Тайна Соколиного бора - Збанацкий Юрий Олиферович. Страница 46

Начало дружбы

Когда на другой день Тимка проснулся, Мишки уже не было в бараке. Тимка одевался, злясь на самого себя («Проспал!»), а еще больше на товарища, который куда-то исчез.

Важно шествуя по лагерю, Тимка спрашивал встречных партизан, где сейчас находится учительница Любовь Ивановна. Он хотел представиться ей, как бывший ученик и как старый приятель.

…В партизанский лагерь они попали прошлой ночью. Перейдя Днепр, колхозники углубились в лес и шли всю ночь. Только утром остановились в каком-то селе. Здесь они и встретили группу партизан, направлявшихся на выполнение задания. Командир группы выделил проводника и направил колхозников в лагерь…

Тимка с удивлением разглядывал партизанский город, хоть и старался не выказывать своих чувств. Если бы посмотреть со стороны, можно было подумать, что именно он, Тимка, был основателем лагеря. И действительно: разве он не видел всего этого в своих снах, разве не думал об этом каждый день?.. Тимка наблюдал, как спешили по узким улицам-дорожкам вооруженные люди, и ему казалось, что партизан здесь десятки тысяч. Он радовался при мысли, что отныне является частицей этой грозной силы.

«Теперь уж недолго будут держаться фашисты, — думал он, — скоро их погонят отсюда. И опять все будет хорошо! Я буду учиться в школе, Мишка тоже. Только жаль, что Василия Ивановича нет…»

Вдруг Тимка замер на месте. Из-за барака вышел синеглазый мальчик в новенькой шинели с золотыми пуговицами, в легких и добротных хромовых сапогах.

Незнакомец тоже, наверное, немало удивился, встретив в лагере своего ровесника. На минутку он задержался, а потом презрительно шмыгнул носом, сунул руки в карманы шинели и двинулся мимо.

Тимку не так поразила военная форма Виктора, как то, что вся фигура и даже глаза мальчугана показались ему очень знакомыми. Но кто именно был этот незнакомец, Тимка вспомнить не мог. И уже когда Виктор стал удаляться, Тимку осенило: да это же тот мальчик, которого он видел среди военных во время отступления частей Красной Армии! Только маленькую саблю он где-то, наверное, потерял… И Тимка крикнул вдогонку Виктору:

— Здорово, малец!

Виктор обернулся и презрительно хмыкнул;

— Подумаешь, взрослый! И вообще, кто тебя, скажи, трогает?

— Да ты что, меня не узнал?

Лицо Виктора выразило удивление:

— Что-то не помню таких знакомых.

Тимка, придвинувшись к нему, заговорил убеждающе:

— А помнишь, когда вы через наше село проезжали, за Днепром… Мы с Саввой еще тогда полную корзину яблок вам вынесли. Ты был с саблей и сидел рядом с командиром. Мы тебя спрашивали, как в армию попал, а ты ответил, что тебя позвали… Савва еще сказал тебе, что врешь ты… А этого Савву, знаешь… убили, и маму его…

Виктор внимательно слушал и обдумывал: признать это знакомство или не признавать? Никогда, нигде, ни в какой армии он не был и сабли не носил. Этот мальчик, очевидно, принял его за кого-то другого. Но было очень соблазнительно сказать, что именно он и был там. Ого! И в армии повоевал, а теперь пришел в партизаны. Лопнул бы от зависти этот длинноногий!

Виктор уже принял было горделивую позу и свысока взглянул на Тимку, но сразу вспомнил проницательный взгляд комиссара и услышал его тихий голос: «Вот как нехорошо получается, когда пионеры начинают говорить неправду». Неожиданно для самого себя Виктор рассердился:

— Да что ты мелешь? Нигде я тебя не видел и никакой сабли у меня не было. Я партизан.

Теперь Тимка с удивлением смотрел на Виктора: неужели ошибся? Да, так оно и есть! Тот же был черненький, и глаза не такие синие, и ростом выше, хоть и тоньше. А этот кочан какой-то… Тимка понял, что его ввела в заблуждение одежда мальчика, и в нем поднялось чувство досады.

— А ты что кричишь? — в свою очередь, поднял он голос. — Кнопка такая, а кричит! Теперь сам вижу — разве взяли бы в армию такого забияку!..

Ребята стояли друг против друга в воинственных позах: Виктор — низенький, коренастый; Тимка — стройный, жилистый.

Однако Тимка сразу остыл. Что не понравилось ему в этом вспыльчивом мальчугане?.. Забавный какой! Хоть и помоложе его, Тимки, но подружиться с ним, наверное, можно…

— Чего пристаешь ко мне? — спрашивал Виктор, сердито сузив глаза и сжимая в карманах кулаки. — Кто тебя трогает? И кто ты здесь такой?

