Клич Айсмарка - Хилл Стюарт. Страница 61

Фиррина согласно закивала, и Элемнестра украдкой дала знак Олемемнону, который прекрасно понял ее без слов и ускакал во дворец с приказом приготовить к вечернему пиру новые блюда.

Встречающие вежливо подождали, пока королева и ее советник съедят еще по яблоку, а потом басилиса дала знать продолжать церемонию.

Слева от почетного караула Элемнестры ожидала группа женщин, среди которых затесались один или двое мужчин. Они были очень разные — одни молодые, другие совсем старые, одни в богатых одеждах, другие в лохмотьях, — но толпа и солдаты косились на них с одинаковым уважением. Впереди, согнувшись в три погибели, стояла сухонькая старушонка. Она опиралась на посох, такой же сухой и кривой, как она сама, а ее седые редкие волосы развевались, словно вокруг бушевал ураган, хотя на самом деле дул всего лишь легкий ветерок. Ее звали Уинлокская Мамушка, она была самой старой и уважаемой белой ведьмой в Айсмарке.

Басилиса кивнула ведьмам, и они вышли вперед, окружив Фиррину и ее сопровождающих.

— Приветствуем тебя, королева Фиррина, — сказала Мамушка на удивление твердым и чистым голосом. — Благодарение великой богине, ты благополучно вернулась из Призрачных земель. Прими же нашу клятву верно служить тебе в это суровое время.

Фиррина уставилась на них с удивлением и трепетом. Так вот они какие, белые ведьмы, о которых говорил ей отец! После победы над вампирами Редрот изгнал из Айсмарка всю нечисть и колдунов, но позволил остаться добрым ведьмам. И ведьмы за это отплатили ему вечной преданностью. Девочка кивнула, поздоровалась с Мамушкой и поблагодарила ее за все, что ведьмы делали и продолжают делать для королевства.

— Ты всегда можешь рассчитывать на нас, королева, — коротко ответила старуха. — Но мы пришли сюда затем, чтобы поприветствовать одного из нас, Оскана Ведьмака.

Оскан вышел вперед и поклонился старухе, но ничего не сказал.

— Я помню твою мать, Белую Эннис, — продолжала старуха. — Когда-нибудь придет мой черед уйти в земли вечного лета. Будь твоя мать жива, посох Мамушки перешел бы к ней. Но богиня уготовила ей другую судьбу, и твоя матушка отправилась домой раньше меня. Мать-богиня распоряжается нами по своему разумению, и мы должны смиренно принимать ее волю. Но хочу сказать тебе, Оскан Ведьмак: путь твой не будет легким. Как и судьба твоей матушки, он почти весь скрыт от меня, но помни: ты целитель и посему не можешь отбирать жизнь, разве что лишь однажды. И если такое случится, ты заплатишь дорогой ценой. Знай, что смерть приходит с небес, а исцеление — из земли.

Оскан нахмурился.

— И что это значит?

Старуха засмеялась:

— Богиня сама тебе скажет, когда придет время, и ни минутой раньше. С тебя довольно знать, что мать-богиня благосклонна к тебе. Я еще не встречала никого, облагодетельствованного ею столь щедро. Я чувствую твою силу, как приближение грозы в летний день. — Тут она замолчала, презрительно покосившись на басилису и ее солдат. — Кое-кто думает, что богиня покровительствует только женщинам, а до мужчин ей дела нет. Но они забывают, что у нее тоже есть супруг и она любит его. Они забывают, что она мать всем нам, а любовь матери к сыновьям не знает равных.

Не всем мужам выпадает обрести ее дар, только тем, кто благословен. Тяжелая ноша это, и богиня в милости своей не обременяет ею сыновей. Но иногда она избирает мужей, сильных духом. Они есть и среди нас. — Старуха кивнула в сторону мужчин, стоявших с ведьмами. — И сила их велика. Но никто, никто не сравнится с тобой, Оскан Ведьмак. И да услышат все мои слова: я, Уинлокская Мамушка, объявляю тебя своим преемником! Ты будешь нести посох старейшины, когда я уйду в земли вечного лета. Ты будешь Осканом Волхвом, вторым мужчиной с начала времен, который получит посох.

Ведьмы ахнули, и старуха засмеялась.

