Ведьмин бал (сборник) - Ольшевская Светлана. Страница 77

– Это точно! – вклинилась Тося.

– И если верить моему деду, это у них по наследству, – продолжал Петро. – Не стану никого осуждать и за правду не ручаюсь, просто расскажу, как мне рассказали.

Деды-прадеды Остапенко жили в этом селе с незапамятных времен, и издавна их считали «непутящими и ледащими». А эта история где-то после войны произошла. Главу семьи звали Артем, имен остальных история не сохранила.

– И вот однажды приехали сюда какие-то черные копатели. Стали спрашивать, где тут могилы находятся. Ну, Артем и вызвался показать, надеясь на вознаграждение. Повел он их к могилам…

– На кладбище? – спросила Ника.

– Какое кладбище! Здесь по-украински могилами называют курганы, – пояснил Тарас и придвинул лампу к себе поближе. Черные тени всколыхнулись, двинулись по стенам. – Я и сам поначалу путал. За селом три кургана есть, о них и речь.

– Да, правильно, – кивнул Петро. – Не знаю, заплатили ему искатели сокровищ или послали куда подальше, да только никуда он не ушел. Не тот это был человек, чтобы просто так уйти оттуда, где золотом пахнет. Сделал вид, что уходит, а сам улегся за кустами и стал ждать, что дальше-то будет. А они прошлись по курганам с миноискателем – и стали копать один из них. Совсем недолго копали, как вдруг услышал Артем их радостные крики: «Котел! Котел!»

Видел он, как они поддели лопатой крышку, как слетела она набок, и из ямы что-то засверкало, засияло, озарило радужными переливами лица склонившихся над котлом людей.

– Не может такого быть, – авторитетно заявила Ника. – Если драгоценности долгие века пролежали в земле, их еще потом долго чистить надо, чтоб они засияли.

– Думаешь, я не знаю? – ответил Петро. – Каждый прибрехать норовит, а я за что купил, за то и продаю. Но когда один из археологов спрыгнул в яму и протянул руку к скарбам, то вдруг раздался свист, вой, загудело, а внизу, под землей, заухало, заворочалось что-то большое, аж могила затряслась. Все врассыпную кинулись, а Артем лицом в землю ткнулся, голову руками закрыл от страха. Но все неожиданно стихло. Вернулись все к могиле, Артем приподнялся, а тот, что руки к скарбам протягивал, сидит на склоне, весь седой, что-то поет несуразное, умом двинулся. А скарбов-то никаких и нет. Его спросили, куда золото девалось, а он давай голосить: в землю ушло, в землю ушло, проклятое золото…

Они взяли его под руки, в машину свою затолкали и уехали. Даже вещей толком не собрали. Артем, едва они скрылись, поднялся на могилу, глядь – а там даже ямы нет, все цело, будто и не копано. Но кое-что ему все же досталось: вещи, что копатели бросили, и карта.

– И что на той карте? – в один голос спросили мы с Никой.

– Да вот то-то и оно. На той карте были четыре крестика нанесены. Три, по всему видать, обозначали курганы, а вот четвертый попадал куда-то на село. Артем и решил, что там клад спрятан. Долго он по селу с картой носился и в конце концов пришел к выводу, что крестик приходится на одну опустелую после войны хату. Он, недолго думая, договорился с председателем и переехал в ту хату с семьей.

– Только не досталось им клада, – усмехнулась Ганя.

– Не досталось, – кивнул и Петро. – Они весь двор и огород перекопали, под домом чуть ли не катакомбы вырыли, но то ли нет там клада, то ли не взять его просто так… Да и не принес им этот переезд ни счастья, ни богатства. Однако прожили там три или четыре поколения этой семьи, а не так давно взрослые внуки Артема собрали пожитки и в город подались. Вот потому, говорят, этой семье так и не везло, что они в том доме жили.

«Обычная деревенская байка», – подумала я, но вслух ничего не сказала, не желая обижать Петра.

– Брехня собачья, – держалась своего Тося.

– Я с тобой вполне согласен, но три поколения их семьи в это свято верили и дом не бросали, надеясь все же его когда-нибудь взять.

– Зато теперь он брошен, бери – не хочу, – засмеялась Ганя.

