Летописный замок (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич. Страница 35

Те студиозусы, что помоложе, с криками рассыпались по двору. Им, как и всем нормальным ученикам во всех мирах и временах, надоело протирать штаны за партами, или что у них там ещё есть. Старшие сбились в кучки; кое-кто, устроившись в тени, жевал, иные даже пытались вздремнуть.

Стёпка им всем немного завидовал. Он-то ведь учился в обычной и очень скучной школе, а они — в магической! Это покруче любого навороченного компьютера будет! И изучают эти счастливчики не математику с литературой, а правила составления магических формул; зубрят не басни и стихи, а колдовские наговоры и заклинания. Удавиться можно насмерть от зависти. А завершив учёбу, они, наверное, сами станут — ну не сразу, разумеется, — могущественными магами и чародеями. Демонов будут вызывать, когда захочется, превращения всякие устраивать, с чёрными силами сражаться… Вот бы тоже научиться колдовать! Огонь, например, зажигать мановением руки, как Алексидор, или невидимым становиться. Только чтобы за партой больше не сидеть. Неохота тратить на зубрёжку законные каникулы. Серафиан говорил о какой-то скрытой силе, которая таится будто бы в глубинах Стёпкиного организма и которую можно разбудить, но где она, эта сила? Где? Стёпка её совсем не ощущал да и не верил в неё, если честно говорить. Ну какая такая сила может таиться в обыкновенном школьнике из обыкновенного сибирского посёлка? Правильно — никакая.

Стёпка и тут, разумеется, ошибался. Не насчёт силы, а насчёт студиозусов. Здешние школьники не изучали магию и в мыслях даже не держали становиться чародеями. Они учились вовсе не колдовать, они учились беречься от недоброго колдовства. Все они были детьми знатных родителей, состоятельных купцов, влиятельных воевод, и всем им было жизненно необходимо уметь защищать себя от враждебной магии. Потому что грош цена тому купцу, воину или правителю, чьи замыслы, планы или договоры могут стать известны недругам. Но Стёпка, разумеется, ничего этого знать не мог. Да и откуда бы ему это знать?

В нескольких шагах от него остановились три студиозуса-старшеклассника. У них уже пробивались усы, и волосы были не обрезаны без затей под горшок, а завязаны сзади в «магический хвостик». Они оживлённо спорили и вид при этом имели самый что ни на есть заговорщический. Стёпка отвлёкся от бесплодных мечтаний и прислушался.

— … докажу тебе это, Жерля, сей же миг! Видишь того служку, что у колодца стоит с ведром?

— Выбери лучше служаночку!

— За служаночку крепче взгреют!

— Да никто и не прознает, ежели вы меня как следует оградите.

— А служаночка-таки лучше!

— Довольно спорить, други! На большой жбан пихтовки спорю, что зачарую служку со спины и заставлю его… опрокинуть ведро на Варвария!

— Вар его убьёт!

— Ага, значит, ты веришь, что я сумею!

— А я не верю! Пошли, пока служка не сбежал…

Студиозусы двинулись к колодцу. Стёпке хотелось посмотреть на то, как будут обливать неведомого Варвария (смешное имя), но вдруг откуда ни возьмись рядом с ним возник Купыря. Стёпка уже понял, что никакой он не монах, просто одежда у него такая, на рясу похожая. Здесь многие так ходили, и чародеи и слуги. А монахов в замке не было совсем, и Стёпку это радовало, так как монахи и средневековье у него в голове всегда рифмовались с инквизицией и кострами, на которых жгли ведьм и вообще всех подозрительных и «неправильных». Демонов, например.

— УхОдите? — спросил Купыря негромко.

Стёпка кивнул, не удивляясь. Ежу понятно, что Купыря уже в курсе всех его проблем. И вообще, похоже, что только самые ленивые и нелюбопытные в замке ещё не знают, кто такой Стёпка и куда он должен отправиться.

Купыря, поддёрнув рясу, присел рядом и Стёпка увидел на его ногах остроносые сапоги. А на дозорной башне он был в лаптях. Стёпка это хорошо помнил. Неужели он тоже куда-то собрался? Вот было бы здорово, если нам по пути!

— Слушай, отрок, и хорошенько запоминай, — сказал Купыря, приблизив губы вплотную к Стёпкиному уху. — Выбирайтесь из замка без промедления. И чем быстрее, тем лучше. Где Смакла?

— Сейчас придёт.

— Тебя из княжьей свиты никто не углядел?

— Худой такой, с усами, оглянулся на меня… когда мимо проходил. Полыня, кажется. А что?

Купыря аж закряхтел:

— Эх-хе-хе! Угораздило же тебя встать на его пути!