— Наши слова и деяния войдут в летописи, верно? Но я пока жива и проживу еще пяток лет. А пока тебе суждено исполнить иное предназначение, Оскан, сын Белой Эннис и любимое чадо матери-богини.

Оскан упал на колени и склонил голову.

— Хватит ли мне сил?

Старуха втянула носом воздух.

— Богиня избрала тебя, а она никогда не ошибается. Пойду я, а то все кости промерзли. — С этими словами она развернулась и поковыляла в город.

— Похоже, прием окончен и мы можем идти восвояси, — сказала Фиррина, помогая Оскану встать на ноги. — Не рассиживайся тут, нас ждет сыр и свеженький хлебушек.

У юноши загорелись глаза.

— И маринованный лук!

— Ну, это если ты сумеешь его у меня отобрать в честном поединке, — подмигнула Фиррина и подозвала вервольфов.

Те подтащили сани, и королева с советником забрались внутрь.

Пока сани ехали через городские ворота в сопровождении снежных барсов, Фиррина махала радостным жителям, а Оскан предавался мечтам об овощном рагу на ужин, стараясь не облизываться.

Пир превратился в «праздник овощей и зимних заготовок», как выразился Маггиор. Дружинники за главным столом немного сникли, когда поняли, что мяса сегодня не дождутся, но когда подали вино и пиво, и они повеселели. И все же кое-кто с завистью поглядывал на горы сырого мяса, которое поедала армия снежных барсов и вервольфов в дальнем конце залы. Один бывалый воин, например, провожал завистливым взглядом каждый кусок, исчезающий во рту Тараман-тара. Впрочем, надо заметить, что ел владыка барсов весьма аккуратно.

Фиррина не знала, как поведут себя барсы на совместном пиру с людьми, однако ее беспокойство было напрасно. Поначалу солдаты держались натянуто, но быстро поняли, что гигантские кошки — такие же воины, как они. Скоро они уже вовсю хвастались военными подвигами и слушали рассказы о войне с ледяными троллями на далеком севере.

Еще девочка боялась, как бы могучие барсы не разбушевались, когда запьянеют, и втайне надеялась, что вино и пиво придутся им не по вкусу. Однако подданные Тараман-тара с удовольствием лакали напитки, и скоро одни орали хором песни вместе дружинниками, другие во все горло мурлыкали. Зала выла и рокотала, словно в ней хозяйничал добрый и безобидный ураган.

Конечно, для всех солдат человеческой и звериной армий в главной зале места бы не нашлось, поэтому во внутреннем дворе разожгли большие костры и расставили столы, чтобы и остальные смогли принять участие в пиршестве. Кроме тех, конечно, кто стоял в карауле.

Фиррина хорошо понимала, что нынешний пир — не просто торжественный ужин в честь возвращения королевы, но и прекрасный повод дать воинам получше узнать своих новых союзников. И хотя говорить с барсами людям было ой как непривычно, пока знакомство шло неплохо. У большинства гигантские кошки вызывали сначала страх, вслед за ним удивление и наконец едва ли не гордость тем, что у Айсмарка появились такие соратники. Люди даже начинали спорить, кому лучше удалось узнать барсов. Кто-то уже был с «котами» запанибрата, но Фиррину это ничуть не удивляло. Она не сомневалась, что совсем скоро все люди и барсы отбросят церемонии и разговорятся.

Басилиса Элемнестра обсуждала с Тараман-таром тактику и стратегию, а ее супруг Олемемнон тем временем испытывал на Тарадане гиполитанские анекдоты, чем очень помог снять напряжение, царившее в зале поначалу. Услышав громогласный смех гигантского кота, все поняли, что у людей и барсов одинаковое чувство юмора. Тарадан в ответ выдал настолько сальную шутку, что Фиррина покраснела до ушей еще прежде, чем барс дошел до соли анекдота. К счастью, хохот Олемемнона отвлек от нее внимание, так что никто ничего не заметил.

— Итак, ваше величество, как вы предлагаете вписать войско тара в нашу стратегию? — спросила Элемнестра.

Услышав о войне, Фиррина сразу почувствовала себя в своей тарелке и забыла о неловкости.

— Мы с Тараманом много говорили об этом по пути из Ледового царства, и у нас появились кое-какие мысли. В ближайшее время мы хотим проверить их в деле.

— Скажите хотя бы, заодно с конницей или пехотой станут воевать барсы в нашей армии?