Тимка усмехнулся:

— Кто я такой? Меня здесь все знают. А вот ты кто?

— Я партизан! — гордо заявил Виктор.

— Что-то не слыхал я о тебе, — неуверенно проговорил Тимка. Он действительно не ожидал, что в партизанском лагере может оказаться кто-нибудь из ребят. Кому-кому, а ему, Тимке, уж сказала бы об этом Софийка!

— Не слыхал, так услышишь! — хвастал Виктор. — Мне вот дядя Леня обещал маузер дать. Я фашистов бить буду. Я их, гадов…

Тимке сразу стало обидно. Что же это получается? Леня дает этому мальцу маузер, завел с ним дружбу, а о них с Мишкой совсем забыл?..

А Виктор продолжал хвастать:

— Видишь мою шинель? А галифе? Это все дядя Леня для меня сделал. Мы с ним, ого, какие друзья! И эшелоны на железных дорогах взрывать будем вместе. Мы уже один как стукнули!..

Тимка почувствовал себя глубоко оскорбленным: «Как же так? Здесь, в отряде, были ребята еще поменьше меня, а нас тогда отказались принять…» Он сказал запальчиво:

— И мы с Мишкой тоже взрывали машины!..

— Только не ври! Не люблю, когда врут. Ты пионер?

— Ну, пионер, — ответил Тимка.

— Нехорошо, когда пионеры говорят неправду. Нам в отряде нужны люди честные. А лгунов не принимаем.

Тимка растерялся, покраснел. Значит, этот здесь уже давно, раз он все знает.

Виктор с видом превосходства взглянул на Тимку и заговорил назидательно:

— Думаешь, врать хорошо? Подожди, вот комиссар с тобой побеседует… Еще не успел в отряд попасть, а уже про машины…

— А ты думаешь, Мишка сумел бы сам?.. Ему и Алеша и я…

— Какой Мишка?

— Да наш же, партизан! Он вместе со мной поступал в отряд. И Василий Иванович…

— Да что ты несешь? Никакого Мишки я не знаю. Уж сколько времени в отряде, а нигде не встречал. Тебя вот первого такого вижу, растяпу.

— Так мы же только ночью пришли.

— Вот видишь! — с торжеством заявил Виктор. — А я уже пятый день в партизанах.

— Пятый день, говоришь? А раньше где был?

— Я киевский. У меня отец… — Виктор во-время опомнился, покраснел и упавшим голосом закончил: — …воюет, а маму немцы забрали. Тогда…

Тимка презрительно хмыкнул:

— Тоже мне!.. А еще хвастает, туман в глаза пускает! Пять дней… Партизан… Маузер ему дадут… Хвастун ты, вот кто! Еще подожди, пока дадут!

— Раньше, чем тебе!

— Увидим! Мы в партизанах с первого дня… Нас сам Иван Павлович записал! Он, думаешь, только командир? Нет, он еще и секретарь подпольного райкома партии!..

Виктор не знал, верить или нет. Может, этот хлопчик и в самом деле взрывал машины и вступил в отряд с первых дней? А если врет?..

Тимка меж тем насмехался:

— Что ж ты будешь делать с маузером? Ты и пяти километров не пройдешь, завязнешь в снегу. А шинель и галифе, наверное, выплакал…

Виктора это оскорбило до глубины души:

— Кто выплакал? В снегу завязну? Да ты знаешь, как я быстро бегаю? Я даже снегом умывался!..

— Наверное, завяз в снегу и умылся носом!

— Ты у меня смотри, а то как дам тебе!..

— Ты? Не дорос еще! Щуплый очень.

Виктор решительно подступил к Тимке:

— Ты чего задираешь? Очень я тебя боюсь! Давай бороться — на лопатки положу.

Тимка только теперь увидел, что Виктор моложе его на два-три года. Но его рассмешила воинственность этого мальца. Захотелось поиграть с ним, подразнить. И он охотно согласился:

— Ну, давай. Думаешь, я струсил? Смотри только, как бы тебе опять не умыться снегом!

Через минуту новые знакомые, сцепившись в тесный клубок, катались по снегу.

Из барака вышло несколько партизан, а с ними и секретарь комсомольской организации Любовь Ивановна Иванчук. Она первая заметила, что в снегу среди берез что-то шевелится: попеременно показывались то серая шинелька, то вылинявший желтый полушубок. Сначала она ничего не могла понять. Потом шинелька исчезла под полушубком.