Сокровище магов - Евлогиев Иван. Страница 27

— Но образчик сфалерита у Петрова был краде­ный. Да-с!

Он быстро подошёл к столам с кристаллами и образ­чиками руды и постучал пальцем по тому месту, где должен был находиться образчик.

— Вот доказательство. Образчика нет! Он у Пет­рова, и это единственный его «довод».

Профессор Мартинов одёрнул на себе рубашку при­вычным жестом, совершенно так, как одёрнул бы пид­жак, если бы он был на нём. Довольный тем, что ему никто не противоречит и что он явно прав, профессор сделал несколько шагов с победоносным видом, наме­реваясь продолжить воображаемый спор, как вдруг со стороны Орлиного Гнезда раздался грохот такой силы, что склянки в лаборатории зазвенели.

Профессор выбежал наружу и увидел над Чёрто­выми Берлогами поднимающуюся к небу чёрную тучу.

Этот грохот преобразил его. В одно мгновение в его душе исчезло всякое колебание. Ему, по-видимому, были более свойственны решительные действия. Он вернулся в виллу, схватил бинокль, рюкзак, ружьё. Быстро насовал в рюкзак лекарства, бинты, лабораторные посо­бия, нахлобучил на голову широкополую шляпу и опять выбежал из виллы.

Над всей областью расстилалась пыль. В воздухе носился специфический запах, который не укрылся от внимания профессора. Он возвратился в лабораторию, чтобы захватить с собой ещё кое-что, и с прежней по­спешностью и озабоченностью снова выбежал во двор.

— Чёртовы Берлоги, Чёртовы Берлоги! — бормотал он себе под нос на ходу, словно ища какой-то ответ, направляясь к осыпям. Он шёл и искал объяснение.

«В нашем видимом материальном мире нет ничего такого, что бы произошло или происходило случайно, было бы необъяснимо или недоказуемо. Как предметы связаны с материей и являются её проявлением на раз­личных этапах развития, в зависимости от условий офор­мляющей их среды, так и имена, и названия имеют связь с историей развития того, что существует.

Чёртовы Берлоги, безусловно, не случайно носят своё название. Не случайно народ установил свой за­прет их посещать. Минувшие эпохи, проникнутые ре­лигиозным культом, суеверием и мифами, оставались верны древнейшим понятиям, выработанным непросве­щённым человеком, о демонических силах природы, ко­торыми объясняли всё загадочное для них. Зловещая сила называлась общим названием «Чёртова сила». Чёртовы Берлоги здесь отражают именно страх не­опытного и непросвещённого человека прошлого, но в то же время указывают и на что-то демоническое, что-то опасное для человека. Вот оно и проявляет себя! И слово его страшно и зловеще!»

Тонкая струйка дыма указывала место взрыва. Профессор, не колеблясь, направился туда. Подойдя к самому краю пропасти, он остановился поражённый.

Случилось нечто, бывающее только в сказках. Осыпь исчезла, точно от взмаха магической палочки — страшная песчаная осыпь, лавины шуршащего песка… На её месте виднелись широкие ступени из каменных плит, спускающиеся косо в бездну.

Профессор спустился по этим ступенькам, остано­вился где-то посередине и осмотрелся с таким изумле­нием, словно вдруг попал в сказочное царство.

— Чёрт знает что! — пробормотал он.

На первом повороте лестницы профессор увидел в углу согнутый скелет человека, лишённый черепа… Череп валялся несколькими ступеньками ниже. Профес­сор подошёл ближе, привлечённый блестящей точкой на скелете. Оказалось, что это блик на ручке меча, сияв­ший на груди скелета, как пламя восковой свечи.

Профессор не стал задерживаться, хотя, при дру­гих обстоятельствах, готов был бы потерять здесь и целый день. В настоящий момент его более интересова­ли живые, чем мёртвые.

Спустившись до того места, где кончались ступень­ки, профессор увидел возле зияющей закопчённой ямы распростёртых профессора Иванова и Павлика. Он ки­нулся к ним. Хотя и засыпанные наполовину песком, исцарапанные и испачканные кровью, они дышали, бы­ли живы. Профессор обмыл им лица водой из фляги, перенёс Павлика в тень скал, где ещё оставались кучки песка, свидетели совершившегося чуда, накрыл своей рубашкой лицо профессора Иванова, дышавшего спо­койно и равномерно, как спящий человек, и занялся ис­следованием обстановки. Для него было ясно, или почти ясно, что произошло. Он осмотрел колодец, потрогал его закопчённые стенки, заглянул внутрь, понюхал и выпрямился.

