Со щитом и на щите - Димаров Анатолий. Страница 42

Некоторые сразу же отступили от меня подальше.

— Зачем вы его выдернули?

— Это не я… Это капитан…

— Где ваш капитан?

— Застрелился…

Военные притихли. Тот, с биноклем, обернувшись, приказал:

— Лейтенант, заберите гранату! И отправьте его немедленно в санбат!

Ко мне подскочил лейтенант, почти мой одногодок. Лицо его светилось готовностью выполнить любое приказание своего командира.

— Отойдите только подальше!

Лейтенант пропустил меня вперед — видимо, стерег мою руку с гранатой.

За неглубокой балкой, где я ползал по росе, была еще одна, более глубокая балка, с крутыми изрезанными краями. Мы остановились над ней, и лейтенант скомандовал:

— Дайте сюда гранату!

Я протянул ему руку. Он с силой прижал блестящий цилиндрик и, побледнев, сказал почти шепотом:

— Пускайте…

Я попробовал развести пальцы, но они не слушались.

Они оцепенели, и как я ни напрягался, ничего не мог с ними поделать.

— Не могу! — сказал я с отчаянием: мне казалось, что граната прикипела ко мне навеки.

Тогда лейтенант начал сам разгибать мои пальцы. Друг за другом, по одному, пока не освободил гранату. Размахнулся, кинул, упал.

— Ложись!

Граната катилась по дну, подпрыгивая черным мячиком, а я стоял, не сознавая, что делать. И лишь после того, когда она взорвалась, и над головой моей прошуршали осколки, и лейтенант, вскочив на ноги, стал меня ругать, ноги мои подкосились, я сел прямо на землю.

Трясся всем телом и плакал.

Это были мои первые и последние за всю войну слезы.