Праздничные истории любви (сборник) - Лубенец Светлана. Страница 8

21:00

Black Night

Еще никогда не читала таких наивных бредней! Ты очередная дурочка, которая мечтает о принце на белом коне и носит розовую пижамку в сердечках?¦

Карина посмотрела на свою пижаму, усеянную красными сердечками, и вздохнула.

«И что на это можно ответить? Нет, пижама у меня вовсе не розовая, а белая, так, что ли? Только сердечек от этого меньше явно не станет… А если не отвечать? Будет ли это так же неприлично, как не ответить на письмо? И почему всем пишут хорошие комментарии, вроде: „Какая ты красивая“, „Как точно подмечено“, „Респект“, „Классно написала“, а мне сразу вот так — „дурочка“?! Лучше уж не отвечать. И зачем она только подписалась на мои наивные бредни? Может, не так все плохо?» — Карина щелкнула по ссылке «Дневник»после сообщения, но страничка не открылась, вместо этого высветилось:

Доступ к дневнику ограничен его владельцем

Black Night

Причина: Вы слишком глупы, чтобы понять…

«Ну и ладно, — решила Карина, вновь возвращаясь в свой дневник. — Не очень-то и хотелось». Она давно заметила, что большинство ее ровесниц убеждены в абсолютном непонимании их окружающими. И если собрать лишь малую часть девочек, у которых в дневнике хотя бы раз встречается фраза: «Меня никто не понимает», то с легкостью можно будет заполнить целый стадион.

Больше всех о непонимании любила рассуждать Люся. При воспоминании о подружке Карина улыбнулась. Бедняжку не понимал никто в огромной Вселенной. И лишь один-единственный человек, который, по ее заверениям, мог бы понять, не обращал на нее ни малейшего внимания. Карина всегда очень сомневалась, что парень, чье сердце принадлежит компьютерным играм, сможет понять хоть что-то, но говорить об этом подруге не спешила. Она вообще не была уверена в существовании у Люси, да и у других девочек, чего-то такого, что кто-то мог не понять.

«Может, я неправильная? Может, всех правильных девочек действительно никто не понимает? И я одна такая — простая, как сибирский валенок, всем понятная и потому неинтересная?»

— Не буду об этом думать, — одернула себя Карина, вбивая заголовок новой записи.

Спустя полчаса в дневнике появился следующий текст:

Игра на любовь

Они друг друга толком не знают. Разговаривают о чем-то редко, изо дня в день стандартное: «привет», «пока», мимолетные улыбки, взгляды, не означающие для него абсолютно ничего и столь дорогие для нее.

Она так часто перекрашивает волосы, что наверняка даже ее мама уже не помнит, какого они по-настоящему цвета. Ей нравится все модное, яркое и красивое. Она сама точно состоит из разноцветных частичек конструктора «ЛЕГО» и каждый день трансформируется. Ей хочется, как и многим из нас, чтобы ее чаще замечали. У нее веселое имя и такой же характер, когда она не обижается. С ней приятно и легко, она, точно непоседливая колибри, порхает с цветка на цветок в поисках самого сладкого нектара.

Он похож на гитариста — высок и худощав. У него длинные темно-русые волосы, которые он собирает в хвост, и насмешливые карие глаза. Ему нравится издеваться над мальчишками из младших классов и толкать друзей на глупые подвиги. Когда он появляется на уроках, учителя вешаются. Не по-настоящему, конечно, но так многие любят говорить. А в кабинете директора он бывает чаще, чем в школьной столовой. Друзья называют его «Компьютерным богом», а одноклассницы «душкой».

Он заметит ее, потому что она разноцветная, как героини его любимых компьютерных игр, а полюбит, потому что она превзойдет его там, где никто другой превзойти не мог.

Она готова ради него болеть за «Зенит», читать книжки «О компьютерах для чайников», скупать в магазинах все новые игры, а потом часами их проходить. Ее интересы давно подменились на его интересы, вот только он об этом даже не подозревает.

Однажды, на дополнительных занятиях по информатике, куда она записалась ради него, учитель надолго уйдет по делам и оставит класс без присмотра. Мальчишки сразу побросают задания и начнут играть по Сети в свои любимые стрелялки, и ее — единственную девчонку — позовут тоже.

Когда прозвенит звонок с урока, парни будут посматривать на нее удивленно, кто-то, поборов гордость, скажет: «Молодец», а он подождет, пока класс опустеет, подойдет к ней и спросит: «Можно тебя проводить?» Она «не дура», как сама любит частенько повторять, и, естественно, скажет: «Конечно, можно!»

Карина несколько раз перечитала написанное, а когда хотела уже выключить ноутбук, увидела за окном бумажную снежинку. Она дергалась на белой нитке: то замирала, то спускалась ниже, то взмывала вверх.

Девочка прижалась к холодному стеклу, пытаясь разглядеть, кто дергает за нитку, но, кроме черного неба и стены дома, ничего увидеть не удавалось.

«Кто же над нами живет? Разве не тот старик в сером драповом пальто, который никогда со мной не здоровается? — Карина тихо засмеялась. — Вряд ли ему бы взбрело в голову вырезать из бумаги снежинку в пол-одиннадцатого вчера, а потом спускать ее из окна на нитке… Не-е-ет, это кто-то другой».

Снежинка тем временем продолжала дергаться, точно дразнилась.

— Может, открыть окно?

Карина отставила ноутбук и посмотрела на квадратную форточку — единственную часть окна, не закупоренную на зиму поролоном и не заклеенную бумагой.

«Вряд ли это могут быть проделки старенькой тети Маши с третьего», — подумала она, осторожно поднимаясь, чтобы дотянуться до задвижки.

Соседей с четвертого и пятого этажа Карина не знала. Видела как-то пару раз девушку лет двадцати пяти с четвертого, но та всегда уезжала на работу очень рано, а возвращалась чуть ли не ночью.

— Значит, с пятого, — распахивая форточку, решила девочка и взялась за нитку. В тот же миг ладонь обожгло, а снежинка резко взлетела к небу, выскользнув из пальцев. Карина отдернула руку. На рассеченной коже выступила кровь.

С улицы потянуло сухим морозным воздухом, холодок змейкой скользнул в рукава и за шиворот пижамы. Карина захлопнула форточку и, морщась от боли в порезанной руке, опустилась на плед. Салфетка, припрятанная под одеялом со времен насморка, прилипла к коже и окрасилась кровью. Ладонь саднило, а снежинка даже не думала возвращаться. Карина еще некоторое время подождала и вернулась к ноутбуку с виртуальным дневником. Пока она отвлеклась на снежинку, к ее записи появился новый комментарий, все от той же иссиня-черной пантеры.

22:40

Black Night

Ну точно очередная мечтательница! Бедняжка, видимо, ты еще просто не поняла — мы все по-любому сдохнем. Жизнь не имеет смысла…

Карина с тихим вздохом провела подушечкой указательного пальца по гладким клавишам, раздумывая, что бы такое ответить. Сколько она ни смотрела в монитор, придумать не могла, как можно рассказать в одном предложении, зачем нужно жить, какое великое значение заложено в существовании человека, как громадна ценность того, что каждое утро ты открываешь глаза.

— Да, кажется, Black Night и не спрашивала меня, — пробормотала Карина, печально разглядывая комментарий, — это даже не риторический вопрос. Отвечать и вовсе не обязательно. — Она посмотрела за окно, где посреди заснеженной площади стояла нарядная, сверкающая огнями елка, и, сама того не желая, все-таки ответила:

23:10

Мальвина

Black Night, когда я вижу, как сияет снег в лучиках разноцветных елочных огней и причудливы силуэты опутанных зелеными гирляндами деревьев, когда вижу рой серебряных мошек под грустно склоненными плафонами фонарей и черное небо с далекими ледяными звездами, которые безмолвно смотрят на меня, жизнь обретает самый что ни на есть волшебный смысл… Достаточно лишь посмотреть в окно.

Не прошло и пяти минут, как Black Night, точно специально поджидавшая ее ответа, прокомментировала: