Звездочка моя! - Уилсон Жаклин. Страница 32

— Сама все придумала?

— Почти все, — залилась я румянцем. — Глаз медянки — это из Шекспира, и еще немножечко из «Базара гоблинов», мы эту поэму читали по ролям.

— Получилось очень хорошо, — ответила Клаудия. — Споешь папе?

— Он не станет меня слушать.

— Солнце, он же твой отец. Он будет гордиться тобой, — сказала Клаудия, хотя, судя по голосу, она совсем в этом не уверена.

— А твой отец тобой гордится? — спросила я.

Клаудия улыбнулась:

— Конечно. Мой отец тот еще старый фрукт. В школе я не слишком хорошо училась, зато как раз в твоем возрасте получила премию за внимательность на уроках и, поднимаясь на сцену за наградой, услышала самые волшебные звуки за спиной. Это мой папаша со слезами на глазах громко вздохнул от счастья. Представляешь!

Я изо всех сил попыталась это представить.

— А мама что? Тоже гордится?

Надеюсь, мой вопрос не прозвучал бестактно. Мне кажется, ее мама никогда ею не гордилась. Клаудия очень некрасивая. И еще у нее есть неприятная привычка: чтобы поправить очки, она морщит нос. Мне кажется, мама Клаудии все время ее ругала, гоняла к парикмахеру, заставляла пользоваться тональным кремом, чтобы лицо не сверкало, или носить контактные линзы.

— Мамочка у меня лапочка, — ответила Клаудия с улыбкой. — Она все время повторяет, как она мной гордится, хотя гордиться, прямо скажем, нечем, потому что у меня вечно все с ног на голову. Она называет меня самой лучшей в мире экстраординарной дочечкой; впрочем, точно так же она именует двух моих сестер. Она у меня такая… мамочка.

А я вспомнила день, когда меня награждали за успехи в английском языке. Папа вообще не пришел. Он сказал, что на подобных церемониях у него все чешется. Мама пришла и потом сказала «молодец», но при этом ворчала до бесконечности, что я как-то не так прошла к сцене.

— Бабах-бабах-бабах, ты как лошадь ходишь, честное слово. Может, снова отдать тебя в балет?

Я пытаюсь рассмотреть свое отражение в окне автобуса. На мне новая черная футболка, джинсы и перчатки в сеточку. Я сначала подумала, надевая их утром, что буду выглядеть в них круто, но теперь что-то не уверена.

В Кингтауне Конфетка сразу захотела пойти по магазинам, и мы ей разрешили, потому что сегодня у нее день рождения. В большом торговом центре был отдел плюшевых медведей, где можно самостоятельно подобрать игрушке любой наряд. Конфетке это неинтересно, она бы сразу пошла туда, где продают сверкающие украшения и косметику, но у входа в магазин медведей стояла менеджер. Увидев нас, она побежала нам на встречу.

— Это дети Дэнни Килмана? — спросила она Клаудию с благоговением. Наверное, она постоянно читает журнал «Привет, звезды!». — Может, они хотят по медведю в подарок?

— Очень мило с вашей стороны, но не надо, спасибо, — начала было Клаудия вежливо.

— Пожалуйста, пожалуйста, Клаудия, я ужасно хочу медвежонка, — взмолилась Конфетка, включив все свое обаяние, потому что это ее вторая натура.

— А я хочу тигра! Я Тигрмен, и мне нужен игрушечный тигр! — закричал Ас.

— Ас, прекрати. Нельзя требовать игрушки, — одернула его я, хотя мне тоже хочется в подарок медвежонка, несмотря на то что я давно выросла из игрушек.

Мы все умоляюще посмотрели на Клаудию, и она, поколебавшись, уступила. Мы долго выбирали медведей, а потом наряды для них. Конфетка сначала растерялась и раскричалась, и менеджер начала плясать вокруг нее. Наконец Конфетка выбрала ярко-розового медведя в розово-сиреневом балетном платье. Ас остался верен тиграм и выбрал новому полосатому приятелю голубую пижаму и халат. А я все не могу решить. Медведи такие хорошенькие, мягкие, беспомощные. Я беру одного, потом другого, потом третьего, пристально всматриваюсь в них, пытаюсь отгадать, что они за люди.

— Солнце, давай быстрей! — поторопила меня Клаудия.

И я в спешке схватила панду, хотя, когда мне ее упаковывают, она мне уже не так нравится. Голова у нее чуть-чуть набок, будто она надо мной смеется, а тело слишком толстое и пружинит. Я бы надела на нее черные джинсы и черную футболку, но такой одежды в магазине нет. Приходится соглашаться на компромисс: белая блузка и синий джинсовый комбинезон.

— Почему ты выбрала панду-мальчика, Солнце? — спросила Конфетка.

— Она девочка, — шикнула я, но после этого вопроса панда и правда больше не похожа на нее.

— А теперь, дети, — сказала Клаудия, — скажем «большое спасибо».

Но это еще не конец. Теперь надо встать рядом со входом в магазин, вытянуть руки с медведями, улыбнуться в объектив фотоаппарата, который неожиданно вытащила менеджер. Клаудия в ступоре: наверное, нас нельзя фотографировать, но и отказать невозможно, потому мы уже взяли себе по медведю и одели их по своему вкусу — теперь не отнимешь.

— Улыбайтесь, пожалуйста. Скажите «сыр», — попросила менеджер.

— Сыр только мышки едят. А моя мишка Рози скажет «зефи-и-ир», — ответила Конфетка.

— А мой медвежонок-тигр ничего не говорит, он только рычит на всех, — говорит Ас.

— А что скажет твоя панда? — спросила меня менеджер, чтобы и я приняла участие в разговоре.

Я пожала плечами, смутившись, — я ведь взрослая, чтобы играть в эту игру. Моя панда презрительно взглянула на меня глазками-пуговками и не сказала ни слова.

Мы позируем еще и еще, а потом Конфетка потащила меня в сверкающий магазин аксессуаров. Она хочет, чтобы и там нам разрешили взять что хочется, при этом не выдавая никому, кто мы такие. Конфетка носится от полки к полке, восторгаясь то сережками, то сиреневым лаком для ногтей, то жемчужной помадой, то неоновым боа из розовых перьев, то хорошенькими кошелечками, то колечками для ключей и сверкающими тиарами. Здесь для нее самый настоящий рай.

— Конфетка, остынь, у меня нет с собой денег, — соврала Клаудия.

— Не волнуйся, Клаудия, у меня есть, — ответила Конфетка, вынимая руки из карманов платья. В каждой руке у нее по двадцатифунтовой банкноте! — Папа дал мне на карманные расходы.

— Боже, — закатила глаза Клаудия. — Дать сорок фунтов шестилетней девочке, чтобы она пустила их на ветер!

— А где мои деньги на карманные расходы? — взвыл Ас, присев на корточки в попытке вытащить Тигра из обертки.

— Не надо его распаковывать, Ас. Встань, ты мешаешь проходу.

— Сегодня не твой день рождения, Ас, а мой. Папа говорит, все девочки на день рождения получают много подарков, — сказала Конфетка, примеряя тиару и накидывая на шею боа из перьев.

Клаудия поморщилась, но спорить на стала. Она украдкой подозвала меня, пока Конфетка носится по магазину.

— Я слукавила насчет денег, Солнце, — прошептала она. — Хочешь, я тебе тоже что-нибудь куплю?

— Мне не нравятся эти блестяшки. Но все равно спасибо, Клаудия.

— Вот что я предлагаю. Мы сходим в большой магазин канцтоваров, когда Конфетка тут закончит, и купим тебе специальный блокнот, куда ты будешь записывать песни. Как тебе идея?

— Ух ты! Спасибо!

— Так нечестно! — горько заплакал Ас. — У Конфетки целая куча блестяшек, Солнцу блокнотик, а мне ничего!

— Господи, Ас, тебе только что подарили целого игрушечного тигра!

— А он устал! — Ас выдернул тигра из коробки. — Он надел пижаму, а-а-а — зевает и хочет спать. Спокойной ночи!

Ас растянулся с тигром на груди прямо в проходе, и теперь все должны были через него переступать. В ту же секунду Конфетка, потянувшись за ожерельем со стразами, уронила на себя стойку с украшениями.

— Стукнула же мне в голову дурацкая идея стать няней! — воскликнула Клаудия, чуть не плача.

Она поставила стойку на место, а я резким движением подняла Аса на ноги и увела от входа, рассказывая, что уже утро и пора вставать, а потом угостила Тигрмена и его нового друга соком из воображаемых стаканов.

Наконец мы ушли из магазина, Конфетка по уши в новых украшениях. Ас захотел пить, и мы пошли в кафе, заказали очень полезный сок со страшно неполезными пончиками. Потом поднялись в женский туалет на верхнем этаже, чтобы смыть липкий сок с лица Аса (и с лап его медведя-тигра). Рядом с туалетом оказался игрушечный магазин, в котором мы снова задержались. Я уже заволновалась, что Клаудия забыла про блокнотик, но, заплатив за крошечный автобус для Аса и маленькую куколку для Конфетки, Клаудия кивнула мне: