Ловец теней - Неволина Екатерина Александровна. Страница 14

— Люблю, — ответил Северин, удивленный, как она вообще может задавать такой банальный, такой глупый вопрос. Разве можно не любить солнце, дающее тебе жизнь, и воздух, которым дышишь, и воду, которая утоляет твою жажду… Это же совершенно очевидно!

— И ты останешься со мной! — сказала девушка, вцепившись в его плечи своими ледяными пальчиками.

— Конечно, останусь. — Северин улыбнулся ее наивным вопросам и прижал любимую к себе. — Ты холоднее льда, ты замерзла, дай я тебя согрею.

Он сжимал ее в объятьях, покрывая поцелуями бледное ледяное лицо, но даже под его настойчивыми губами ее кожа не становилась ничуточки теплее, словно в этих венах больше не струилась горячая кровь, словно в Арине поселилась сама зима, сама смерть.

Эта непрошеная мысль заставила Северина вздрогнуть и отшатнуться. И в тот же миг лицо Арины изменилось, скривившись злой, ужасной гримасой.

— Ты хотел убить меня! — закричала девушка резким, бьющим по нервам, точно стальной прут, голосом. — Вспомни, ты хотел меня убить! Моя кровь волновала твою звериную натуру, так? Теперь пришел черед расплатиться!

Парень рванулся, но тонкие пальцы, словно крючья, накрепко вцепились в его плечи.

— Ты умрешь! Ты будешь мертвым, совсем мертвым, оборотень! Ты подохнешь, как паршивая собака, понимаешь?!

Ее глаза налились алым, и в них не осталось уже ничего человеческого — того, что он так любил.

Вот теперь Северину стало по-настоящему больно. Так больно, что он перестал чувствовать любую другую боль. Что может быть страшнее, чем дважды потерять ту, которую любишь.

Посиневшие губы чудовища, которое он еще недавно сжимал в объятьях, раскрылись, и Северин заметил очень мелкие остренькие зубки — полный рот остреньких мелких зубов.

— Ты не Арина, — сказал он уверенно, чувствуя даже не страх, скорее омерзение, брезгливость человека, нечаянно прикоснувшегося к пиявке. Обоняние не обмануло: не зря же его беспокоило отсутствие знакомого запаха.

Существо не слушало — оно тянулось к нему, очевидно, желая добраться до сонной артерии. На Северина пахнуло гнилью, как в том подвале. Выходит, запахи в этом месте все-таки есть…

Северин снова попытался оттолкнуть чудовище от себя, но оно оказалось неожиданно сильным. Что-то обожгло шею, и парень почувствовал, как чудовище жадно глотает его кровь, разрывая острыми зубами податливую плоть. Он забился, пытаясь вырваться, но уже понимая, что это конец. Это сама смерть, явившаяся в обманном облике его единственной любимой.

Ее длинные волосы, ставшие вдруг живыми, опутали его прочной сетью. Северин чувствовал себя глупой мухой, угодившей прямиком в паутину.

И вдруг какая-то сила дернула его вверх, вырывая из смертельных объятий. Чудовище разочарованно взвыло, а парень открыл глаза и оказался в знакомой комнате дома отдыха.

Над ним стояли Глеб и… Ян.

Северин мучительно закашлялся. Возвращаться к жизни было тяжело и мучительно больно. Боль, казалось, поселилась в каждой клеточке его существа, и парень едва удержал рвущийся с губ стон.

— Жить будет, — равнодушно прокомментировал Ян, — но штука, которая в него вцепилась, хитрая. А еще, похоже, она вернется.

— И что же делать? — спросил Глеб.

— Смотрел древний фильм про Фредди Крюгера, который по снам шлялся? Вот, пожалуйста, сходный случай, а рецепт там давали отменный: главное, никогда не спать.

Глеб бросил на Яна обжигающий взгляд, но промолчал.

— Вот и я думаю, что я за человек такой? Не человек, а настоящая свинья, — хохотнул маг.

Северин наконец откашлялся и теперь лежал, тяжело дыша.

— Спасибо. Я твой должник. — Глеб протянул руку удивленному Яну.

Ян смерил его внимательным взглядом, и по лицу Глеба пробежала тень, а рука бессильно застыла в воздухе.

Между обоими парнями едва не сверкали молнии, и даже Северин позабыл о мучительной боли, замерев в тягостном ожидании. Неужели Ян даже сейчас посмеется над ними и не подаст руки Глебу?

Секунды казались тяжелыми ртутными шариками, скачущими по полу. Но вот Ян наконец медленно, чудовищно медленно, подал своему сопернику руку.

