Загадка почтового голубя - Иванов Антон Давидович. Страница 18

— О! — воскликнул хозяин. — Девочки наши славно поработали.

— Чай уже заварен, — объявила Таня.

— А я чаю не хочу, — немедленно сообщил присутствующим Женька. — Мне бы какой-нибудь пепси-колы.

— Чего нет, того нет, — развел руками Карен. — Я, знаешь ли, на диете.

И он выразительно похлопал себя по животу.

— Ничего страшного, — поспешил успокоить его Женька. — Я и чай могу, если с сахаром. Главное, ветчины и хлеба у вас достаточно, — окинул он плотоядным взором стол.

— Учтите, — предупредила Катя. — Этот мигом все съест.

— Съест — еще купим, — спокойно ответил хозяин.

— Не волнуйтесь. Там много осталось, — указала на холодильник Моя Длина.

— Тогда вообще порядок, — уселся хозяин во главе стола. — Ребята, налетай!

Упрашивать никого не пришлось. С обеда уже прошло достаточно времени.

— Значит, вы говорите, сложно теперь голубей содержать? — уписывая бутерброды, полюбопытствовал Темыч.

— Если любишь, наоборот, одно удовольствие, — объяснил Карен. — У меня, например, просто душа с ними отдыхает.

— Но чердак-то вам в крупную сумму обошелся, — всегда интересовался практической стороной любого дела Темыч.

— Что да, то да, — подтвердил Карен. — Мне там все пришлось переделывать. С одной стороны окно ликвидировал, а с другой, наоборот, выбил.

— Зачем? — не поняли ребята.

— Потому что окно голубятни обязательно должно выходить на юг, — ответил Карен.

— Надо же! — воскликнул Женька. — Целая наука!

— Именно, — кивнул Карен. — Я-то потомственный голубятник. Дедушка мой по материнской линии жил на Масловке в стареньком деревянном доме. У него там была голубятня. А я у деда в детстве часто гостил. Ну а после дом снесли. И с голубями деду пришлось расстаться. Да и умер он вскоре.

Карен вздохнул и, чуть помолчав, добавил:

— Я потом полжизни мечтал своими голубями обзавестись. А смог вот только недавно.

— А говорили, вы физик, — произнес таким тоном Темыч, будто считал профессию хозяина предосудительной.

— Ну да, — удивился Карен. — А что в этом плохого?

— Просто большинство физиков сейчас так зарабатывает, что не только на голубей, а даже на себя не хватает.

— Ах, вот ты о чем, — засмеялся хозяин. — Ну, во-первых, я человек холостой. Мне много не требуется.

«Совсем чуть-чуть, — тут же подумалось Кате. — Всего-навсего французский коньячок, халатик простенький от Версаче, который, как минимум, тянет на три годовые зарплаты простого российского физика. Ну, и там смокинг. И еще всякая ерунда типа биллиарда и старинных книг».

— Живу я, как видите, скромно, — тем временем продолжал Карен. — Конечно, крутиться приходится… Да ладно, — махнул он рукой. — Эта тема неинтересная.

«Как раз очень интересная, — продолжала размышлять Катя. — Вероятно, под словами «крутиться приходится» подразумевалось закрытое акционерное общество «Пролюняев и сыновья». Интересно, «крышу», о которой Женька подслушал, тоже Пролюняев предоставляет?»

— А еще, — добавил Карен, — я ведь развожу ценные породы голубей. Между прочим, мои экземпляры расходятся по всему миру. Вот скоро в Москве международная выставка будет. Думаю, после нее наберу своим голубишкам на молочишко!

Шутка, видимо, показалась ему столь удачной, что он громко расхохотался.

— В общем, как видишь, — посмотрел Карен на Темыча, — и физики в наше время могут неплохо прожить. Сочетаю приятное с полезным. Голубятня и душу мне греет, и доход неплохой приносит.

— Это как с породистыми котятами, — поддержала Моя Длина. — Если, конечно, порода редкая. Как, например, у нас.

— Только голуби больше времени отнимают, — внес ясность Карен. — Но мне, например, заботиться о них даже приятно. Все равно больше не о ком.

. — Значит, не женаты? — с интересом поглядела на него Моя Длина.

— Нет, — отвечал ей Карен.

— И никогда не были? — решила выяснить Катя.

— Не повстречал я еще своей любви, — высокопарно изрек Карен. — А просто так жениться… Зачем это надо.

— Без любви нельзя, — поддержала Моя Длина.