Он с интересом обежал глазами землю, камни, куч­ки оставшегося песка, высохшие пучки травы и радост­ная улыбка появилась у него на губах.

— Победа! Полная победа! — пробормотал он по своей привычке думать вслух. — Ага, вот и ты! — ра­достно воскликнул он, устремляясь к сухому тоненько­му растению. Он собрал в горсть мелкие песчинки во­круг него, поднял на уровень глаз и высыпал. Они за­блестели, как золотые… — Эх, вы! Я вас ищу повсю­ду, жду, чтобы вы подали знак, а вы тут, оказывает­ся…

— Здорово, старик! — услышал профессор Мартинов за собой голос. Профессор Иванов смотрел на него, приподнявшись на локте.

— А, пришёл в себя… Ну, как ты себя чув­ствуешь… разведчик? — добродушно пошутил профес­сор Мартинов.

Иванов поднялся и подошёл к нему, озираясь так, словно находился в комнате с кривыми зеркалами. Его лицо то удлинялось от изумления, то сжималось в на­пряжении, когда он старался что-то вспомнить.

— Но куда ты меня привёз? Что случилось? — спросил он с нескрываемой тревогой.

Профессор Мартинов дружелюбно похлопал его по плечу.

— Я взмахнул магической палочкой, и вот! — он описал широкий круг рукой. Затем он рассказал, что видел и что думает.

Профессор Иванов слушал его, онемев от изумле­ния и неожиданности. Но взор его был устремлен куда-то в прошлое, а глаза горели восторженно и пла­менно.

— У тебя такой взгляд, будто ты созерцаешь ка­кое-то видение! — вдруг перебил сам себя профессор Мартинов.

— Как мало мы знаем свою родину, её прошлое, свой народ! — промолвил Иванов.

— А это… что ты скажешь об этом смятом ра­стении?

— Бедная Виола цинцисфера! [5] Откуда она сюда попала?

— Кто, я откуда сюда попал? Да ведь вы… вы… — послышался за ними голос Павлика. Они обернулись.

— Павлик, мой мальчик, ты цел? — воскликнул профессор Иванов.

Павлик смотрел на них так, словно они были су­ществами из другого мира.

— Это вы… Или какая-нибудь телевизия?..

— Приди в себя, мальчик! — сказал, подходя к нему, Иванов.

— Как вы здесь оказались?

— А почему бы мне здесь не оказаться?

— Но я упал!

— А я спустился.

— Но… где же бездна?

Павлик осмотрелся по сторонам. Ощетинившиеся зубцы, окружавшие бездну, смотрели на него, как ему показалось, с несколько виновным выражением. Вокруг, однако, не было ни песков, ни осыпей, и он поднялся в изумлении.

— Что случилось?

— Потом поймешь, потом всё поймешь. Ты не ранен?

— Кажется, я цел! — ответил Павлик. Иванов засмеялся и похлопал его по плечу.

— Здесь производились металлургические процес­сы! — крикнул с другого конца площадки профессор Мартинов. — Здесь были печи!

Иванов покинул Павлика и подошёл к профессору Мартинову. Оба занялись кучей шлака, пролежавшей столетия в уголке меж скалами.

— Работа велась в небольшом масштабе. Может быть, этот шлак попал сюда случайно — сказал про­фессор Иванов.

Профессор Мартинов улыбнулся.

— А крапивник случайно вьёт своё гнездо в тех кустах, где мы с вами вчера его видели? Случайно, ду­маете вы, выросла здесь Виола цинцисфера? Нет тут никакой случайности. Вот, извольте взглянуть! Это уж бесспорно.

В скале зияли круглые отверстия. Некоторые из них были закопчены, другие нет. По соседству имелись ступеньки. Сойдя по ним, они убедились, что находятся перед старинной печью для выплавки руды. Умело была использована пустота в известняковой скале. Отвер­стия на верхнем конце нашли теперь своё объяснение.

— В одни из них накачивался с помощью деревян­ных поршней воздух. Эти поршни — прадеды насоса, которым вы накачиваете шины вашего  автомобиля.

Другие служили отдушинами для отвода дыма из печи.