Единица «с обманом» - Нестайко Всеволод Зиновьевич. Страница 3

В очереди возле двери на стуле рядом с матерью сидел заплаканный Кукуевицкий…

За Спасокукоцким и Кукуевицким на одной парте с Надей Травянко сидит Шурик Бабенко.

Надя Травянко — выдающаяся личность (это она при всем классе выдала Лене Монькину), но сейчас речь не о ней.

Сейчас давайте познакомимся с Шуриком Бабенко.

Шурик Бабенко

Шурик Бабенко не был героем. Шурик был тихий, нерешительный и застенчивый мальчик.

Как-то исторически так сложилось, что с самого раннего возраста он был лишен общества мальчишек. Маленький, худенький, бледный, он очень часто болел, и мама, как говорится, пылинки с него сдувала. Она не только не отдала его в детсад, но даже во двор гулять одного никогда не пускала. И рос он таким домашним существом, словно какая-нибудь лупоглазая комнатная собачка, которую на руках выносят из дому, а она дрожит, бедняжка, и еле держится на своих тонких ножках.

Лет до шести Шурик с родителями жил в большой коммунальной квартире, где проживало еще несколько семей. На всю квартиру Шурик был единственный мальчик. Все остальные дети — девочки: Галочка, Талочка, Манечка, Танечка, Зиночка и Катруся. И Шурик буквально с пеленок, хочешь не хочешь, вынужден был, как и они, играть в куклы, в «дочки-матери», прыгать через скакалочку. И однажды он сказал бабушке: «Я пошла к Галочке». Было ему тогда года три.

С буйным мальчишеским племенем Шурик познакомился только в школе. К тому времени его родители уже получили отдельную квартиру в другом районе города. Отправляясь первый раз в первый класс, Шурик и не предполагал встретить там кого-нибудь знакомого. И вдруг увидел Галочку. Оказывается, ее семья тоже получила квартиру в этом районе. Галочка искренне обрадовалась, увидев Шурика. И сразу же рассказала девчонкам про их дружбу. К концу занятий весь класс уже знал, как Шурик играл в куклы, прыгал через скакалку и однажды сказал: «Я пошла к Галочке». И тут вертлявый воображала Валера Галушкинский, который вместо «ш» выговаривал «ф», закричал, захихикал:

— О, Фурик девчатник! Фурик девчатник!

И все мальчишки в классе засмеялись. В эту минуту они все чувствовали себя мужчинами. Один только Шурик был девчатник.

Вот так началась самостоятельная жизнь Шурика в школьном коллективе. Собственно говоря, первые два года она была не очень-то самостоятельной и не очень в коллективе. Самостоятельно в коллективе Шурик лишь сидел на уроках. Во время перемены он сиротливо стоял у стенки в коридоре — либо просто так, либо жевал бутерброд. А после уроков в вестибюле его ждала мама или бабушка, и самостоятельность Шурика заканчивалась. Даже домашние задания Шурик делал вместе с мамой.

Только в третьем классе ему разрешили одному ходить в школу и гулять во дворе. Но мало что изменилось. В мальчишечью компанию он войти не умел. Молча стоял у стенки возле пожарной лестницы и смотрел, как ребята носятся по двору. Даже плакса Леня Монькин не считал Шурика за человека.

А Шурик страдал. Шурик страшно страдал… Он бы все отдал, чтобы быть таким, как Игорь Дмитруха! О, Игорь Дмитруха — великий он человек! Молоток — как скажут хлопцы! Из таких вырастают полководцы, герои и чемпионы. Даже когда после доброй головомойки от завуча Воры Яковлевны он склоняет голову и говорит: «Я больше не буду» — это звучит у него гордо и независимо.

А как он съезжает по перилам со второго этажа! Как лихо сплевывает сквозь зубы!

А самое главное — как он играет в футбол! Ах, как играет в футбол Игорь Дмитруха! Для ребят он — и Блохин, и Буряк, и Бессонов, вместе взятые.

Шурик, не задумываясь, отдал бы всю свою коллекцию значков, чтобы забить хотя бы один гол так, как Игорь Дмитруха. Но Шурик мог только мечтать об этом. Шурик играть в футбол совсем не умел. Ведь футбол — такая штука, в которую в одиночку не научишься, тут даже мама не поможет. Скорее наоборот. Когда Шурик попробовал погонять мяч по комнате и, конечно, нечаянно разбил в книжном шкафу стекло, мама отобрала мяч и выкинула в мусоропровод.