— Смотри-ка, девочка, понимаешь, — подмигнул ей Карен.

В разговоре настала пауза. И все услыхали, как Женька громко чавкает бутербродами.

— Есть, между прочим, Женечка, полагается с закрытым ртом, — не удержалась от колкости Катя.

— Знаю, — отмахнулся Женька. — Но мне с открытым вкуснее.

— Мог бы и о других подумать, — проворчал Тема.

— Не приставайте к парню, — вступился Карен за Женьку. — Ему еще всю оставшуюся жизнь предстоит условности соблюдать. Пусть хоть немного еще поживет свободно.

— Вот именно, — схватил с блюда еще один бутерброд долговязый мальчик,

— А в этой квартире вы давно живете? — спросила Катя.

— Давно — не то слово, — откликнулся Карен. — Это не квартира, а настоящее семейное гнездо. Так сказать, малая родина. Я в ней родился. И мой отец — тоже.

— Как интересно? — воскликнула Катя.

— Зашибись! — вмешалась Моя Длина. — Обожаю истории про семейные гнезда!

— Ваши родные, наверное, были какими-нибудь знаменитостями? — подыграла девочкам Таня. — У вас на стенах в той комнате, где голубь, такие интересные фотографии!

— Значит, успели заметить, — не без гордости отозвался хозяин квартиры. — Отец мой тоже был физиком. А вот дедушка…

В этот момент Женька, резко потянувшись за куском хлеба, задел чашку Карена. Горячий чай вылился ему на джинсы.

— Осторожнее! — взвыл хозяин.

— Да у вас джинсы черные. На них пятен все равно не останется, — начал успокаивать его Женька.

— Плевал я на пятна, — исказила лицо хозяина гримаса боли. — Ты мне ногу обжег.

— Я случайно, — немного смутился Женька.

— В следующий раз будь, пожалуйста, поосторожней, — сказал хозяин. — Ладно, ребята, вы ешьте, а я пойду переоденусь, а то очень мокро.

Он удалился.

— Ну, что ты там обнаружила? — вновь зашептала Моя Длина на ухо Кате.

— Потом, Машка, — скороговоркой отозвалась та. — Сейчас я буду его расспрашивать. А вы помогайте, — добавила едва слышно она.

Остальные кивнули. И почти тут же в кухне вновь появился Карен в чистых джинсах.

— Ну, вроде бы я в порядке! — бодрым голосом сообщил он.

— Нога не болит? — заботливо осведомился Темыч. — А то надо бы мазью от ожогов.

— У меня шкура толстая, — сказал хозяин квартиры. — Где наша не пропадала.

— Вы про своего дедушку нам рассказывать начали, — напомнила Катя. — А кем он у вас был? Тоже физиком?

— Нет, — покачал головой Карен. — Он был известным издателем. Начинал свое дело еще до революции. И публиковал книги многих известных писателей того времени. Может, видали фотографию на стене? Там мой дедушка изображен вместе с Максимом Горьким.

— Ой! — всплеснула руками Таня. — Я эту фотографию заметила. Только решила, что это просто кто-то очень похожий на Горького.

— Обижаешь, — подмигнул ей Карен. — Это подлинный Горький. А еще мой дед дружил с Маяковским. Сейчас покажу снимок.

Он удалился и, погремев ящиками в большой комнате, притащил толстый и порядком потрепанный альбом со старыми фотографиями. На одной из них Маяковский стоял в обнимку с каким-то невысоким молодым человеком весьма плотного телосложения.

— Крутой у вас родственник! — искренне восхитилась Моя Длина. — А главное, как вы на дедушку-то похожи. Прямо одно лицо.

Остальные тоже отметили некоторое сходство.

— А почему вас Кареном назвали? — спросила Катя. — У вас, наверное, в роду есть армяне?

— Армян в роду нет, — ответил Карен. — Тут совсем другая история.

— Какая? — мигом подался вперед Женька.

— Был у отца лучший друг, — с пафосом произнес хозяин квартиры. — Звали его Карен. Вот он-то и был армянин. Рядом жили и в одном классе учились. А в сорок третьем году вместе ушли на фронт. Вместе воевали. И вместе дошли до Берлина. Но за два дня до Победы отца тяжело ранило. И Карен спас ему жизнь. Вытащил из-под огня, а потом на собственных плечах донес до госпиталя. А через час после этого погиб сам. Тут-то отец мой и поклялся: «Если выживу и родится у меня сын, назову в честь друга». Потому я и Карен.