Загадка золотой чалмы - Устинова Анна Вячеславовна. Страница 13

Он испытывал сейчас двойственное чувство. С одной стороны, было жаль отца, который по его вине оказался в совершенно идиотском положении. А с другой, мальчик радовался, что для него самого эта история завершилась вполне благополучно.

Объяснившись с районным отделением милиции, Константин Леонидович стал напяливать дубленку.

— Куда ты? — спросила жена.

— Погулять, — коротко бросил он. — Нервы успокоить.

И, хлопнув дверью, удалился.

Генриетта Густавовна тоже хлопнула дверью своей комнаты. В замке повернулся ключ. «Опять заперлась», — отметил про себя Иван.

Кажется, и мать обратила на это внимание. Однако истолковала поступок Генриетты Густавовны по-своему и, строго взглянув на сына, нарочито громко, чтобы её голос проник сквозь запертую дверь, произнесла:

— Ваня, я тебя очень прошу: в следующий раз не заставляй бабушку волноваться. Вполне можно оставить для неё записку на видном месте, что заходил.

— Понял, ма! — столь же громко откликнулся сын. — Теперь так и буду делать!

Инга Сергеевна заговорщицки улыбнулась и, вытянув руку, погладила рослого сына по голове.

— Пойдем, покормлю. Проголодался небось.

— Ага, — подтвердил Иван.

Они вошли в кухню.

— Ма, а тебе не кажется, что наша бабушка последние дни вообще какая-то странная? — наугад осторожно поинтересовался он.

— В каком смысле? — подняла брови Инга Сергеевна.

— Ну, запирается постоянно, — вкрадчиво продолжал Иван. — Плейер вдруг стала у меня брать и слушать что-то. Вас сегодня перепугала на пустом месте. Может, в её возрасте вредно плейер слушать? Вдруг он на неё как-нибудь не так действует.

Мать пристально на него посмотрела:

— И тебе не стыдно?

— А чего мне стыдиться? — не понял сын.

— Пожалел какой-то паршивый плейер родной бабушке, — укоряюще покачала головой мать. — А она столько с тобой занималась…

— Мама! — возмутился Иван. «И как эти взрослые умудряются все перевернуть с ног на голову?» — в который раз изумился он. А вслух произнес: — Ничего мне не жалко. Пусть хоть совсем заберет. Просто я за неё волнуюсь. Она действительно стала странная.

— Ваня, — вполголоса отозвалась мать. — Конечно, я понимаю. Характер у бабушки не из легких. Но ведь она не молодеет, а стареет. Естественно, у неё появляются странности. И характер лучше не становится. Учись терпению.

— Мама, опять ты меня не поняла, — вздохнул Пуаро. — Это не просто странности, она другая какая-то стала.

— Я уже все сказала, — устало отозвалась Инга Сергеевна. — С этим поделать ничего нельзя. А ты уже почти взрослый: учись терпению.

— Ладно, ма, — Иван окончательно убедился, что она ровным счетом ничего не замечает.

За обедом Инга Сергеевна начала расспрашивать его о школе и о Екатерине Дмитриевне Рогалевой-Кривицкой, которая была её старой знакомой. Благодаря этому Иван и попал после переезда на Ленинградский проспект в экспериментальную авторскую школу «Пирамида». Отвечал он сейчас на вопросы матери совершенно автоматически, ибо все его мысли были о Генриетте Густавовне. «Надо же, — думал Пуаро. — Сразу заметила исчезновение плейера. Значит, это ей действительно важно. Может, действительно, мать права, и у бабушки начались старческие причуды?»

И все-таки Иван был почти уверен, что дело в другом. Генриетте Густавовне явно чем-то очень важна эта запись с шумом моря и тиканьем. «Сказать матери или нет?» — колебался мальчик. Однако, поразмыслив, все-таки поостерегся ставить Ингу Сергеевну в известность о своих опасениях. Если она ничего сама не замечает, то наверняка ей и это покажется полной чепухой.

Когда он уже сел за уроки, вернулся отец. Сняв дубленку, Константин Леонидович тут же подошел к двери комнаты Генриетты Густавовны и постучал.

— Кто там? — сухо осведомилась она.

— Это я. Константин. Откройте, пожалуйста. Принес вам игрушку.

Иван выбежал в коридор. В руках у отца отливал серебром новенький плейер. Бабушка открыла дверь.

