Ведьмина неделя - Джонс Диана Уинн. Страница 24

– Повтори! – взмолились все.

Скудный и нерасторопный разум Саймона не устоял перед мольбами. Он поддался.

– Все, что я говорил сегодня, не сбылось, – послушно повторил он.

Вонь сразу прекратилась. Вероятно, все остальное тоже стало как было, потому что Саймон мгновенно превратился в себя прежнего. О том, что творилось днем, он почти ничего не помнил, зато сразу заметил, что Нирупам позволяет себе неслыханно много. Он изумленно и раздраженно посмотрел на руки Нирупама, лежащие у него на плечах.

– Отвали! – рявкнул он. – А ну, отлезь! Заклятие работало. Нирупаму пришлось убрать руки и отойти. Но он тут же шагнул обратно, снова схватил Саймона за плечи и уставился ему в лицо, как великий гипнотизер.

– Повторяй за мной! – велел он. – Все, что я скажу в будущем, окажется неправдой!

Саймон возмутился – на будущее у него были обширные планы!

– Нет, сам погляди, – сказал он. Нирупам, конечно, уставился на него так пристально, что Саймон даже заморгал. – Я ведь тогда провалю все экза…

Голос у него оборвался: Саймон понял, что сказал. Он страшно любил сдавать экзамены – коллекционировал «отлично» и «девяносто процентов» так же ревностно, как поощрения и похвалы. А только что сам положил этому конец!

– Именно, – кивнул Нирупам. – Поэтому тебе придется это сказать. Все, что я…

– Да ладно, хорошо, – раздраженно отмахнулся Саймон. – Все, что я скажу в будущем, окажется неправдой.

Нирупам вздохнул с облегчением, отпустил Саймона и пошел поднимать парту. Все тоже вздохнули. Чарлз отвернулся с тайной грустью.

– Что случилось? – спросил Нирупам, поставив парту на ножки и заметив понурого Чарлза.

– Ничего, – быстро ответил Чарлз. – Просто… просто меня оставили после уроков. – С куда большим удовольствием он повернулся к Саймону и сообщил: – И тебя тоже!

Саймон был потрясен и возмущен.

– Что? Да я, сколько учусь в этой школе, ни разу после уроков не оставался!

Ему охотно объяснили, что это уже в прошлом, – вдруг нашлось очень много желающих расписать Саймону, как он утратил разум и почему мистер Крестли оставил его на полтора часа после уроков… Саймон страшно обиделся и выскочил из класса, что-то бормоча себе под нос.

Чарлз уже собрался потащиться вслед за Саймоном, но Нирупам схватил его за руку:

– Лучше садись на задний ряд, – прошептал он. – Там в среднем шкафу под нижней полкой лежат комиксы.

– Спасибо! – поразился Чарлз.

Он настолько отвык от дружеского участия, что от потрясения едва не забыл прихватить с собой ужасную книгу мистера Тауэрса.

Он поплелся в старую лабораторию, где обычно отбывали наказание оставленные после уроков, и вскоре нагнал Терезу Муллетт. Тереза с видом трагическим и невинно оскорбленным направлялась в места заключения – с сопровождением из толпы подруг и примкнувшей к ним Карен Григг.

– Ну, это всего-то час! – утешала ее Карен. – Целый час! – восклицала Тереза. – Никогда, никогда не прощу Пуха Крестли! Пусть ему мисс Ходж все зубы выбьет!

Чтобы не тащиться всю дорогу за Терезиной свитой, Чарлз свернул на полдороге, прошел по двору и оказался в месте, которое все называли «задворки». Когда-то это был второй внутренний двор – заброшенный и поросший травой, но недавно там выстроили новые лаборатории, лекционный зал и библиотеку, и двор превратился в лабиринт травянистых троп, где по непонятной причине постоянно гулял пронизывающий ветер.

Туда приходили только для того, чтобы укрыться от посторонних глаз, поэтому Чарлз страшно удивился, обнаружив, что там слоняется Нэн Пилигрим! Он решил, что поглядит на нее, когда будет проходить мимо… однако Нэн первой наградила его недружелюбным взглядом и скрылась за углом библиотеки!

«Хорошо, что это не Чарлз Морган написал ту записку, – подумала Нэн, когда Чарлз молча прошел мимо. – Не нужна мне его помощь».

Она снова принялась бродить на холодном ветру, размышляя, а нужна ли ей помощь вообще?! Нэн по-прежнему чувствовала в себе немалую колдовскую силу. Это было чудесно. Это было так, словно все ее мысли пузырились от смеха. Не может быть, чтобы все произошло всего-навсего из-за Саймоновых слов! С другой стороны, кому, как не Нэн, знать, как быстро улетучиваются внутренняя сила и вера в себя? Особенно если над тобой смеется какая-нибудь Тереза!

