Поздравляю, желаю счастья! - Мёллер Канни. Страница 8

Она бросила на меня сердитый взгляд.

— А ну-ка сейчас же попроси у него прощения! Лу и паук уставились на меня с двух сторон.

— Шутишь, — жалобно пискнула я, — как можно просить прощения у паука!

Тогда она сделала самое ужасное. Взяла паука и поднесла ко мне. Чудовище таращилось на меня, сидя на ладони у Лу.

Если какое-то существо и способно источать зло, то как раз вот такой отвратительный паук. Он мог в любой момент прыгнуть мне в лицо.

Я закричала и поползла к заднему выходу.

Надо вытащить оттуда Лу, думала я, иначе паук сожрет её или она сойдет с ума!

Но Лу вышла сама: обернувшись, я увидела, как она вытирает руки о штаны.

Солнце вышло из-за туч, и снова стало тепло, как летом, но меня била дрожь.

Лу съела почти всю еду.

Мне казалось, что молоко пахнет пауком, а хлеб слишком крошится. У горизонта собрались тучи.

Вышло так, что домой первой заспешила я, а не Лу.

Витаминный компот и галеты

Когда я, проводив Лу, вышла из больницы, снова начал моросить дождь. Самая подходящая погода встречи с Ругером. Он сидел на скамейке и перебирал струны сломанной гитары.

— Привет!

Он едва взглянул на меня.

— Я нашел ее в мусорном баке. Она почти целая.

— У нее только две струны.

— У тебя, случайно, нет клея?

— Совершенно случайно — нет.

— Корпус немного потрескался. Но если бы у нас был клей, можно было бы починить.

— Поищи малявок, которые нюхают клей.

Он бросил на меня быстрый взгляд, и я поняла, что кажусь ему недотепой. Он продолжал монотонно бренчать на двух струнах.

— Ты вообще когда-нибудь на гитаре играл? — язвительно поинтересовалась я. Так себе вопрос.

Он покачал головой и улыбнулся.

— Думаю, это нетрудно. Здесь только две струны.

Я быстро поцеловала его в ухо, мне так хотелось, чтобы мы не ссорились и любили друг друга больше всех в мире. Он увернулся. Не знаю, что это означало. Возможно — что в эту минуту больше всех в мире он любил свою гитару.

Потом я рассказала ему о поездке к морю, но он почти не слушал, а только сидел и гладил растрескавшееся тело гитары. Пока я не рассказала о Лу и науке. Тут он вдруг оживился.

— По-моему, твоя сестра очень необычный человек.

— Ага, конечно, — сердито ответила я. — Лу гораздо необычнее, чем я. Куда мне до нее.

— Давай навестим ее! — его так увлекла эта мысль, что он бросил гитару в ближайшую урну.

— Ладно, когда-нибудь навестим, — нехотя согласилась я.

— Нет, сейчас!

— Не выйдет.

— Почему?

— Потому что мне надо домой, пока!

Он удивленно смотрел мне вслед, я спиной чувствовала его взгляд.

Зачем я рассказала ему о Лу? Я и не думала, что она заинтересует его больше, чем я.

Я сердито шла вперед, не оборачиваясь. Пусть мокнет под дождем и гадает, что он сделал не так! Чокнутый дурак!

Почти добравшись до дома, я вдруг передумала и перешла на противоположную сторону перрона. Двадцать минут, которые заняла дорога обратно в город, казались вечностью. Он наверняка успел уйти домой.

По дороге я купила витаминного компота и галет. Если бы не вылазка к морю, ради которой пришлось раскошелиться, я обязательно купила бы что-нибудь повкуснее.

На этот раз я с большим трудом добралась до нижних веток дуба, с которых можно было начинать карабкаться вверх. Я пыхтела и отдувалась, а дерево, между тем, словно издевалось надо мной, пряча те ветки, за которые я хотела ухватиться. Хотя дерево, конечно, не может прятать ветки. И уж тем более издеваться.

Наконец я вползла в домик, но Ругера там не было. Пусто, никого нет дома. Какое-то время я просто сидела, стараясь отдышаться и справиться с разочарованием. Я воображала себе, как он обрадуется моему приходу. А ему и дела нет. И самого его нет. Тогда я решила приготовить сюрприз к его возвращению. Для начала вытряхнула одеяла. Это оказалось непростым делом. Дощечка у входа казалась очень шаткой. Двигаться н было осторожно и медленно. Я передумала насчет генеральной уборки. Может быть, ему вообще не понравится, что я роюсь в его вещах.

