Королева красоты - Стайн Роберт Лоуренс. Страница 18

     — Мне было так одиноко без Симоны... — оправдывался он.

     — Одиноко?

     Ну и словечко выбрал, если учесть, что Симона только что убита.

     Джастин встал, прошелся по кухне, выглянул в окно, потом подошел ко мне и встал за моей спиной. Я развернула стул, чтобы сидеть к нему лицом.

     — Да, одиноко, — повторил он. — Для меня это был такой удар...

     Джастин протянул руку и провел пальцами по моей щеке, потом его рука скользнула на мою шею. Я отстранилась, настороженно глядя на него.

     — Ну что ты, Лиззи, — сказал он вкрадчиво. — Я же тебе нравлюсь. Зачем отрицать.

     Я презрительно фыркнула. Джастин будто удивился.

     — Извини, — сказала я. — Могу поспорить, ты самый самовлюбленный тип в Шейдисайде. С чего ты взял, что нравишься мне?

     Джастин даже рот раскрыл от удивления.

     — Такого мне еще ни одна девочка не говорила!

     Я поднялась со стула и отошла подальше.

     — А что, не привык?

     — Если честно, то нет.

     — Еще бы. Тебе никто не мог отказать даже несмотря на Симону.

     — То есть?

     — Забыл, как ты гулял с подружками Симоны за ее спиной?

     — Это вранье! Меня охватил гнев.

     — По-твоему, я вру? Это ты врешь! Ты, Джастин, встречался с Доной. Ты встречался с Рейчел. И с Эланой. Это из тех, кого я знаю...

     — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — замялся Джастин. Но в его синих глазах мелькнуло новое выражение. В них мелькнул страх.

     — Ты был у Эланы за день до убийства Симоны, — напомнила ему я. — Ты сам сказал об этом полицейским. Или уже забыл?

     — Ну и что из того? — пожал плечами Джастин. — Ты разговариваешь со мной, будто я и есть убийца.

     У меня перехватило дыхание.

     — Я никогда не говорила, что ты убийца, — наконец выговорила я.

     — Ну положим... тогда... Тогда к чему ты гнешь?

     Он'явно растерялся.

     — К тому, что с Симоной ты вел себя непорядочно, — закончила я.

     — Ну, хватит, я не желаю больше об этом говорить, — отрезал Джастин, сверкнув голубыми глазами. — А на твоем месте я бы вообще помалкивал.

     Он повернулся на каблуках и вышел прочь.

     Это была угроза.

     Итак, мне только что угрожали.

     Интересно, что он сделает, если я не стану держать язык за зубами.

     Вместо ответа послышался звук захлопнувшейся двери.

     Пять претенденток на звание королевы выпускного бала, в том числе Симона и Рейчел, дефилируют по сцене в великолепных нарядах. На всех одинаковые платья красного цвета. Все девушки останавливаются спиной к залу.

     Директор школы мистер Сьюэл стоит у микрофона с маленьким белым конвертом в руках. Рядом с ним Лиза Блюм, председатель школьного совета. Она держит в руках корону и скипетр.

     — Итак, — произносит директор, — в этом году королевой выпускного бала шейдисайдской школы избрана...

     Он вскрывает конверт. Никто больше не танцует, весь зал с нетерпением уставился на спины претенденток. Мистер Сьюэл просит всех красавиц встать лицом к залу... То, что он видит, настолько ужасает, что у него нет сил произнести имя победительницы.

     Одна за другой девушки поворачиваются к зрителям, и каждым раз зал воет в ужасе и отвращении.

     Вот все пятеро стоят лицом к залу. Лицом, но только на месте их прекрасных лиц — полуразложившаяся плоть. Это лица трупов, пролежавших в сырой земле по меньшей мере несколько недель. Местами кости торчат из сгнившего мяса, источающего зеленый гной. Волосы слиплись от грязи вперемешку с сухими листьями. Самое ужасное лицо у Симоны. Это уже практически голый череп.

     Лишь глаза у девушек живые, видящие. Только у всех они кроваво-красные. Их немигающий, злобный взгляд пристально устремлен в зал.

     Разодетые монстры. \

     Вот они движутся к рампе. Медленно, качаясь и пошатываясь, как на деревянных ногах.

