Абарат. Абсолютная полночь - Баркер Клайв. Страница 66

— Не представляю, как мы шестеро отсюда выберемся, — сказала Бетти. — Может, вы с Шалопуто…

— Нет, — ответила Кэнди.

— Что значит «нет»? Шесть — это слишком много?

— Когда я говорю — все, — произнесла Кэнди, глядя на огороженную территорию и заключенных людей, — это означает все. Все мы.

— Кэнди, здесь повсюду заплаточники, — сказал Газза.

— И она приведет с собой еще.

— С ума сойти, — пробормотал Шалопуто.

— Еще — это сколько? — спросил Газза.

— Какая разница?

— Мне надо знать, с чем мы столкнемся, — ответил он.

— У меня нет точных цифр, Газ. Хотела бы я объяснить лучше, но не могу. Я только знаю, что она все ближе, и что для каждого сердца у нее припасен нож.

Не успела она закончить свой мрачный ответ, как в толпе возникло движение. Кэнди оторвала взгляд от друзей.

— Что там еще? — спросила она.

Она оказалась у края скалы как раз в тот момент, когда из толпы вышел слепой человек.

— Кэнди Квокенбуш? — спросил он.

— Мы знакомы?

— Нет, — сказал слепец. — Я Зефарио Тлен. Полагаю, ты знаешь моего сына.

Глава 58

Сейчас, потому что

Кэнди соскользнула с валуна. Ее собеседник стоял спиной к одному из костров, и его фигура была почти силуэтом на его фоне, кроме глаз, которые, несмотря на слепоту, каким-то образом вбирали в себя свет, источаемый редкими проглядывающими звездами. Холод или усталость вызывали в теле старика дрожь. И только звездный свет оставался постоянным.

— Не понимаю, — сказала Кэнди. — Чего вы хотите?

Зефарио сунул руку в карман просторной куртки.

— Я зарабатывал деньги, занимаясь вот этим.

Кэнди взяла то, что он ей протянул.

— Это карты Таро?

— Абаратская колода. Свою старую я давным-давно пустил по ветру. Но нашел новую.

— Они не похожи на те, которые я видела в Цыптауне.

— Да. В Абаратской колоде восемьдесят восемь, а не семьдесят восемь карт. И не такие изображения. Хотя не все. Некоторые лица есть даже здесь.

Там, где стояла Кэнди, иллюстрации на картах были почти не видны — слишком мало света. Но она чувствовала эти видения, их вибрации двигались сквозь кончики пальцев и рождали желание разглядеть их подробнее. Она вышла из тени слепого старика и повернула карты вниз от себя, чтобы их осветило пламя. Теперь она их видела, и неудивительно, что ее пальцы чувствовали силу. Какие картины! Некоторые образы были прекрасными, другие — пугающими, третьи рождали в голове печальную музыку, как утраченные песни о вещах, которые никогда не появятся ни в этом мире, ни в любом другом.

Она долго не могла отвести взгляд от потока образов и не смотрела на слепого, но тот не возражал.

— Утрачены навсегда, — сказала она себе.

— Не очень понимаю…

— Просто раньше я думала, что на самом деле ничего не теряется.

— Ах, если бы.

— Значит… вы видели здесь меня? В одной из этих карт?

— Не в одной. У тебя будет много лиц.

— Я себя здесь не вижу.

— Это хорошо. Так может думать только глупец.

— Значит, вы отец Кристофера?

— Да, — ответил он со странным спокойствием. — Кристофер… о, мой Кристофер… он был когда-то таким малышом…

Зефарио поднял руки и сложил их, чтобы показать, каким маленьким был когда-то его любимый сын. Кэнди воспользовалась возможностью и протянула ему карты.

— Вот, возьмите, — сказала она.

— Прошу, оставь их себе. Используй. В них уже есть то, чему я научился. Теперь добавь к моему путешествию свое, и это станет частью Нити.

— Частью чего?

— Нити. Ты о ней не знаешь?

— Нет. Но я верю, что в Часах есть какая-то структура, тайная связь, которая раскроет высший порядок вещей, когда наступит время.