— Вот. Пользуйтесь на здоровье, — протянул ей подарок Константин Леонидович.

Лицо Генриетты Густавовны озарила счастливейшая из улыбок.

— Константин, — с восторгом выдохнула она. — Вот уж не ожидала. Большое, большое вам спасибо!

И бабушка, обняв плейер и наушники, вновь закрыла дверь. Константин Леонидович, подмигнув сыну, направился в гостиную:

— Инга, я после прогулки жутко голодный!

Совершенно потрясенный Иван возвратился к себе. Раньше после подобного конфликта бабушка ещё бы весь вечер на отца дулась. И никакими подарками её было не задобрить.

«Позвоню-ка я Марго, — потянулся он к трубке. — Во-первых, мы так договаривались, а во-вторых, может, она что-нибудь узнала у Ариадны Оттобальдовны».

Едва услыхав его голос, девочка воскликнула:

— Как раз собиралась тебе звонить. У тебя все в порядке?

— Да одним словом не скажешь, — ответил Пуаро. — Ты-то что-нибудь выяснила?

— Выяснила, — отозвалась Марго. — Бабушка твоя действительно партизанит.

Глава V.

ПОГОНЯ

B каком смысле партизанит? — не понял Иван.

— В таком, — усмехнулась Марго, — что моя бабушка, по-моему, даже на неё обиделась.

— А что случилось? — насторожился Иван.

— Да понимаешь, Ваня, — начала объяснять девочка, — они сегодня утром действительно созвонились. Ну, моя бабушка и решила выяснить, что за лекции твоя посещает. Знаешь ведь, как она интересуется всякими нетрадиционными методами лечения.

— Знаю, — подтвердил Иван.

— Ну, так вот, — продолжала Маргарита, — Генриетта Густавовна раньше все ей рассказывала про любой свой чих. А тут стоило моей бабушке задать вопрос, начала переводить разговор на другую тему. Но мою так просто с толку не собьешь. И она опять лекциями поинтересовалась.

— И моя бабка ей рассказала? — спросил Иван.

— Как бы не так, — вынуждена была разочаровать его Марго. — Она просто заявила моей: «Ах, Адочка, вам это будет совершенно неинтересно!»

— Ничего себе! — вырвалось у Ивана.

— А у моей, естественно, любопытство совсем разыгралось, и она говорит: «Наоборот, мне будет очень интересно, возьмите меня с собой». И тут… — Марго выдержала короткую паузу. — Ваня, я, конечно, сама не слышала, передаю с бабушкиных слов. Но она обычно мне не врет. И если ей верить, Генриетта Густавовна вела себя так, будто речь идет не о каких-то лекциях, а о членстве в закрытом элитном клубе или о пропуске на секретный военный завод, где делают стратегическое оружие. В общем, она пообещала моей бабушке узнать, можно ли ей туда. А когда бабушка попыталась обратить все в шутку и снова что-то спросила по поводу лекций, твоя ответила, что вообще-то очень торопится в магазин и позвонит позже.

— И, естественно, больше не позвонила? — хмыкнул Иван.

— Естественно, — подтвердила его собеседница. — Правда, этому можно найти объяснение: после прихода из магазина ей стало не до того. Если ты помнишь, твой папа послал её к нам.

— Ах, ну да, — сообразил Пуаро. — Надеюсь, что хоть при личной-то встрече Ариадна Оттобальдовна вытянула из неё какую-нибудь информацию?

— Держи карман шире, — вновь разочаровала его девочка. — Уж не знаю, может, твоя бабушка и впрямь сильно переволновалась, но, по словам моей бабушки, разговаривать с ней было совсем невозможно. Она постоянно хваталась за сердце и твердила, что «второго ограбления не переживет».

— Ну и ну! — возмутился Иван. — Она и первого-то не переживала. Когда в тот раз залезли, она была в больнице.

— В том-то и дело, — согласилась Марго.

— Правда, на сей раз она точно перетрухала. Сам слышал, каким она голосом с отцом разговаривала.

— Во всяком случае, моя бабушка ни о чем спросить её не успела. Потому что сперва твою успокаивала, а потом явились твои предки и увели её домой.

— Да-а, — протянул Пуаро.

— Кажется, у нашего старшего поколения назревает серьезный дипломатический конфликт, — усмехнулась Марго. И шутливо добавила: — Но ты, Ваня, успокойся: на наших с тобой отношениях это не отразится.