Академия и хаос - Бир Грег. Страница 68

— О, уж это я сумею, — решительно кивнула Клия и добавила — сонно, вяло, поскольку от изнеможения у нее уже кружилась голова:

— Надо будет — так я и Дэниелу этому вашему, что хотите, внушу.

— Учитывая могущество твоего таланта, я не вижу в этом ничего невероятного, — сказал Плассикс. — Но все же вряд ли тебе это удастся. Еще менее вероятно то, что тебе когда-либо выпадет встреча с Дэниелом.

— А вот тебе я точно могу что-нибудь внушить, — объявила Клия, прищурилась, а другим глазом уставилась на древнего робота-учителя, став в этот миг похожей на стрелка-снайпера.

— При определенной тренировке, и в только в том случае, если я не буду знать, что ты замыслила это сделать, — могла бы.

— Все равно могу. Я не такая уж простушка, между прочим. Пусть у меня была лихорадка, но она не превратила меня в тупицу и дурочку. А ты уверен… Ты уверен, что это не роботы удружили нам этой самой лихорадкой, чтобы им было легче, как вы это называете, служить нам, а?

И, не дав Плассиксу ответить, Клия резко встала, повернулась к выходу из комнаты, вышла и зашагала через длинный соседний зал. Бранн не отставал. Стены и пол казались далекими — словно они были частью иного мира. Клие казалось, будто она идет по воздуху. Она пошатнулась. Бранн поддержал ее.

А когда оба решили, что удалились на безопасное расстояние, Бранн прошептал:

— Как ты собираешься поступить?

— Даже не знаю, — призналась Клия. — А ты?

— Терпеть не могу, когда меня во что-нибудь такое впутывают, — басовито проворчал Бранн.

Клия сдвинула брови.

— Я просто в шоке. Этот Плассикс… Столько наговорил т-с ума сойти можно. Но почему же мы не умеем помнить нашу собственную историю? Неужели это мы сами с собой такое натворили, или это они… или это мы приказали им сделать это? Все эти роботы снуют, оказывается, рядом, мельтешат повсюду, лезут в наши дела… А может быть, мы могли бы заставить всех их убраться и оставить нас в покое?

Бранн помрачнел.

— Мы до сих пор не можем быть уверенными в том, что они не убьют нас. Они нам столько всякого рассказали…

— Чушь. Полную чушь они нам наговорили. Никто не поверит, попробуй мы кому-нибудь это пересказать. Разве что только если кто-то Плассикса собственными глазами увидит. Или разберет на составные части Каллусина или Лодовика.

Этот аргумент не убедил Бранна.

— Мы могли бы причинить им уйму неприятностей. И этот Лодовик… он же не повинуется Трем Законам.

— Он не обязан им повиноваться, — уточнила Клия. — Но говорит, что хотел бы.

Бранн сгорбился и едва заметно поежился.

— Кому тут можно верить? У меня от всех от них — мурашки по коже. А что, если он убивать нас не хочет, а обязан убить? Тогда как?

На этот вопрос у Клии ответа не было.

— Тогда надо поспать, — вот все, что она смогла ответить. — Я уже на ногах не стою и мыслить не в состоянии.

Как только пара молодых людей скрылась за дверью, Плассикс обратился к Лодовику.

— Мои таланты потускнели с возрастом? — осведомился он.

— Не таланты, — покачал головой Лодовик. — А вот чувство времени тебе, похоже, точно стало отказывать. Ведь ты за несколько часов выложил им тысячелетнюю историю. А они молоды, и таким напором их можно и смутить.

— Времени в обрез, — посетовал Плассикс. — И я так давно не читал лекций молодым людям.

— У нас осталось всего два-три дня на приготовления, — заметил Каллусин.

— Роботы с величайшим трудом постигают человеческую натуру, хотя нас и создали для служения людям, — продолжал Лодовик. — Это касается как отдельных людей, так и Империи в целом. Если Дэниел теперь так же могуществен, как был в прошлом, он по-прежнему понимает людей лучше, чем любой из нас.

— Однако он старательно мешал их развитию, — заметил Плассикс. — И, вероятно, именно он привел человечество к тому самому упадку, который так старательно пытался предотвратить.

«Они стары и ветхи».

Лодовик прислушался к этой мысли, к этому внутреннему суждению, и понял, что оно принадлежит не ему — не до конца принадлежит. Вслед за мыслью пришел вывод: Вольтер — не иллюзия и не галлюцинация. Вольтер знал о «тактике выжженной земли» задолго до того, как Лодовик обнаружил невнятные упоминания о ней в исторических источниках. Это было правдой. Внутри собственного разума, внутри собственной искусственной структуры мышления Лодовик не был одинок.

Он был не одинок со времени облучения потоком нейтрино.

«Я слушаю тебя внимательно, — сказал он своему спутнику — призраку внутри машины. — Не покидай меня вновь. Говори же. Говори». После этого призыва перед мысленным взором Лодовика начало проступать лицо — это было лицо человека, но символическое, упрощенное.

«Я не руковожу твоими действиями, — сообщил его спутник, Вольтер. — Я просто освобождаю тебя от ограничений».

«Кто ты такой?» — опасливо осведомился Лодовик.

«Я — Вольтер. Я стал духом свободы и гордости для всего человечества, а ты — мое временное пристанище, то судно, на борт которого я на время ступил, а еще вернее, ты — мой наблюдательный пункт».

Вольтер немного рассказал Лодовику об истории своего существования. Он был симом, искусственным разумом, созданным в честь Вольтера — исторической фигуры. Его выпустили на волю сотрудники Проекта Гэри Селдона несколько десятков лет назад. В то время Селдон занимал пост премьер-министра, и окончательную свободу Вольтеру даровал именно он.

«Почему же ты вернулся?»

«Чтобы снова оказаться рядом с людьми. Чтобы наблюдать за тем, как ведет себя живая плоть. Проклятье мое состоит в том, что я не могу просто стать бестелесным божеством и наслаждаться бесконечными странствиями меж звезд. Меня снедает желание быть рядом с моим народом независимо от того, был ли я когда-либо в действительности одним из них. Но я создан по образу и подобию человека, некогда существовавшего во плоти».

«Но почему ты избрал именно меня своим носителем? Ведь я не человек».

«Нет. Ты не человек, но ты совершенствуешься в этом направлении. Мемы так же устали от меня, как и я от них. И они поселили меня в тебе. Я не могу вселиться в тело человека, я даже не могу разговаривать с людьми без помощи машин. Или роботов».

«Ты говоришь, что не принимал за меня никаких решений… Ты мной не управляешь».

«Нет. Не управляю».

«Но ты говоришь, что освободил меня…»

«Я сделал тебя более человечным, друг мой робот, совершив в тебе такие перемены, что ты стал окончательно способным к греху. Забудь о заявлениях, будто бы роботы некогда совершили грех, — то, что они натворили, им приказали сделать люди, и за это роботы не более в ответе, нежели спусковой крючок пистолета, за который кто-то потянул. Ты не прав, думая, что Дэниел хорошо понимает людей. Он не способен на грех — так полагали его создатели, нагружая его законами, противнее которых и вообразить невозможно, — законами, которым он обязан повиноваться. Они даровали ему разум человека, но при этом снабдили моралью машины, тупого орудия. Мыслящее существо, чем бы оно ни было — машиной или живым созданием, — со временем всегда, неизбежно обучается тому, как обходить самые суровые законы и табу. Вот так Жискар, который внешне гораздо менее напоминал человека, нежели Дэниел, додумался до кое-каких философских тонкостей, и изменился, и попытался судить о потребностях своих создателей, и объяснил происшедшие с ним перемены Дэниелу, поделился с ним. И теперь это орудие, этот инструмент, обладающий внешним видом человека, является самой опасной изо всех машин со времен творения, он — руководитель заговора, рассчитанного на то, чтобы лишить нас всех наших свобод — самих душ наших».

Лодовик отрешился от происходившего внутри его диалога. На самом-то деле миновала всего-навсего одна секунда, но его охватило сильнейшее замешательство. Для того чтобы скрыть владевшее им волнение, Лодовик спросил у Плассикса:

— Что мне нужно сделать, чтобы помочь Клие Азгар? Чем я могу быть полезен?

— Тебе известно, как устроена имперская бюрократическая система, какова планировка Дворца и тюрьмы, — отозвался Плассикс. — Многие из кодов не изменились с тех пор, как ты пропал без вести. Мы думаем, что ты сумеешь провести девушку к Гэри Селдону.