— Я же не знал!

— Ладно. Время ещё есть. Идите в Предмостье… Смакла знает, где это. Отыщете там пасечника Неусвистайло. Рыжий такой троллище, приметный очень. Пчёлы всегда вокруг него вьются. Он нынче на свой хутор уезжает. Довезёт вас до Проторской переправы. Платить ему не надо. Скажете, что вас прислал Купыря из Старой Ужи. Запомнил?

— Запомнил.

— В другие повозки не садитесь, даже если будут звать. Даже если ОЧЕНЬ будут звать.

— Почему? — спросил Стёпка.

— Беды как бы не стряслось. Серафиан просил вас предупредить: в дороге остерегайтесь. Лишнего не болтайте, о себе ничего ни одной душе не сказывайте. Если кто станет шибко любопытничать, говорите, добираетесь, мол, в Ясеньград, в отроческий полк, по уговору дяди твоего с тамошним воеводой. Дело обычное, никто и не удивится. Пасечнику можете рассказать всё. Он тролль надёжный, в случае чего — поможет. Да и прочие тролли ему под стать, на любого можно положиться. Всё уразумел?

Стёпка кивнул. Чего тут не понять? По сторонам посматривай да язык за зубами держи. Ему вдруг стало как-то зябко и неуютно. Захотелось поскорее оказаться за воротами замка, снова вспомнился пронзительный взгляд Полыни и — отчего-то — раскосые глаза Оглока.

— Смаклу береги, отрок. Пропадёт он без пригляду. Счастливо тебе исполнить, — Купыря тронул Стёпкино плечо и исчез так же быстро, как появился.

На смену ему тут же, словно чертик из табакерки, вынырнул Смакла. В его плутоватых глазах — о, чудо! — блестели слёзы.

— Какого беса он от тебя хотел? — испуганно спросил он, вытирая рукавом глаза.

— Счастливого пути пожелал.

— И всё? — не поверил Смакла.

— Ещё за тобой велел присматривать, — пошутил Стёпка. — А потом доложить Серафиану о всех твоих безобразиях.

Смакла побледнел:

— Вот гниляк из гниляков! И ты согласился?

— Ты всегда такой тупой или только по пятницам? — засмеялся в ответ Стёпка. — Мы уходим наконец или что? Сколько можно тянуть?

— Пошли, — энтузиазма в голосе гоблина не было ни на грош.

Они направились к воротам, петляя среди повозок, сваленных как попало брёвен, гор песка и камня. Смакла едва переставлял ноги, понятно было, что это неожиданное путешествие к элль-фингам не вызывает у него ни малейшего воодушевления. Стёпка хорошо понимал его чувства и даже где-то жалел. Однако, не придётся ли всю дорогу подгонять чересчур медлительного гоблина?

Смакла вдруг резко свернул в приоткрытые ворота конюшни и потянул Стёпку за собой.

— Ты куда?

— Чш-ш-ш! — зашипел Смакла, страшно выкатив круглые гоблинские глаза. — Нишкни! Нельзя нам через ворота уходить! Там Махей с дружками шлындат, меня поджидает, ей-слово!

— Это тот, что тебя лупил?

— Он самый. Нельзя нам туда, не хочу я! Накиряют мордой в пыль да ещё и деньги отберут… и сапоги. Темна ждать надоть, вот что!

— Ага, придумал! Это ж целый день терять! Не хочу я прятаться! Серафиан передал, чтобы мы поскорее из замка выбирались.

В полумраке конюшни шумно фыркали кони и одуряюще пахло свежим сеном. Встречаться ещё раз с драчливым Махеем Стёпке не хотелось. На потерянные сапоги больше не сошлёшься, а драться с таким лбом — себе дороже. В самом деле физиономией в пыль накиряют.

— Давай Купырю попросим нас вывести, — предложил он.

— Ещё чего удумаешь! — взвился Смакла. — Я лучше к самому Махею на поклон пойду!

— Да чем тебе Купыря-то не угодил?

— Всем он не угодил! А ты… Не поспешит он нам подмогать, я то крепко знаю!

Да, подумал и Стёпка, как же мы собираемся Ваньку спасать, если в самом начале пути каких-то пацанов испугались и уже готовы о помощи просить. К элль-фингам намылились, а сами за ворота выйти не решаемся. Позор на весь Таёжный улус! Тягостные сомнения ожили в Стёпкиной душе, и так ему вдруг плохо стало, что хоть волком вой. Ни фига у нас, братцы, не получится, не для подвигов я, видно, рождён, не для битв и приключений геройских. Однако же сдаваться вот так сразу ему не хотелось. Ну, не хотелось и всё!