Академия и хаос - Бир Грег. Страница 61

Женщина-робот стояла одинокая и безмолвная. Охранники отступили от нее, но оружие держали наготове.

— Но если только недавняя попытка покушения на жизнь Императора была предпринята роботом… — мечтательно проговорил Синтер и тут же резко оборвал себя:

— О нет! Да не допустят этого небеса!

Планш прищурился. Политическая дальновидность этого типа слабела на глазах, с каждым мигом его пребывания на новом посту.

Вара Лизо шагнула к роботу с озабоченным выражением лица.

— Эта так похожа на человека, — пробормотала она. — Даже теперь ее непросто отличить от… скажем, вас или вас, Фарад. — При этом она указала сначала на Планша, затем на Синтера. — У нее человеческие мысли и даже заботы человеческие. Нечто подобное я ощутила и в том роботе, которого нам не удалось захватить…

— Том, который убежал, — благодушно осклабился Синтер.

— Да. Тот выглядел почти как самый настоящий человек. Может быть, даже более убедительно, чем эта…

— Ну… давайте не будем забывать, что на самом деле никто из них — никакие не люди, — поспешно предложил Синтер. — А все, что ты ощущаешь, Вара, — это плод изобретательной мысли инженеров, которые уже тысячу лет как покойники.

— Тот, кого нам не удалось захватить… — Вара пристально посмотрела на Планша, и тот снова с трудом сдержал дрожь. — Тот был более плотного телосложения, не красавец, а в лице его было что-то очень характерное. Я бы подумала, что он — самый обычный человек… если бы не особый аромат его мыслей. Он был примерно такой же комплекции и роста, как тот робот на вашей записи, что пониже другого…

— Вот видишь? — самодовольно прищурился Синтер, глядя на Планша. — Мы его чуть было не сцапали! Вот как близко Вара к нему подобралась. — Он прищелкнул пальцами. — Но мы его заполучим, непременно заполучим! И Лодовика Трему, и всех остальных. Даже того, долговязого, имя которого нам пока неизвестно…

Синтер осторожно, немного боязливо приблизился к женщине-роботу.

Та слегка покачнулась на механических коленках, но скрип при этом не слышался.

— Известно ли тебе имя того, кого я разыскиваю? — требовательно, приказным тоном спросил Синтер.

Робот-женщина повернула к нему голову. С ее разжатых губ слетел почти нечленораздельный хриплый звук. Она говорила на древнем диалекте Галактического Стандарта, которого на Тренторе не слыхали уже несколько тысячелетий и который был знаком только ученым.

— Я-а-а-а… посследняйа-а-а-а… — ответила робот. — Меня-а-а-а брос-с-сили-и-и-и… Не фун-н-н-кцион-н-нируйю-у-у-у…

— Забавно, — недоверчиво покачал головой Синтер. — Ты когда-либо встречалась с Гэри Селдоном? Или с Дорс Венабили — «Тигрицей», женой Селдона?

— Мне-е-е не зн-н-а-а-комы э-эти имена-а-а…

— Ну-ну… А вот тебе маленькая подсказочка. Если только роботов на Тренторе теперь не миллиарды — во что даже я мало верю, — вы просто должны время от времени поддерживать контакты друг с другом. Должны быть знакомы.

— Мне-е-е ниче-е-е-го не-е-е извес-с-стно…

— Жаль, — вздохнул Синтер. — Ну, что скажешь, Планш? Ты-то уж наверняка слыхал о сверхчеловеке, подружке Селдона, «Тигрице»? Нет у тебя подозрений, что мы сейчас как раз ее и лицезреем?

Планш более внимательно рассмотрел робота.

— Если бы она была роботом, если бы она по-прежнему функционировала, по-прежнему находилась на Тренторе, зачем бы ей позволять, чтобы ее взяли в плен?

— Да затем, что она теперь — не лучше ведра с электролитом, старая развалюха! — рявкнул Синтер, взмахнув руками и гневно глядя на Планша. — Развалюха! Мусор, который можно выбросить на свалку. И несмотря ни на что, для нас она ценнее всех сокровищ на Тренторе.

Он обошел робота по кругу. Тот и не пытался следить за ним взглядом.