Я, пока Петро нас вез сюда на своем грузовике, видела в селе немало брошенных домов. Мне стало грустно. Я сюда ехала в надежде увидеть своих старых друзей, но большинство из них разъехались. Хорошо хоть, Тося с Ганей остались, с которыми играли в детстве. И Петро… Неожиданно я вспомнила: у Петра была сестра-близняшка Ольга. Как же я ее забыла! Они очень похожи, и Ольга в детстве любила прикалываться – наряжалась в одежду брата, прятала косы под шапку и выходила на улицу. И если ей удавалось кого-нибудь обмануть, она долго и заразительно хохотала. Интересно, может, она и сейчас так шутит, нацепив накладные усики? Правда, Ольгу я недолюбливала за самомнение и спесь, она характером совсем не походила на брата.

– А как там Оля поживает? – спросила я.

Петро нахмурился:

– Померла Оля.

– Как? Отчего?..

Ника толкнула меня ногой под столом, но я и сама уже поняла, что задала бестактный вопрос. Тося деликатно вмешалась, переводя разговор в прежнее русло:

– Никакого клада под их хатой нет, и вообще там ничего нет. Но, говорят, есть тут в селе некое загадочное место, правда, никто не знает, где оно. Я, знаете, историю родного села изучала…

– Да знаем! – хихикнула Ганя. – Ты уже всех достала со своей историей!

– Тебя, может, и достала, – беззлобно ответила Тося. – А вот девчата к нам только приехали…

– Так надо и их достать!

Ника, молча сидевшая в самом темном углу, придвинулась к свету, и рыжие отсветы керосинки заиграли на ее задумчивом лице.

– Рассказывай, что ты изучала, – мягко, но требовательно сказала она.

Глава 3

Сельские легенды

Тося победоносно взглянула на подругу – видишь, мол, чего гости желают! А вслух спросила:

– Вот как, по-твоему, село наше всю жизнь называлось?

– Краснознаменным оно всю мою жизнь называлось, – ответила Ганя.

– Ну да, это в революцию переименовали. А раньше у него было другое название – Четыре Могилы.

– Ух ты!

– Вот тебе и ух ты. Так говоришь, я всех достала?

– Но почему четыре? – удивился Тарас. – Курганов же три!

– Вот в том и дело. Где четвертый? Однако название это очень старое, упоминалось еще в каких-то средневековых летописях, не помню, там что-то с запорожскими казаками было связано. Это сейчас тут семь домов на три доски, а когда-то большое и богатое село было, казаки тут жили.

– Может, четвертый курган, или, как вы говорите, могилу, время сровняло с землей? – спросила я.

Тося мотнула головой, отчего взлетели две тоненькие белые косички:

– Не знаю. И мне хотелось бы посмотреть на эту Артемову карту! Но есть тут поверье одно… Ну вот знаете, бывают легенды, что если случится вот то или это, то либо произойдет конец света, либо настанет рай земной?

– А как про Китеж-град? – сказал Тарас. – Ну, типа когда он поднимется со дна озера, то все хорошо станет?

– Типа того.

– Слышали, – мрачно усмехнулась Ника. – В одной российской деревушке, такой же глухой, как и эта, в революцию старинный колокол в болоте утопили. Так старики считали, что если его вернуть, то вернутся старые времена. Цитирую, как сама слышала: «Тогда снова царь-батюшка придет, сельсовет и школа в землю уйдут, и пойдут девки в сарафанах по лесам ягоды собирать».

– Классно было бы! – прыснул Тарас и встал, отчего «Король и Шут» на его кофте озарились рыжим керосиночным светом и стали выглядеть совсем уж зловеще.

– Вот и здесь нечто похожее, – продолжала Тося. – Слышала я от старух о какой-то проклятой могиле. Знаете, как в нашем селе говорят о несбыточном, наподобие когда рак свистнет? «Коли Проклята могила знайдеться». То есть когда проклятая могила найдется.

– Больше тех бабок слушай, – отмахнулся Петро. – Они тебе расскажут. Какая еще проклятая могила, чья? Что будет, когда она найдется?

– Вот этого не знаю, – развела руками Тося. – Будет, говорят, что-то плохое. Смерть придет к людям, так говорили. Но я сомневаюсь, что эта загадочная могила под домом Остапенко. Они там все перерыли и не нашли.