась, собираясь позвать его на помощь, но мужчина, не дойдя до нее нескольких метров, повернул влево и нырнул под низкую арку между домами. Это произошло так быстро, что Мила даже рта не успела открыть.

А старуха была уже в двух шагах от нее! Мила сделала лихорадочный вдох, наполнив легкие ледяным воздухом, и задышала от ужаса так тяжело, словно не на месте стояла, а бежала сломя голову Руки старухи будто ожили и потянулись к Миле. Она увидела обтянутые серой кожей костлявые пальцы с отросшими длинными ногтями, под которыми набилась грязь.

Мила закричала бы, но не могла издать ни звука, только продолжала задыхаться и огромными от ужаса глазами таращиться на тянущиеся к ней руки. Когда серые костлявые пальцы почти коснулись ее груди, Мила дернулась и выронила книгу, которую только что прижимала к себе. Ее охватил беспредельный ужас. Серые пальцы уже коснулись ее одежды, и Мила почувствовала, что сейчас случится что-то ужасное, отвратительное — то, что хуже смерти. Она уже почти потеряла сознание от страха, когда старуха вдруг резко отпрянула от нее. Пустые глазницы расширились до невозможных пределов то ли от удивления, то ли от гнева. Из бесцветного, серого и сухого рта вырвалось что-то похожее на яростный вопль, но очень далекий, как будто он прозвучал не здесь, а за много миль отсюда, а Мила услышала только эхо.

Едва дыша, Мила смотрела, как старуха отдаляется от нее, но теперь она двигалась не так, словно ее нес туман, а отступала неуверенными шагами, и Мила увидела ее ноги: босые, морщинистые, с серо-желтыми ногтями. И в эту минуту кто-то положил руку на плечо Милы. Дернувшись, Мила обернулась.

Перед ней стоял пожилой господин в нелепой зеленой шляпе на голове.

— Деточка, что это с вами? Вы как будто чем-то напуганы.

Мила посмотрела на отступающую старуху. Пожилой господин проследил за ее взглядом, но на лице его ничего не отразилось. Он снова повернулся к Миле.

— Так что с вами, деточка? Вам стало плохо? Это очень даже может быть. Стоит невозможная духота…

Духота?! Ноги Милы все еще были ледяными, и она по-прежнему дрожала от холода, хотя и чувствовала, что с каждой секундой ей становится все теплее. Она вдруг поняла, что пожилой господин не видит старуху в серых лохмотьях!

— Деточка, вы что, не можете говорить? — допытывался доброжелательный старичок, но Мила его не слушала.

Она видела, как старуха шагнула в стену тумана, все еще стоящего позади нее, и уже в следующее мгновение исчезла в нем. Еще миг — и туман сначала медленно распался на лоскутки, а потом и вовсе растаял, будто его и не было. Вместе с туманом не стало и жуткой старухи.

Пожилой господин наклонился, поднял с мостовой ветхую книжицу и протянул ее Миле:

— Это, видимо, принадлежит вам? Возьмите, а то еще потеряете, не дай Бог.

Мила послушно взяла в руки книгу и, словно по инерции, крепко-крепко прижала ее к груди.

— Вам нужна помощь, деточка?

Мила с трудом заставила себя отрицательно покачать головой.

— Нет, спасибо, — посмотрев в старческое лицо прохожего, слабым голосом сказала она. — Я просто… Это все духота… Но мне уже лучше и… Мне надо идти. Извините.

— Не за что, деточка… — растерянно пожал плечами старичок, но Милы уже не было рядом — она почти бежала к темной башне с аркой, чтобы как можно быстрее покинуть улицу Девяти Ключников.

* * *

— Тебе нельзя было идти туда одной! — хмуро и категорично заявил Ромка. — У тебя всегда так! Ты все пытаешься делать сама!

Мила от удивления даже растерялась.

— Приехали, — кивнула она. — Вы, вообще-то, были заняты оба, если я, конечно, с памятью не поссорилась. Ты, — Мила повернула голову в сторону Белки, — решила в сентябре начать готовиться к экзаменам, которые будут в мае. — Плечи Белки поникли. — А у тебя, — Мила повернулась к Ромке, — было назначено свидание. — Ромка опустил глаза и плотно сжал губы — это должно было означать, что он на себя злится.

Мила окинула взглядом виноватые лица друзей.

— Ребята, бросьте дурью мучаться, — безапелляционно потребовала она. — У каждого из вас могут быть свои личные дела — вы мне друзья, а не телохранители. Я не могу, в конце концов, везде ходить в сопровождении — это нереально. Мало ли кого, где и какая опасность подстерегает! — Она нахмурилась. — Вон Лютов вообще прямо к моим ногам рухнул, сраженный каким-то заклятием. То, что к ногам… Это даже ничего, я бы посмеялась… если бы с ним все не было так плохо и если бы многие не решили, что это моих рук дело. Так что… как видишь, неприятности происходят не только со мной.