Стожары - Мусатов Алексей Иванович. Страница 46

— Помним, Андрей Иваныч. Мы часто на него смотрим. — сказала Маша.

— Вот так и наши земные Стожары, — продолжал учитель. — Затерялись они среди просторов родной земли и светят людям вместе с другими большими и малыми звездами.

— Андрей Иваныч! — Маша, покусывая травинку. посмотрела на небо, хотя там никаких звезд еще не было. — Знаете, чего я хочу? Чтобы наши Стожары ярче всех светили… как вот Большая Медведица или звезда Полярная. Чтобы нас издалека все видели. И кто по морю плывет, и на войне воюет, и в Москве живет. Как посмотрят люди на звездное небо и скажут: «Что это там так ярко горит и не гаснет? Какая такая новая звезда народилась?» А астрономы-звездочеты им ответят: «Это не новая звезда, это очень старое созвездие Стожары. Только мы еще сами не понимаем, почему оно так ярко разгорелось».

— А вся причина, оказывается, в том, — улыбнулся учитель, — что в Стожарах живут такие замечательные ребята…

— А что вы думаете, Андрей Иваныч! — раскраснелась Маша. — Нам вот только подрасти чуток. Чего мы только для колхоза не сделаем! Я учиться поеду. На агронома или по селекции. А потом опять в родные Стожары вернусь. Пшеницу-трехколоску выращу. Чтобы раз посеять, а урожай три пятилетки подряд собирать. И чтобы не боялась ничего та пшеница: ни холода, ни жары, ни града. Так и назову: «стожаровская бессмертная». Про нее потом во всех ученых книжках напишут. Или нет… Я лучше в саду работать буду. Виноград за сараями выращивать. Яблоки. Крупные-крупные, чтобы больше одного не съесть…

— Вот жадная, все захватила! — улыбнулся Санька, переглянувшись с ребятами. — А нам что же останется?

— Вам? — задумалась Маша. — Работы всем хватит. Ты, скажем, погодой можешь управлять. Сидишь в кабине под самыми облаками и принимаешь заявки по радио. «Алло, алло, дежурный по погоде слушает. Кто говорит?» — «Колхоз имени Пушкина». — «Что заказываете?» — «Дождь на сорок пять минут». — «Какой вам? Ага, помельче, вроде грибного. Есть. Заказ принят. Прошу приготовиться». И пожалуйста, включаешь дождь на сорок пять минут.

— Погодой управлять — это здорово! — развеселился Семушкин. — Ну, а мне какая работа будет?

И, наверное, добрая Маша всем бы подобрала подходящее занятие, если бы не Зина Колесова, которая сказала, что все это фантастическое, как у Жюля Верна.

— У тебя все фантастическое, что на грядке не растет! — обиделась Маша. — А вот погоди, война кончится… Вся наша земля станет красивая и полезная… Правильно, Андрей Иваныч?

— Думаю, что так и будет, — ответил учитель. — Когда человек большую мечту имеет, он всего может достигнуть. Особенно на такой земле, как наша.

Дойдя до Стожар, ребята распрощались с Андреем Иванычем, но Санька почему-то медлил уходить домой.

К учителю подошла Лена. Она пригласила его на собрание — сегодня вечером комсомольцы будут принимать в свои ряды новых членов.

У Саньки заколотилось сердце.

— А мне теперь можно к вам? — тихо спросил он.

Лена посмотрела на Андрея Иваныча.

— Я бы, пожалуй, голосовал «за», — сказал учитель, покосившись на мальчика. — Саня свое наверстал.

— И я руку подниму, — улыбнулась Лена. — Неси скорее заявление.

— А у меня уже есть! — Санька полез в карман гимнастерки, вытащил помятую, истертую на сгибах бумажку. — Нет, не годится… Я лучше новое напишу.

— Обязательно новое, — сказал Андрей Иваныч.

Глава 40. БОЛЬШАЯ СЕМЬЯ

В воскресенье Коншаковы переселились в избу к Векшину. Перевезли на двух подводах свой небогатый скарб, перевели корову. На прощание Санька с матерью сходили к тополю на усадьбе. Хорошо бы и его переселить на новое место. Но деревцо глубоко сидело в земле корнями, и жалко было его тревожить.

— Ничего, мы весной черенок от него возьмем, — успокоила сына Катерина, — под окном посадим.

В полдень, когда новая, большая семья Коншаковых села обедать, в избу вошел Андрей Иваныч:

— Поздравляю, Катерина Васильевна!

— Опять с новосельем? Так уж поздравляли, Андрей Иваныч, еще третьего дня!

— Нет, по другому поводу. В колхозной семье хорошая хозяйка нужна. Вас, Катерина Васильевна, председателем правления выдвигают.

— Меня? — Катерина поднялась из-за стола и покосилась на детей. — Хоть перед ребятами-то меня не конфузьте, Андрей Иваныч.

— Нет, зачем же… Разговор серьезный. Про Татьяну Родионовну слышали? Забирают ее от нас на районную работу. Я сегодня в райкоме партии был. Там намечали, кого в Стожары вместо Татьяны Родионовны порекомендовать. Остановились на вас. Меня спросили. «Лучшей, говорю, хозяйки не найти».

— Так и сказали? — Катерина умоляюще поглядела на учителя. — Откуда же я силы возьму?

— Силы вам не занимать стать, — улыбнулся учитель.

Катерина задумалась:

— Дайте мне хоть в себя прийти…

В этот день она никуда не пошла, хозяйничала по дому, старалась наедине собраться с мыслями.

Вечером в доме Векшина собрались колхозницы. Расспросили Катерину про новоселье, оглядели прибранную просторную избу, потом присели на лавку.

— Мы тут тебя в хозяйки прочим, Катюша… Вместо Татьяны Родионовны, — сказала Василиса Седельникова. — Очень ты людям нужна сейчас. Вот и скажи нам: будет твое согласие?

— Отказываться и думать не смей, — поддержала Седельникову Пелагея Колечкина, — народ все равно заголосует. Раз ты его в дело втравила, подняла, веди до конца.

Катерина подняла голову. На нее смотрели участливые, ждущие глаза подруг. А позади женщин она заметила Саньку. Ей показалось, что мальчик кивает головой и требовательно шепчет: «Берись, берись! Твое это дело». Катерина вспомнила нелегкие военные годы, прожитые вместе с женщинами, и, как никогда, почувствовала, как дорога ей большая колхозная семья.

Она глубоко перевела дыхание и обхватила за плечи рядом сидящих женщин:

— С вами я, подруги мои, с вами…

Колхозницы разошлись. Катерина, проводив их до угла, вернулась в избу. Санька стоял к ней спиной и пристально рассматривал развешанные на стене фотографии отца.

Катерина неслышно подошла сзади и привлекла мальчика к себе. Санька вздрогнул, но не отстранился.

— Будем жить, Саня! Не одна я… И Федя с нами… Вон ты какой у меня вырос, чисто отец. — Катерина затуманенными глазами заглянула мальчику в лицо, пригладила непокорные вихры. — Это ты мне твердости-то прибавил, ты, сынок!

— Проживем, — доверчиво ответил Санька, и слово, которое всегда с трудом сходило с его губ, в этот раз выговорилось легко и свободно: — Обязательно проживем, мама!

Потом он вышел на улицу. Около крыльца стоял Федя.

Клочковатая туча, с полудня пытавшаяся нависнуть над Стожарами, так и не дотянула до деревни, прошла стороной и теперь, недовольно ворча, уползала за горизонт.

Свежий ветер не спеша прошел над землей, пригладил взъерошенную траву, пошептался о чем-то с деревьями, словно спросил, готовы ли они встретить завтрашнее утро, и замер. Небо расцветилось звездами.

Мальчики запрокинули головы вверх. В глубине безбрежной рекой тек Млечный Путь.

Среди огненных колесниц, светозарных коней, серебристых цветов и веток, среди широкого звездного жнивья Санька отыскал небольшое созвездие из семи маленьких звезд и улыбнулся им, как добрым старым друзьям.

— Федя, ты нашел Стожары?

— Вижу.

— А правда, если на них долго смотреть, они кажутся большими-большими?

— И горят ярче.

К мальчикам подошла Катерина:

— Что вы там на небе увидели?

— Смотри, мама, вызвездило как, — сказал Санька.

Катерина, подняв голову, долго смотрела на звездное небо:

— Будто пшеницу рассыпали… Хороший денек будет завтра!