Амулет Судьбы - Андерсен Кеннет Бёг. Страница 4

Было ветрено. Листва, смыкавшаяся над Филиппом, раздвинулась от порыва ветра, открыв небо и там…

Впереди, над домами, среди облаков Филипп увидел ту самую лошадь. Она галопом скакала ему навстречу на трех тощих ногах, отвратительная, болезненно-желтая. Чудовище заржало. И этот звук был ужасен. Как крик, одновременно полный ярости и боли. Кровавые глазища сверкали, и Филипп, все существо которого наполнилось едким страхом, уже собрался открыть рот, чтобы закричать…

…как его нога соскользнула с опоры. Он потерял равновесие и боком повис на ветке. Пакет с грушами выпал из рук и полетел вниз. Он отчаянно пытался удержаться и смог в последний момент уцепиться за дерево. Под ним раздался оглушительный звон.

Филипп снова поднял глаза к небу, предполагая, что увидит, как кошмарное создание несется к нему с огромной скоростью. Но там ничего не было. Только огромное облако, глядя на которое при большом желании можно было себе представить трехногую лошадь.

Но ведь он видел ее отчетливо. Даже слышал ржание. Неужели и это было плодом его фантазии?

Филипп посмотрел вниз. Ветка, на которой он сидел, росла над теплицей. Пакет с грушами ударился о ее крышу, и стекло разлетелось на тысячу осколков.

«Я мог погибнуть, — подумал мальчик, разглядывая осколки и груши, разбросанные по плиточному полу. В мыслях промелькнули машина и цветочный горшок. — Опять! Что, черт возьми, происходит?»

Уже в третий раз он почувствовал на своем затылке холодное дыхание смерти. Наверное, ему стоило бросить эту затею с грушами и вернуться домой, пока не… пока не произошло что-нибудь еще.

Облако над его головой медленно уплывало. Сейчас оно ничем не отличалось от других облаков.

Размышления Филиппа были прерваны взволнованным криком:

— Филипп, слезай скорее! Хозяин идет! Хозяин идет!

4

Заячья лапка и головная боль

Филипп закрыл входную дверь, прислонился к ней спиной и медленно сполз на корточки. Ну и денек! Два необъяснимых видения и три случая, когда он был на грани жизни и смерти, всего за один час. Четыре, если считать бегство из сада, в котором он разбил стекло в парнике. Его словно кто-то преследовал. После того как друзьям удалось скрыться от хозяина сада, бежавшего за ними почти целый квартал, Филипп со всеми попрощался. Может, Вальде и считал его везунчиком, только он не мог назвать удачей то, что три раза подряд оказывался на краю гибели, и больше не хотел испытывать судьбу. Поэтому, идя домой с велосипедом, Филипп, кроме всего прочего, сделал большой крюк, чтобы не переходить железнодорожные пути. Его совершенно не радовала перспектива застрять между рельсами перед приближающимся поездом. Улицу он переходил только на зеленый свет, как следует оглядевшись по сторонам перед тем, как ступить на проезжую часть. И повсюду высматривал странное существо, являвшееся ему дважды, но чудовище больше не показывалось.

Сбросив с плеча школьную сумку, Филипп заметил, что мамина сумочка стоит на месте, прислоненная к комоду в прихожей. Неужели мама уже дома?

— Мам? — Он заглянул на кухню и в гостиную. Ни в одной, ни в другой комнате никого не было. — Мам?

На этот раз ему ответил сдавленный голос, почти стон, произнесший только одно слово:

— Здесь.

Филипп прошел по коридору и открыл дверь в спальню. Мама лежала на кровати. Рука, высунутая из-под одеяла, которым она накрылась, говорила о том, что мама не успела раздеться.

— Сильно болит? — спросил Филипп, подходя поближе.

Она кивнула, и Филипп увидел, как боль исказила черты ее лица.

Мама страдала от постоянных мигреней, а в последнее время приступы участились. Филипп не выносил, когда ей было так плохо.

— Где ты был? — спросила мама, погладив его по голове.

— Гулял с ребятами из класса.

Ответ Филиппа вызвал на ее лице улыбку. Она знала, что у Филиппа всегда были трудности в школе, и была рада, что у него наконец-то появились друзья.