Вот еще кто-то идет. На этот раз Брайан Уэнтворт. Он промелькнул и исчез в дальнем конце тропы, чем немало обрадовал Нэн – вряд ли Брайан может кому-то помочь. И наконец – сегодня задворки пользовались необыкновенной популярностью – показался Нирупам Сингх. Он появился с другой стороны. Вид у него был довольный.

– Я снял заклятие с Саймона Силверсона, – сообщил он. – Заставил его сказать, что все, что он говорит, – неправда.

– Хорошо, – ответила Нэн.

Она отошла от него и снова свернула за угол библиотеки. Выходит, она больше не ведьма? Она поворошила туфлей кучку опавших листьев и пустых пакетов из-под чипсов, которые загнал в угол ветер. Надо проверить. Может, превратить их во что-нибудь?

Нирупам свернул за угол вслед за ней.

– Подожди! – окликнул он Нэн. – Это я написал тебе ту записку.

Ужасно некстати! Нэн притворилась, что ей страшно интересно ворошить опавшие листья.

– Мне помощь не нужна, – резко ответила она.

Нирупам улыбнулся и прислонился к стене библиотеки, словно грелся на солнышке. Нэн обнаружила, что Нирупам умеет сильно влиять на других, – хотя солнце едва проглядывало из-за облаков, а ветер вовсю швырял пустые пакеты, от Нирупама прямо-таки шло тепло – настолько было похоже, что он загорает.

– Все думают, что ты ведьма, – сказал он. – Да, я ведьма, – с нажимом заявила Нэн.

Ей самой хотелось в это верить.

– Не стоит так сразу все признавать, – посоветовал Нирупам. – Ладно, неважно. Важно то, что не сегодня завтра кто-нибудь помчится к мисс Кэдвалладер и настучит на тебя.

– Вряд ли. Все хотят, чтобы я им колдовала, – возразила Нэн.

– Тереза не хочет. – Нирупам прищурился на солнце. – И вообще, всем угодить невозможно. Скоро кому-нибудь что-нибудь не понравится. Я точно знаю, потому что мой брат пытался быть любезным со всеми своими слугами. Но один из них посчитал, что брат платит другим слугам больше, заявил в полицию, и брата сожгли на улицах Дели.

– Прости, я не знала… – сказала Нэн.

Она искоса посмотрела на Нирупама. «У него профиль как у ястреба, – подумала она. – И он ужасно грустный».

– Маму тоже сожгли, потому что она пыталась спасти его, – продолжал Нирупам. – Поэтому папа решил переехать сюда, но тут все то же самое. Я тебе вот что хотел сказать: я слышал, что в Англии есть подпольная служба спасения для ведьм. Там помогают попавшим в беду ведьмам и колдунам, только надо добраться до их отделения, пока не пришли инквизиторы. Я не знаю, куда обращаться и кого спрашивать, но Эстель знает. Если тебя обвинят, спроси Эстель, что делать.

– Эстель? – удивилась Нэн.

Она вспомнила робкий взгляд карих глаз Эстель, ее мягкие кудряшки, назойливую болтовню и мерзкую манеру во всем подражать Терезе. Неужели Эстель в состоянии кому-то помочь?

– Она очень даже ничего, – сказал Нирупам. – Я довольно часто здесь с ней встречаюсь, чтобы поболтать.

– То есть чтобы она поболтала с тобой, – уточнила Нэн.

Нирупам усмехнулся.

– Да, поговорить она здорова, – согласился он. – Но Эстель действительно может помочь. Она говорила, что ты ей нравишься. И огорчалась, что ты ее не любишь.

Нэн остолбенела. Эстель? Не может быть! Ведь Нэн никому не нравилась. Но тут она вспомнила, что Эстель отказалась идти вместе со всеми мучить ее в ванной.

– Ладно, – сказала она. – Я спрошу Эстель, спасибо. Ты точно знаешь, что меня обвинят?

Нирупам кивнул:

– Куда деваться. Понимаешь, во втором «игрек» еще по крайней мере два колдуна…

– Два? – поразилась Нэн. – Нет, я знаю, что есть еще один. Это понятно. Но почему два?

– Говорю тебе, я понимаю в ведьмах, – объяснил Нирупам. – У каждой свой собственный стиль. Ну, как почерк у всех разный. Так вот, птиц на музыке напустил один человек, а заклятие на Саймона наложил совсем другой. Разные взгляды на жизнь. Но оба они наверняка понимают, что наделали глупостей и что надо было сидеть тихо, – и хотят свалить все на тебя. Тебя может обвинить кто-то из них. Поэтому тебе надо быть очень осторожной. Я тоже буду глядеть в оба и, если что, сразу тебе скажу. И тогда спроси Эстель, что делать. Теперь понимаешь?