Правда, один раз… Сделав уроки, Шурик вышел во двор и, как всегда, стал у стенки возле пожарной лестницы. Мальчишки — было их человек двадцать — играли они — кто лучше, кто хуже. И чтоб было все по справедливости, да и поинтересней, составы команд постоянно менялись. Оставались прежними только капитаны — Игорь Дмитруха и Валера Галушкинский. Остальные разбивались на пары. Обнявшись, они с минуту шептались между собой, потом подходили к капитанам и спрашивали:

— Мати-мати, что вам дати: яблоко иль грушу?

— Яблоко, — говорил, к примеру, Дмитруха, и тот, кто по условию был «яблоком», шел к нему в команду, а «груша» катилась в команду Галушкинского.

Так вот, в тот день Лене Монькину не было пары. Будь на его месте кто-нибудь другой, он подосадовал бы малость и остался в запасе. Но Леня Монькин был зануда: «А почему я! А я хочу! А я не буду!» Он поднял такой гвалт, что Игорь Дмитруха в конце концов сплюнул сквозь зубы и кивнул в сторону Шурика:

— Иди вон с ним!

Леня подскочил к Шурику, и, даже не спросив, хочет тот играть или нот, обнял его за плечи, и щекотно зашептал в самое ухо: «Ты — дыня, я — арбуз. Пошли!» И потащил его к капитанам:

— Мати-мати, что вам дати: дыню иль арбуз?

Леня подмигнул Дмитрухе, делая ударение на слове «арбуз». Ему, конечно, хотелось в команду Игоря. Но Дмитруха почему-то сказал:

— Дыню!

Может, нарочно, а может, не заметил подмигивания.

У Шурика все внутри онемело — будто он вдруг оторвался от земли и полетел вверх.

— Будешь стоппером, — бросил ему Дмитруха и побежал к центру поля.

Шурик оторопело захлопал глазами — он не знал, что такое «стоппер»… Его вновь охватило ощущение полета, но уже не вверх, а вниз, в пропасть.

— Чего стал, балда! Беги к воротам! — крикнул ему кто-то из мальчишек.

Шурик со всех ног кинулся к воротам.

— Ты куда, растяпа, это же не наши ворота! — снова крикнули ему.

Шурик резко остановился и, как загнанный заяц, рванул в противоположную сторону.

— Стой тут! — дернул его кто-то за руку.

Шурик замер.

Раздался свисток. Игра началась.

Шурик стоял, и сердце его билось, как мяч в сетке ворот. Он не мог разобраться, где «наши», где «не наши». Все сливалось у него перед глазами, мельтешило и дергалось.

— Играй в стенку!.. Замкни штангу!.. Прессинг! — слышал он со всех сторон и ничего не понимал.

И вдруг он увидел — прямо на него катится… мяч.

Шурик оцепенел. Было так страшно, будто катился не мяч, а бомба. Шурик не мог шевельнуться. Мяч подкатился, стукнулся о Шурикову ногу и остановился.

— Пасуй! Пасуй сюда! — услышал Шурик голос Игоря Дмитрухи.

Шурик будто проснулся, засеменил на месте, размахнулся и неуклюже скребнул ногой по земле рядом с мячом. И в этот миг подлетел Валера Галушкинский. Ударил по мячу, вратарь с хеком шлепнулся на землю, но было уже поздно.

— Фтука-а! — не своим голосом закричал Галушкинский.

— Ура! Штука! — подхватил Леня Монькин, прыгая на спину Галушкинскому. И еще несколько галушкинских игроков подбежали и стали обнимать своего капитана.

А Шурику показалось, что это его сердце выскочило из груди и вместе с мячом влетело в ворота…

Игорь Дмитруха подбежал к Шурику, пнул его в плечо:

— Хромай с поля, партач! — И закричал Галушкинскому. — Мы играем без стоппера!

Так закончился для Шурика его первый в жизни футбольный матч. Больше никто его играть в футбол не звал. И он сидел у себя на балконе или сиротливо стоял на своем месте, у стены возле пожарной лестницы. И кто знает, сколько бы он еще там простоял, если бы не одно происшествие.

Этим летом, как всегда, Шурик с родителями ездил отдыхать в Евпаторию. А когда вернулся, то узнал, что в их дом переехал знаменитый футболист, капитан команды «Метеор», заслуженный мастер спорта Гелий Бумбарасов. Шурик жил на втором этаже, а Бумбарасов поселился на третьем, над их квартирой. Мальчишки были взбудоражены до крайности и гудели, как пчелы. Еще бы! В их доме жил сам Бумбарасов, железный Бумбарасов! Все болельщики называют его «Директор» — такой он степенный и серьезный: никогда не спешит, не суетится, но самые отчаянные форварды не могут его обойти. Бумбарасов был стоппером. Шурик уже знал, что стоппер — это центральный защитник, главная сила в обороне.