Их взгляды скрестились, словно отточенные клинки. Вот сейчас наверняка бабахнет… Но снова обошлось. Напряженное лицо Глеба немного расслабилось, а Ян кивнул будто в ответ на какие-то свои мысли. У Северина сложилось странное ощущение, что сейчас между этими двумя состоялся безмолвный диалог, и они прекрасно поняли друг друга.

— Ты меня спас, спасибо, — проговорил Северин, стремясь разрядить обстановку.

— Погоди, потом благодарить будешь, когда все это дело закончится, — буркнул маг и шагнул к двери. — Я вам пока что-нибудь защитное нарисую, а то черт знает, какую дрянь вы за собой из местного подвала притащили… Чую, это как раз оттуда. Сейчас, только за мелом схожу…

Хлопнула дверь, и Северин вопросительно посмотрел на Глеба.

— Я не мог заснуть, как-то на сердце тревожно было, — принялся объяснять друг, — и вдруг услышал, как ты застонал. Я пытался тебя разбудить, но никак не мог, а тебе становилось все хуже, пришлось идти за Яном.

— Она бы меня сожрала, если бы не вы, — севшим голосом ответил Северин.

Тем временем вернулся Ян — с мелом и какой-то тетрадкой, заглядывая в которую он принялся рисовать на кровати в изголовье Северина.

— Ну вот, — Ян с гордостью оглядел результат своей работы, — может быть, не Пикассо, зато нет проблем с начертательной геометрией.

Похоже, усадьба оказалась недружелюбна ко всем, кроме Яна. В эту ночь кошмары посетили всех участников группы, и только Ян спал счастливым сном младенца, обнимая подушку, под которой лежала заветная черная книга. Но, что самое странное, они добрались и до Ольги.

Ян встретил ее на следующий день у заросшего тиной пруда. Девушка была бледна и выглядела усталой.

— Что-то случилось? — спросил Ян.

Несмотря на то что день выдался теплый и солнечный, Ольга зябко повела плечами:

— Не понимаю, но мне здесь как-то не по себе. Снилось что-то мерзкое. Не помню что… А еще этот… — Она замолчала, переведя взгляд куда-то вбок.

Ян проследил направление ее взгляда и увидел высокого блондина с по-девчоночьи красивым лицом.

— Ты странная девушка. Мне кажется, этот тип из тех, за которыми девчонки табунами бегают, — заметил Ян.

— Я не знаю. — Ольга тонкими пальцами нервно теребила какую-то веточку, безжалостно обрывая набухающие почки. — Что-то в нем такое… неприятное. Сама не понимаю. Может, все дело в том, что я не люблю слишком красивые лица. По мне, лицо должно быть интересным, все правильное, каноническое — скучно… Понимаешь?

— Это оригинальное художественное видение, — отозвался Ян, наблюдая за незнакомцем.

Блондин постоял немного в отдалении, а потом зашагал прочь, не спеша, словно прогуливаясь.

— А может, все от нервов… — тихо добавила Ольга. — Я сама изменилась за последнее время…

— Конечно, от нервов, — Ян успокоительно улыбнулся девушке и, подняв с земли обломок ветки, запустил в озеро. Ветка приземлилась на ковер тины, видимо, бывший таким плотным, что по нему можно было едва ли не ходить. — Наши страхи рождаются из нашего подсознания. Знаешь, когда я был маленьким, года в четыре, мама рассказывала мне «Панночку» Гоголя. Помнишь момент, где появляется кошка с железными когтями и ползет, стараясь добраться до горла панночки?… Так вот, я слушал ее и представлял это так живо, словно все происходило со мной… А потом мама подобрала котенка. Черного. Я его ужасно боялся, особенно по ночам, когда оставался один, даже плакал, просил не выключать свет. Но папа сказал, что не хочет, чтобы его сын вырос трусом, и тогда я решил отстричь бедному котенку когти, чтобы тот не смог до меня добраться…

— И что же? — Ольга, забыв о своих страхах, смотрела на собеседника с искренним интересом.

— Котенок почему-то был против и ужасно пищал. В общем, я не успел — пришел отец, дал мне подзатыльник и спас котенка. А еще… еще в наказание за трусость он запер меня в гардеробной, у нас в квартире была гардеробная — маленькая, как чулан, и очень темная. Там висели мамины шубы. Я сидел среди них, не решаясь открыть глаза и боясь пошевелиться. Мне все время казалось, что за моей спиной кто-то стоит.