— А, — сказал Зефарио, — ты мудра. Я хочу, чтобы ты жила, Кэнди. Чтобы ты узнала высший порядок и, если захочешь, передала его мне, и те, кто сейчас с мертвыми, кто потерян — а таких много, — найдут свой путь в Объятия Всего.

— Всего… ведь это довольно условно, разве нет?

— Да, но либо так, либо никак. Это Эра Абсолютов.

— И что будет после этой Эры?

— Понятия не имею. Откуда мне знать?

— Вы должны спросить карты, как все закончится.

— Карты не предсказывают будущего. Оно еще не произошло. Мы на что-то надеемся, но появление этого не гарантировано. Мы можем хотеть определенного будущего, а получить что-то совсем иное. Мои дочери пели одну песенку. Несмотря на все эти годы, я слышу ее до сих пор.

— сказала Кэнди, тут же узнав стихотворение.

— Мы тоже ее пели, — сказала Кэнди. — Почему вы мне об этом рассказываете?

— Потому что есть только сейчас. И потому что ты тоже ее чувствуешь, — сказал он.

— А, — сказала Кэнди.

— Она не одна?

— Конечно, нет. С ней по меньшей мере семь тысяч заплаточников. Так сказал мне Кристофер.

— Он сейчас с ней?

— Сомневаюсь. Она считает, что он умер. Утонул на улицах Цыптауна.

— Но он не утонул? Я пришел к тебе, чтобы ты смогла нас помирить. Я хочу увидеть своего сына в последний раз перед тем, как умру. Он все, что у меня есть. Все, что мне осталось любить.

— Вам будет довольно трудно полюбить его. Он не святой.

— Как и я. Когда он родился, я был одним из самых опасных людей Абарата. Я думал, этим можно гордиться… что за глупец. Я гордился тем, что сжигал поля, которые были засеяны не мной, разрушал башни, которые не я построил. Когда я думаю о нанесенном мною вреде… — Он сделал паузу и прерывисто вздохнул. Какие бы воспоминания его не посетили, они вызвали у него на глазах слезы. — Мой сын не может сделать еще хуже. Мне было всего сорок два, когда огонь уничтожил мой дом. Жена погибла, погибли все дети, кроме Кристофера. Сорок два! Это ничто. Но даже это небольшое время я сумел наполнить такими позорными вещами… такими ужасными. Я лишь хотел сказать Кристоферу, что время еще есть…

— Время для чего? — спросила Кэнди.

— Для того, чтобы исцелить тех, кому он нанес боль, — сказал Зефарио.

— Невозможно исцелить мертвых.

— Ты довольно откровенна.

— Но это правда.

— Я не сомневаюсь. Мой сын сделал множество ужасных вещей. Я вижу следы, которые он оставляет за собой на всем, чего касается. Даже на тебе.

Кэнди почувствовала, что на нее словно вылили ушат холодной воды. Насколько заметным должен быть этот след, чтобы его увидел слепой?

— Но вы же знаете, что он хотел не меня. Он хотел принцессу Боа. Всю мою жизнь она сидела во мне. Я не знала, что она там, пока… пока не нашла Абарат. Или пока он не нашел меня.

— Ты уверена?

— В чем?

— Что Кристофер хотел Боа, а не тебя.

— Да. Я это знаю, — ответила Кэнди, кивая.

— Однажды я видел тебя, когда раскладывал карты. Я не знал, кто ты, но ты говорила с Кристофером, который лежал, едва в состоянии поднять голову…

— Это было в Цыптауне. Да. Он был очень слаб. Мне тогда казалось, что он умрет. Он хотел поговорить с Боа, и я, конечно, ему позволила.

— Чего он от нее хотел?

— Он хотел, чтобы они умерли вместе.

— А она была на это готова?

— Нет, вряд ли. Точно не знаю…

— У вас было общее сознание?

— Я не всегда могла ее найти. Она от меня пряталась. Даже в моей собственной голове. А какая разница?

— Он знает, что вы с принцессой…

— Больше не вместе? Да, знает. Я видела его в Тацмагоре. Он пришел ко мне… точнее, к ней, но в итоге встретил только меня. Он хотел предупредить одну из нас о том, что грядет.