— Интересно, как бы так исхитриться, чтобы получить доступ к ее воспоминаньицам… — задумчиво пробормотал Синтер. — А если мы до них доберемся, что мы, интересно, узнаем…

Глава 51

Линь Чен позволил своему камердинеру Крину облачить его во все регалии, полагающиеся при выступлении в роли не только Председателя Комитета Общественного Спасения, но и председательствующего на суде.

Фасон, покрой и цвет мантии Чен выбирал сам, и для себя, и для своих сотрудников, помогавших ему в ведении судебных процессов. При этом он воспользовался элементами дизайна одежды, принятыми сотни и даже тысячи лет назад. Первым по порядку следовало надевать самоочищающееся нижнее белье, которое, собственно, Чен носил постоянно, а не только в таких торжественных случаях. Оно приятно пахло, было мягчайшим и легким, как воздух. За бельем последовала черная сутана длиной до лодыжек. При ходьбе ее подол едва касался босых ног. Поверх сутаны надевали стихарь — красный, расшитый ослепительно золотыми нитями. Довершала наряд скромная приталенная мантия темно-серого цвета. Поверх коротко стриженных черных волос надевалась обтягивающая шапочка с двумя темно-зелеными лентами, свисавшими за ушами.

Как только Крин завершил его облачение, Линь Чен посмотрел на свое отражение в зеркале, затем придирчиво осмотрел себя со всех сторон с помощью голографического имиджера. Одернув мантию и немного поправив шапочку, он наконец удовлетворенно кивнул.

Крин отступил, прижал пальцы к подбородку.

— Очень впечатляюще, — отметил он.

— Цель моя сегодня состоит вовсе не в том, чтобы произвести впечатление, — откликнулся Линь Чен. — Менее чем через час я должен предстать в этом роскошном облачении перед Императором. Меня вызвали в столь неурочное время, что я просто не успею переодеться. Вести себя мне придется так, словно меня застали врасплох. Я разыграю легкое смущение и стану лавировать между двумя возможными вариантами выбора. Мой враг готов торжествовать, и на чаше весов окажется судьба Трентора, если не всей Империи.

Крин понимающе улыбнулся.

— Я надеюсь, все пройдет удачно, господин.

Линь Чен сильнее поджал и так уже поджатые губы и еле заметно пожал плечами.

— Видимо, так и получится. Сам Гэри Селдон сказал, что все должно обернуться именно так. Утверждает, что якобы неопровержимо доказал это математически. Ты веришь в него, Крин?

— Я слишком мало его знаю, господин, — уклончиво отозвался Крин..

— На редкость раздражающий субъект. Да, о чем это я… Так вот… Для того чтобы с блеском сыграть свою роль, я намерен в течение ближайших нескольких дней поставить Императора на колени и заставить его молить меня о пощаде. Прежде для меня любой выход за рамки моей традиционной роли был чем-то наподобие неприятной обязанности. Теперь же это доставит мне величайшее наслаждение и послужит вознаграждением за мой неблагодарный труд. Я смогу вонзить копье в мякоть Империи и преподнесу ей суровый и болезненный урок. Пусть даже при этом прольется кровь.

Крин слушал своего господина с глубокомысленным молчанием.

Линь Чен поднес к губам палец и сухо, заговорщицки улыбнулся своему камердинеру.

— Т-с-с-с… Никому ни слова.

Крин медленно и с величайшей торжественностью покачал головой.

Глава 52

На Тренторе все возможные варианты сексуальных взаимоотношений между людьми были давно испробованы, перепробованы и эксперименты попросту давным-давно обессмыслились.

Однако с приходом каждого нового поколения о том, что они обессмыслились, как-то забывали, и цикл начинался снова. Молодежи было просто необходимо сохранять неведение о том, что в этой области происходило прежде, — для того чтобы страсть к продолжению рода была свежа и неукротима. И даже те, кто успел многое повидать в жизни, кому довелось испытать самые грубые варианты секса, могли вновь возжечь в себе страстную невинность перед лицом такого чувства, как истинная любовь. Именно в этом состоянии и пребывала Клия Азгар, почувствовав… да, именно нечто похожее на любовь. Пока она не хотела называть свое чувство любовью, но с каждым днем, с каждым часом, который ей удавалось провести с Бранном, она слабела, и ее оборона давала сбои.