     Ближе. Еще ближе к залу.

     Все вокруг наполняется тошнотворным запахом тления.

     Запрокинув головы, страшная пятерка заходится беззвучным зловещим хохотом. Кроваво-красные глаза вспыхивают ярким светом. Обнажаются шеи, плечи, кишащие белыми червями.

* * *

     Я просыпаюсь от собственного крика, разбудив и родителей, и тетю Рену.

     Все трое стоят в моей комнате с заспанными и одновременно встревоженными лицами.

     — Дорогая, — говорит мама, присаживаясь на мою постель, — меня чуть удар не хватил.

     — Страшный сон — это всего лишь ночной бред, в жизни такого не бывает, — успокаивает отец, поглаживая меня по голове.

     Он всегда так говорит. И я не возражаю. Если у меня когда-нибудь будут дети, я буду говорить им то же самое.

     Только бы ночные кошмары не повторялись.

     Только бы мне заснуть хоть раз, не вспоминая моих погибших подружек.

     Родители с тетей Реной тихонько ушли к себе. Я уставилась в потолок, стараясь стереть из памяти картины страшного сна.

     На следующий день на школьном собрании мне предстояло произнести речь претендентки. Я стала обдумывать ее. Я намеревалась говорить о Симоне и Рейчел.

     И начну я так:

     «Из тех, за кого вы могли бы сегодня голосовать, двоих уже нет на свете — это Рейчел Уэст и Симона Перри».

     Но как только я прошептала эти имена, я тут же увидела перед собой их лица. Те самые изъеденные тлением лица из моего страшного сна.

     «Это был сон, Лиззи», — сказала я себе.

     Всего лишь сон.

     «Забудь его, выкинь его из головы!» Но на этот раз отец ошибся. Ночной бред обернулся реальностью.

Глава 17

     — Ой, что это? — ткнула я в витрину, уставленную тарелками со всякой дрянью, которой нас изо дня в день пичкали в школьной столовой. Заскорузлые спагетти, подернутое корочкой пюре, помятые гамбургеры, скукожившийся зеленый горошек и еще нечто неопределенное, что и вызвало мое удивление.

     — Это пирог по-пастушьи, — невозмутимо ответил мистер Листон, хозяйничавший в столовой.

     — Больше похоже на то, во что пастух иногда вляпывается, — противным голосом сострил кто-то за моей спиной.

     Это был Лукас.

     Я молча продвинула свой поднос. Тем более что мне не очень хотелось есть. Во всяком случае, пирог по-пастушьи никакого аппетита не вызывал.

     Лукас быстренько нагнал меня. На его тарелке дымился большой кусок пирога.

— Хочешь попробовать? — предложил он.

     — Слушай, Лукас, последний раз говорю: отвали!

     — А то что? — скривился он.

     — А то будешь у меня похож на этот пирог. «Ну вот, — подумала я, — мой язычок с каждым

     днем все острее».

     Я заплатила за йогурт и салат и направилась к свободному столику. Элана помахала мне со своего места. Они сидели вместе с Доной. Я кивнула, но села отдельно. Что-то меня к ним не очень тянуло.

     До выпускного вечера оставалось всего восемь дней. Не хватало еще трем последним претенденткам на звание королевы сесть в рядок, как утки в тире. На радость какому-нибудь маньяку.

     Я облюбовала место напротив одного новенького мальчишки. Он довольно тупо смотрел, как я устраиваюсь за его столом.

     — Здесь свободно? — спросила я. Он даже не ответил.

     — Ты из младшего класса? — поинтересовалась я, ковыряя салат.

     — Ага.

     Он огляделся. Группа выпускников смотрела в нашу сторону. Мой визави гордо выпятил грудь, а на его лице засияла тщеславная улыбка.

     Целых десять минут он сидел, звучно высасывая остатки шоколадного молока из картонного пакета, и рассказывал мне, как ненавидит физкультуру.

     — Я бы его убил, физрука нашего, — признался он.

     «Ну вот, даже новички способны стать убийцами», — подумала я.

     Я доедала йогурт, когда ко мне подошла Элана.

     — Пренебрегаешь?

     Я подняла глаза. Напряженное, вытянутое лицо Эланы говорило о том, что настроение у нее не лучше моего.