— Что вы делали?

— Ничего особенного.

— У тебя царапина.

— Правда? — Филипп приложил ладонь к щеке. Мама была права. Он растерянно пожал плечами. — Наверно, на перемене зацепился. Мы играли в догонялки. — Он не стал рассказывать маме, как едва не упал с груши. И как ему на голову чуть не свалился горшок с цветком. Или как он чуть не попал под машину. Мама и так о нем беспокоилась.

За три месяца до появления Филиппа на свет его отца сбил автомобиль. Это произошло воскресным утром, когда будущий папа шел в булочную за свежим хлебом. Хотя Филипп и мама никогда не говорили об этом, он знал, как сильно она боится, что когда-нибудь Филипп может погибнуть, как его отец. Филиппа никогда не посылали в булочную за свежим хлебом на завтрак.

Интересно, что сказала бы мама, если бы узнала, что незадолго до летних каникул его действительно сбила машина и он умер? Прежде чем снова вернуться к жизни, Филипп провел в Аду несколько недель, но, несмотря на это, мама ничего не заметила, потому что здесь, на земле, прошло всего нескольких секунд.

— Давай обнимемся, и я засну, — сказала она. Глаза ее щурились, слишком сильная боль не позволяла сосредоточить взгляд на сыне.

Филипп обнял ее.

— Ты все еще носишь на шее эту ужасную штуковину? — сморщив нос, заметила мама, когда Филипп выпрямился.

Филипп опустил голову и увидел, что под футболкой образовался бугорок там, где на его груди висела заячья лапка. Он кивнул.

— Она приносит счастье, — заметил Филипп, а сам задумался о том, не эта ли вещица сегодня трижды спасала ему жизнь.

— Жуть какая-то, — возразила мама. — По-моему, ее нужно выбросить. Я же подарила тебе цепочку. Она тоже приносит счастье.

Чуть меньше месяца назад у Филиппа был день рождения. Мама подарила ему серебряную цепочку с крестиком. Она надеялась, что Филипп заменит заячью лапку на нее.

— Твоя цепочка тоже у меня на шее, — сказал Филипп. — Но лапку я не сниму.

— Филипп, она чем-то пахнет. Ты не чувствуешь? Чем-то горелым.

— Мне нравится, как она пахнет.

Мама укоризненно покачала головой. Но совсем чуть-чуть — иначе становилось слишком больно.

— Откуда она у тебя?

— Мне подарил ее… — Филипп задумался. Воспоминания вызвали на лице улыбку, — …один хороший друг.

— Хороший друг? — удивилась мама. — Я бы скорее назвала такого друга чертовски плохим, раз он дарит тебе такие отвратительные подарки.

Филипп не мог сдержать смеха. Ведь заячью лапку подарил ему сам Дьявол.

— Да, мам, твоя правда, можно сказать и так.

Мама зевнула, прикрыв глаза.

— Я устала, Филипп.

— Может, помочь тебе чем-нибудь?

Она покачала головой, веки ее сомкнулись.

— Я подремлю пару часиков. Надеюсь, голова пройдет.

— Тогда я сяду за уроки. Позови, если что-нибудь будет нужно.

Мама не ответила.

Филипп смотрел на нее какое-то время с горечью в сердце, переживая, что маме приходится так плохо. Он уже собрался встать с кровати, как вдруг заметил на тумбочке маленькую фотографию. Филипп взял ее в руки и погладил рамку, вырезанную в форме сердца.

Снимок был сделан четырнадцать лет назад, за несколько дней до смерти его отца. На нем были запечатлены его родители. Они стояли, обнявшись, и улыбались в объектив, улыбались Филиппу. Было заметно, что мама беременна.

Начало маленькой семьи, которой не суждено было состояться.

Только представить себе, что его отец не пошел за хлебом в то утро. Только представить себе, что он вышел из дому на десять секунд раньше. Или на десять секунд позже. Сейчас все бы было иначе. Они были бы втроем, у Филиппа был бы настоящий отец, а не воображаемый папа, который приходит к нему, когда очень грустно, и который умеет только слушать.

Но жизнь — а может быть смерть? — распорядилась иначе. Случилось то, что случилось. Есть вещи, изменить которые невозможно.