Дымная гора - Хантер Эрин. Страница 19

Но все-таки тени неуклонно удлинялись, а небо постепенно темнело. Вот яркие огненные шары, один за другим, стали зажигаться в берлогах плосколицых, и сумерки сгустились над их крышами.

Наконец, Токло встал, потянулся и принялся переворачивать лапами камни, выискивая съедобных личинок.

— Давайте поскорее уберемся подальше от этих вонючих, шумных и стреляющих из палок плосколицых, — пробурчал он.

— Не все плосколицые плохие! — немедленно возразила Луса, вспомнив о добрых кормильцах, игравших с ней в Медвежатнике. Друзья с откровенным удивлением посмотрели на нее. — Хотя в большинстве они отвратительные, — поспешно поправилась Луса.

— Они не плохие, — сказал Уджурак и задумчиво насупился, как делал всегда, когда пытался что-то понять. — Они просто не думают о том, что делают.

— Для меня и этого достаточно, — проворчал Токло. — Идем, что ли?

— Может быть, в этот раз Луса поведет нас? — предложил Уджурак, посмотрев на нее.

— Я? — растерялась Луса.

— Ты ведь проходила через такие места, когда сбежала из Медвежатника? — спросил Уджурак.

Луса посмотрела на остальных медвежат. Токло первый опустил голову, а потом и Каллик горячо закивала. Друзья доверяли ей! Ох, только бы не подвести их! Прошло уже столько времени после ее побега из Медвежатника!

Выбравшись из-под куста, Луса решительно расправила плечи. Прежде всего нужно сосредоточиться. Она вспомнила берлоги и Черную тропу, пробегавшую за ее Медвежатником. Тогда ей очень помог нос. Обоняние вывело ее на правильный путь тогда, а значит, должно подсказать правильный ответ и сейчас.

Ветер дул с той стороны, где гуще всего смешивались запахи еды и огнезверей. Казалось, там сжигают целые груды вкусной еды, ведь эти странные плосколицые не могут есть мясо, если не обожгут его в огне!

В животе у Каллик заурчало, и ей захотелось немедленно броситься в ту сторону, где так вкусно пахло. Может быть, если они будут осторожны, им удастся утащить немного еды?

Но Луса понимала, что это было бы безумием. Там, где много еды и огнезверей, там должно быть и много плосколицых — причем бодрствующих плосколицых! Безопаснее будет держаться менее людных мест, отыскать какие-нибудь большие баки и без помех покопаться в гнили. Они должны во что бы то ни стало пройти незамеченными — вот что самое главное! Если плосколицые их увидят, то могут спустить на них своих огнезверей или, еще хуже, поймать и отправить обратно в Медвежатник. Разве Луса для того прошла такой путь, чтобы с позором вернуться туда, откуда начала?

В сгущающейся темноте она перевела друзей через Черную тропу, потом свернула и побрела мимо огромных сверкающих берлог, пока не увидела маленькую Черную тропу, ответвлявшуюся от большой в сторону реки. Здесь запахи и звуки были намного слабее, а берлоги, заметно уменьшившиеся в размерах, утопали в густой зелени.

По обеим сторонам маленькой Черной тропы высились узкие каменные дорожки, усаженные высокими кустами с красными, розовыми и голубыми цветами. Земля тут была твердая и непривычно гладкая. Медвежата двинулись вдоль дороги, стараясь держаться поближе к кустам. Идти тут было проще, чем по высокой траве, потому что лапы не путались, зато вскоре Луса начала чесаться от жары и духоты.

Она подозрительно обнюхивала каждого попадавшегося на пути огнезверя, но почти все они спокойно спали за дверями своих берлог. Никогда еще Лусе не доводилось видеть таких разноцветных шкур — серебристых, красных, синих, зеленых и даже желтых, как солнце. Интересно, огнезвери дружат только со зверями своего цвета или со всеми подряд?

По пути медвежата не встретили ни одного плосколицего. Несколько огнезверей проползли по Черной тропе, но кругом было так тихо, что медвежата каждый раз издалека слышали их предупреждение и заблаговременно прятались в кусты.

Яркий свет струился из дыр в берлогах, а насторожив слух, можно было различить доносившиеся оттуда голоса плосколицых. Во многих берлогах свет был неприятного голубоватого оттенка, и Луса даже видела, как плосколицые сидят и смотрят на совсем маленьких плосколицых, копошившихся в непонятных освещенных коробках.