Так что вместо уборки я занялась поеданием витаминного компота и галет. Отличная еда, если бы только не было так холодно. И так одиноко.

И уж если ты так долго ждал кого-то, какой смысл с того ни с сего уходить? Ведь наверняка сработает закон подлости: он вернется, как только ты уйдешь. Нет, раз я ждала его до сих пор, то останусь и подожду еще много. Иначе все ожидание окажется бессмысленным.

Поэтому я зажгла пару свечных огарков и завернулась в одеяла.

Стоило улечься, и я тут же почувствовала, как скрипит дерево в бесконечной мелкой дрожи. Домик потрескивал и поскрипывал, и я пыталась представить себе, что это потрескивание костра. Но у меня не очень-то получалось. В щели между досками было видно ночное небо и звезды.

Я больше не мерзла.

Я ждала Ругера.

Это согревало меня.

Покачивание дерева убаюкивало. Дерево заботилось обо мне, а я ждала. Листва шелестела, словно шелковая , пиане думала о том, что шелест листьев бывает разным: летним и осенним, например. Сейчас дерево затаило свои драгоценные соки, чтобы следующей весной отдать их новой листве. Соки пульсируют, медленно двигаясь в древесном теле, в его тонких сосудах, похожих на вены. Почему бы всем людям не жить в домиках на деревьях? Ведь у каждого дерева доброе сердце. Рядом с пятисотлетним дубом любой из нас просто букашка. Можно написать об этом книгу, думала я в полудреме. О том, что возможно, были деревьями. Раньше. Или, может быть, все понемногу превратятся в деревья?

А вдруг только так, став деревом, и можно сделать что-то по-настоящему важное? Без деревьев Земля была бы мёртвой планетой.

Ядовитым шаром, несущимся сквозь вселенную.

Я задула свечи и уснула.

Рассвело. Я даже- не догадывалась, который час.

Ругера не было. Я мерзла — скорее, от беспокойства. I м ч ничего не знала о человеке по имени Ругер. Может, его вовсе и не Ругером зовут? Может быть, он мифоман? Врет так хорошо, что сам верит в свои россказни?

Может быть, он вовсе и не живет в этом домике. Я огляделась в поисках каких-нибудь обычных мальчишечьих вещей. Ни хоккейного шлема, ни геля для волос, ни тонального корректора для прыщей, ни грязных носков, скомканных в углу. Ни комиксов, ни порножурналов, ни журналов о музыке.

У меня в голове было два (2) варианта:

1. На самом деле он живет дома с родителями, у него есть обычная комната с постерами на стенах и грязными носками в углу.

Либо:

2. Ругер не такой, как все. В таком случае, он и вправду живет в этом домике, и у него нет вещей, без которых не могут обойтись другие парни. Вроде тонального корректора и тому подобного.

Издалека доносился звон колоколов, я слишком поздно спохватилась и стала считать удары. Который теперь час? На улице, во всяком случае, было светло Я высвободила руку из-под одеяла и дотянулась до компота и галет. Вполне себе неплохой завтрак.

Если выберусь из свертка, будет слишком холодно, так что я просто лежала и думала, не остаться ли еще ненадолго. Можно лежать и думать о важных вещах, а потом, наверное, придет Ругер. Может быть, за это время я успею сделать мысленный набросок книги об отношениях между людьми и деревьями. Вдруг получится бестселлер? Потом я решила, что гонорары — это неважно. Но нелишне. Деньгам можно найти применение. Так или иначе.

Ветер усилился. Дерево дрожало, ветки терлись друг о друга, жалобно постанывая. Кажется, в тропиках самая распространенная причина смерти — падающие на людей стволы и ветви.

Шум дуба, все больше напоминавший вопли, заставил меня подняться. Не могла же я лежать и ждать, когда, меня раздавит упавшая ветка. Я открыла дверь, чтобы выйти на мостки и оглядеться. Нога повисла в воздухе. Стоять было не на чем. Внизу, в нескольких метрах от домика, болтались обломки досок, застрявшие между ветвей. Я сглотнула, постепенно осознавая, как мне повезло — возможно, даже вдвойне.