Портрет синей бабочки - Заровнятных Ольга. Страница 11

Мне бы умыться, переодеться, но я была настолько психологически истощена всем произошедшим, что тихонько юркнула к себе в комнату и прикрыла дверь. Окно было закрыто, стул возвращен на свое законное место к столу. Помимо того что я получила кучу тумаков в школе, мне предстояло еще и получить нагоняй от мамы за свой побег из окна. Нагоняй нельзя было предотвратить, понятное дело, но можно было отсрочить. И потом, оставалась крохотная надежда, что если мама увидит, в каком я состоянии, то пожалеет меня и простит. И не упрекнет ни словом. Я и без того чувствовала себя виноватой.

Я подвинула стул к окну. Удивительное дело, пока я неслась по улице, то не замечала ничего вокруг. А ведь шел самый настоящий первый весенний дождь! Тот самый, которого мы так ждали всю зиму, предвестник настоящей весны. Под его каплями снег оседал и на глазах превращался в губку – такими обычно моют посуду или ванну, а дождь мыл землю от снега.

Краем глаза я уловила какое-то движение. Переведя взгляд, я увидела, что маленький бледный мотылек, с осени лежавший между рамами неподвижно, медленно полз, едва трепеща слабыми крылышками. Я была уверена, что он замерз и умер, а он, оказывается, всего лишь впал в зимнюю спячку.

Я не слышала, как раздался звонок, настолько заворожило меня зрелище первого дождя и громкий стук капель по отливу окна. Так что когда мама сухо предупредила, что ко мне снова пришел друг, ее слова дошли до меня как сквозь завесу плотного тумана. Или даже так: будто сквозь вату зеленка просочилась. Ну или, учитывая обстоятельства, как будто сквозь бумажную шляпу просочились капли дождя…

– Привет! Это снова я! – преувеличенно радостно воскликнул Дрозд, заходя в комнату.

Я ничего не ответила, просто смотрела на него. Он тоже замолчал, с восторгом глядя на мою разрисованную физиономию. Чтобы далеко не ходить, сразу скажу: его лицо тоже было порядком разукрашено, но только в переносном смысле: Дрозд с кем-то сильно подрался, у него был подбит левый глаз и кровоточила разбитая губа.

– Ты, это… нарочно так накрасилась? – неловко спросил он, подбадривая себя коротким смешком.

– Конечно, – мрачно ответила я. – Готовлюсь стать первым пугалом на деревне.

– Ну зачем сразу пугалом, – хмыкнул Дрозд. – Готовься в Страшилы тогда уж. Страшилы – они, знаешь, умные!

– А ты в кого готовишься? – буркнула я.

– В отважную девочку Элли, – ответил Дрозд тоненьким голоском и смешно присел в полупоклоне, – призванную защищать Страшилу от злобного Урфина Джюса!

Я фыркнула в ответ на его шутку. Надо сказать, я моментально почувствовала, что воспряла духом. Вот что значит дружеская поддержка! Наверное, именно ее мне так не хватало с того самого дня, когда мои розыгрыши стали оборачиваться против меня.

Попросив Дрозда подождать минутку, я торопливо вышла. «Покойся с миром, подруга», – сказала я на прощание шляпе, погружая ее в мусорное ведро на кухне. Затем сбегала в ванную и хорошенько умылась с мылом. «Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я!» – мысленно напевая, я вернулась в комнату.

Дрозд стоял у зеркала и озадаченно рассматривал свое лицо, осторожно прикасаясь пальцами к губе.

– Да… – расстроенно произнес он, – мама не обрадуется такому подарочку…

– Кто тебя так? – задала я вопрос, который, как мне казалось, все задают в таких случаях.

– Лучше спроси, кого я так! – возмущенно воскликнул Дрозд. – Я-то случайно на его кулак наткнулся э-э… дважды. А вот он отхватил как следует!

– Да кто? – с интересом спросила я.

– Никита, кто же еще! – Дрозд уселся на мой стул возле окна, развернув его в мою сторону. – Кто на девчонку руку поднимает – тот не мужик, – твердо заявил он. – Я таких бил, бью и буду бить. Ты-то как? – кивнул Дрозд. – Живот не болит?

– Так ты его из-за меня?.. – поразилась я. – Ты с Никитой из-за меня подрался?

– Не подрался, а побил, – поправил меня Дрозд. – И не из-за тебя, а из-за того, что он руку на девчонку поднял. Хотя и из-за тебя тоже, – смягчился он. – Мы же друзья?

– Друзья, – улыбнулась я.

Мы еще какое-то время болтали, выясняя друг про друга всякие подробности – кто из нас чем увлекается, кто что любит. Мы условились, что Дрозд научит меня играть на гитаре. В этот день я получила один из самых лучших подарков, о которых только можно было мечтать. У меня появился настоящий друг.

Глава 11

Предательство

Дома у Дрозда все было настолько прибрано, что мне даже стыдно стало. Моя мама тоже, когда не была на работе, постоянно что-то мыла, стирала, прибирала… Но все равно какие-нибудь вещи, словно унесенные с одного места на другое волшебным ураганом, лежали где попало. Это могла быть моя кофта. Или мои книги. Или даже мои носки. Да-да, в роли волшебного урагана в нашей семье выступала я. О бардаке на своем письменном столе я вообще помалкиваю…

Мама Дрозда встретила меня неожиданно неприветливо. Наверное, это все из-за того, что она была угнетена бытом. Вот этими всеми уборками, стирками и готовками. Потому что моя бабушка, если уж сравнивать, тоже всегда была чем-то занята и тоже оказывалась резковатой, мрачной, чрезмерно поглощенной заботами.

Что мне бросилось в глаза – так это прическа мамы Дрозда. У нее были очень густые длинные волосы, но при этом она не водружала из них на голове немыслимые пирамиды или не носила закрученными в кудри и убранными в хвост, как делала обычно Дина, а скромно собирала шпильками в плотный кокон.

Когда Дрозд провел меня в свою комнату, то я, к удивлению своему, обнаружила, что и у него на столе царит бардак. Как и у меня, в смысле. Я даже обрадовалась этому – хотя чему уж там было радоваться? Тому, какие мы лентяи? Но в любом случае, этот факт непостижимым образом еще больше нас сблизил.

Мы не стали медлить и сразу приступили к делу, то есть к обучению меня игре на гитаре. Было это так: я сидела на кровати в обнимку с гитарой, а Дрозд ломал и выкручивал пальцы моей левой руки, пытаясь научить меня брать аккорды. Кстати, заметил, что мне нужно короче постригать ногти. Я, конечно, тут же возмутилась – куда уж еще короче?! Дрозд немедленно показал мне куда, продемонстрировав свои.

Чтобы сильно меня не мучить и чтобы я хоть что-то запомнила, мы решили остановиться на трех аккордах – Am, Fm и Cm. Проще всего мне давался Am, и Дрозд за меня порадовался, потому что, как он уверял, это был один из часто употребляемых аккордов. Чаще других. Я ощутила прилив кратковременной гордости.

– Будешь такие успехи делать – скоро и Дину догонишь, – пообещал мне Дрозд.

Я насторожилась:

– А что, ты Дину тоже учишь играть?

– Конечно, – спокойно ответил Дрозд. – Каждый день. Только у нее туго получается. Видала, какие у нее когти? Такими только царапаться…

Я старалась не подавать виду, что огорчилась, но настроение мое было испорчено. Хорошенько обдумав мой провал в школе на Восьмое марта, я сделала вывод, что Дина если и не была причастна к нему каким-то образом, то все равно должна была знать, – ни о каком маскараде речь не идет и все будут одеты в бальные платья. Что она не предупредила меня об этом, я могла списать только на ее рассеянность.

Был и еще один случай, когда меня разыграли одноклассники, причем одноклассницы, как мне показалось, были в курсе того, что он готовится. Я тогда и не подумала, что Дина могла оказаться в числе посвященных, а теперь вот задумалась: а почему бы и нет? Ведь когда все произошло, Дина не кинулась, как лучшая подруга, утешать меня или усовестить мальчишек.

Дело было на Двадцать третье февраля. Все девчонки скинулись на открытки мужской половине нашего класса. Открытки должны были положить на парты ответственные за мероприятие девчонки еще перед уроками. Каково же было мое изумление, когда и на моей парте оказалась открытка, поздравляющая Александру, то есть меня, с Днем защитника Отечества.

Я вертела головой, держа в руках открытку, пытаясь понять, кто надо мной подшутил, но мальчишки отвечали мне наглыми взглядами, а девчонки глядели кто хитро, а кто равнодушно. Ответственные за мероприятие отрицали, что имеют к этой открытке какое-то отношение. Ими же было выдвинуто предположение, что открытку кинул на мою парту кто-то из мальчишек, мимоходом пробегая по проходу. Но я этого не заметила. А вот если Дина была в сговоре с мальчишками, то это все объясняло: ей куда как проще, чем остальным, подложить мне открытку, стоило мне только отвернуться.