Наконец они добрались до совсем темной берлоги. Рядом с ней не было спящего огнезверя, а из берлоги не доносилось ни звука. Осторожно пройдя по траве перед берлогой, Луса почувствовала слабый запах еды, доносившийся из-за невысокой ограды. Здесь она нашла то, что искала: три высоких серебряных бака, выстроившихся в ряд перед дверью.

— Ш-шшш, — предупредила она подошедших медвежат.

Токло тут же презрительно сморщил нос.

— Еда плосколицых, — проворчал он. — Мне кажется, мы об этом уже говорили? Настоящие медведи не воруют еду у плосколицых.

Луса хотела было огрызнуться, но тут неожиданно заговорила Каллик:

— Я лучше съем неправильную еду, чем останусь голодной. Нам всем нужны силы, чтобы переплыть Большую реку. Кроме того, у мягколапых столько еды, что они ее просто выбрасывают! Мне кажется, мы вполне можем поесть тут — только если будем вести себя очень-очень осторожно. А то я однажды украла мясо из берлоги мягколапых, и они меня поймали.

Тут Луса заметила, что, несмотря на храбрые слова, Каллик вся дрожит от страха.

— Мы будем осторожны. Каллик права: мы должны есть везде, где только можем. Честное слово, в этот раз все будет не так, как тогда, — смущенно добавила Луса, посмотрев на Токло. — Я уверена, что в этой берлоге никого нет.

Покрутив головой, Токло внимательно осмотрел короткую траву и темные кусты.

— Ладно, только побыстрее.

Просунув когти под крышку бака, Луса сдвинула ее и схватила зубами, чтобы та не звякнула о землю. Поставив крышку, она сунула нос в бак и сразу же нашла две блестящие черные шкуры с мусором плосколицых. Вцепившись зубами в первую шкуру, она аккуратно вытянула ее из бака и положила на землю.

Дрожа от нетерпения, Луса распорола шкуру когтями, и четверо медвежат склонились над ее содержимым. Первым делом Луса увидела прозрачную коробку с раздавленной черникой. Торопливо вытащив коробку из мусора, она жадно съела половину ягод, а остальные протянула Каллик. Изумленно похлопав глазами, белая медведица принялась за еду, перепачкав морду черным соком.

— Вкусно, — прошептала она. — Я и не знала, что мягколапые тоже едят ягоды!

— Они все едят, — ответила Луса.

— А это что? — спросил Уджурак, кивая носом куда-то вглубь шкуры. — Это можно есть?

На вид это было похоже на мягкие, наполовину обкусанные корки. Луса не раз находила их в баках и точно знала, что они вкусные.

— Ешьте смело, — ответила она. — Они обычно соленые.

В шкуре нашлись и другие съедобные объедки, которые медвежата честно разделили между собой. Во второй шкуре обнаружилось несколько полуобглоданных кусков разного странного мяса. Чего только не придумают плосколицые! Тут были круглые и длинные кусочки мяса, похожие на палки, вымазанные красной соленой жижей, слабо пахнущей помидорами, которыми Лусу кормили в Медвежатнике. Попадались также плоские и круглые мясные кругляши, спрятанные между двумя кусочками булки и тоже перепачканные красной соленой слякотью. Луса вспомнила, что такой же красной жижей были залиты картофельные палочки, пришедшиеся ей по вкусу в прошлый раз, но в этих шкурах палочек не нашлось.

— Почему у них мясо такое странное на вкус? — проворчал Токло.

— Потому что они жгут его перед едой, — ответила Луса. — Только я не понимаю зачем.

— Лучше бы рыбу поймали, — фыркнул Токло.

— Или тюленя, — мечтательно вздохнула Каллик. — Но хоть животы набили. Спасибо, Луса.

Лусу даже в жар бросило от удовольствия. Наконец-то и от нее есть хоть какая-то польза! Раз уж им приходится идти мимо берлог плосколицых, будет только справедливо поживиться едой, которая хозяевам все равно не нужна. А если Токло хочет ждать, пока им повстречаются тюлени, то на здоровье!

В этом лежбище изгороди попадались редко, поэтому они легко переходили от одной берлоги к другой.