Шпоры на кроссовках - Верещагин Олег Николаевич. Страница 18

– Есть хочешь, Алесдейр? У меня сухари и вобла… это рыба такая соленая. Немного. Вот. Держи…

…Колька понял, что никогда в жизни не видел по-настоящему голодных людей. Воблу Алесдейр стрескал прямо с костями, сухари "загрыз" в два укуса. Без церемоний запил все это водой из прозрачной ледяной лужи, скопившейся между двух кочек совсем рядом с тем местом, где сидели ребята, и учтиво поблагодарил Кольку, а потом поинтересовался:

– Так как же ты попал сюда из Руси?

– Ну… – Колька ощутил себя сидящим на горячей сковородке. – Я путешествовал.

– В наши места?! – поразился Алесдейр. – Да ты выжил из ума, русс!

– У меня это… – Кольку осенило, и он выпалил: – Обет! В честь прекрасной дамы!

Мальчишка уже в следующую секунду готов был сам себе надавать пинков, но Алесдейр неожиданно серьезно кивнул, и Колька напомнил себе, что его годы тут считаются вполне солидными – взрослый и ответственный мужчина, почти как он сам про себя любит думать, только тут это на самом деле.

– Обет – это святое, – согласился шотландец. – Ты дал обет путешествовать пешком? И именно в наши места?

– Вообще-то нет, – возразил Колька, – у меня был конь и вещи… и оружие тоже, конечно… – так, а что говорить дальше-то? А! – Меня обокрали. Ну, на постоялом дворе, на юге.

– Англичане все воры, – согласился Алесдейр. Колька даже удивился, как легко сошла его ложь. – Но теперь-то ты куда собираешься? В наших местах не бывает никого из ваших земель, тебе надо в Лондон, туда приезжают купцы из Новигарди…

"Новгорода, – перевел для себя Колька, – Нет уж, Лондон – это отстой, раз меня зашвырнуло сюда!"

– Понимаешь, – вздохнул "рыцарь в кроссовках", – я слово дал, что вернусь только когда добуду обещанное.

– Так ты не просто так путешествуешь?

– Конечно, нет! Мне нужен… – Колька собрался с духом и мыслями, прежде чем продолжить: – Мне нужен меч. Но не простой. Все, что я знаю, – это необычный меч, и он у вас, в Шотландии. Без него мне не добиться свободы для той, которая меня ждет.

– Так она в плену?! – округлил глаза Алесдейр.

– Да, – решительно подтвердил Колька. – Ее похитил колдун-чернокнижник – прямо из замка отца, тот не хотел отдавать свою дочь за этого колдуна…

– И отец твоей дамы обратился к тебе! – с восторгом, от которого Кольке стало неловко, продолжал Алесдейр. Нет, все-таки средневековых дурачить гораздо легче, чем белорусского партизана или гестаповца… – Потому что девушка была обещана для тебя, да?!

– Ну… ага, – Колька ощутил, что краснеет. Но Алесдейр не обратил на это внимания. Он, прищурившись, смотрел куда-то на холмы, над которыми накрапывал дождь, и вдруг отрывисто заговорил:

– обещания надо выполнять. Даже если это грозит смертью. Тем более – обещания даме. А моту, кто выполняет такой обет, надо помогать… Вот что, Николас… Колька из Руси. Тебе очень повезло. Кажется, я знаю, что за меч тебе нужен.

Дождь начался, когда мальчишки перебирались через один из многочисленных то ли ручьев, то ли речек, встречавшихся на пути. Точнее, это был не дождь, а теплая взвесь, разом пропитавшая воздух и похожая на остывший пар или туман, но одежда от нее промокла мгновенно. Алесдейр топал и топал себе, закутавшись в остатки своего плаща – и это на голодный желудок! – а у Кольки от желания спать заплетались ноги и на ходу закрывались глаза. При том шотландец еще и не разговаривал, и после нескольких попыток Кольки завязать дорожную болтовню удивленно заметил, что на Руси, наверное совсем, безопасно, если люди в дороге вместо того, чтобы слушать и смотреть, привыкли беседовать на ходу. Чтобы не дискредитировать родину, Колька заткнулся и начал засыпать. еще было сыро и снова хотелось есть, причем по-настоящему, а не всухомятку.

…Меч, про который говорил Алесдейр, находился в небольшой церкви, стоявшей между холмов – с незапамятных времен. Судя по рассказам священника, жившего при храме Божьем, оружие принадлежало одному из последователей защитника и покровителя Шотландии Святого Андрея. Сам Алесдейр не видел меч – его держали в специальном ящике, к которому позволялось прикоснуться – но был убежден, что на доброе дело священник его если вовсе не отдаст, то по крайней мере одолжит. что Кольку в нем поражало – твердая уверенность Алесдейра, что священник не откажет. Примитивное средневековое мышление шотландца не допускало и мысли о возможности не помочь доброму делу! Колька-Николас хороший? Хороший. Помочь ему надо? Надо. Значит – поможем.

С такой философией во времена Кольки жить было бы трудно.

Впрочем, сейчас вокруг другие времена. В них ездят верхом рыцари и передвигаются отряды лучников. Все это – не кино, потому что в кино ты просто сидишь в зале и не устаешь так, как здесь…

Уф, просто ноги подламываются!

Наконец, Колька не выдержал. Он устал, промок и спать хотел просто до "озверения", как никогда выражался его отец. Мокрый полог вокруг сгустился и сделался абсолютно непроницаемым, в нем глохли всякие звуки, и временами Кольке начинало казаться, что и он оглох тоже. Кроме того, туман отвратительно вонял – чем-то неузнаваемым и в тоже время знакомым.

– Погоди, – тихо, но решительно окликнул он Алесдейра. Шотландец обернулся с недовольной физиономией. – Постой, – опередил его Колька. – Понимаешь, я всю прошлую ночь не спал… – он хотел добавить, что все это время на ногах и куда-то спешит, но сообразил, что у шотландца, похоже не признающего иных способов передвижения, кроме пешего, такие жалобы сочувствия не вызовут. – И вообще – чем тут воняет?! – уже агрессивно, исчерпав весь запас доводов в пользу немедленного отдыха, спросил Колька.

– Воняет? – Алесдйр принюхался, подняв голову и сделавшись ужасно похожим на молодую гончую, как их показывали в кино. Но это не выглядело смешно – во-первых, Колька очень устал, а во-вторых, лицо шотландского мальчишки сделалось обеспокоенным.

– Это дом горит, – тихо произнес он, продолжая принюхиваться. – Клянусь Святым Эндрю – дом… но тут нет никаких домов кроме… дьявол и все его подручные в пекле!!! Неужели они осмелились поджечь ЦЕРКОВЬ?!

Вместо того, чтобы отдохнуть, Кольке пришлось вовсю нестись следом за шотландцем, который словно съехал с роликов окончательно – он помчался, не разбирая дороги. А точнее – как раз отлично разбирая, ему даже сплошной ковер из вереска под ногами не мешал. Не то, что Кольке, который начал путаться в нем и несколько раз едва не упал.

Запах дыма становился сильнее и сильнее – он забивал горло, как мокрая вата, пропитанная чем-то мерзким, он нес с собой беспокойство и тревогу. Поэтому Колька не удивился, обнаружив, что рядом с ним передвигается Кащей – не идет, а именно как-то передвигается, ухитряясь не отставать от бегущего мальчишки, не шевеля ногами. Лицо Кащея было сочувствующим и огорченным.

– Ну куда мы так бежим? – хорошо поставленным голосом поинтересовался он. Колька на бегу невнятно огрызнулся. – Ну я понимаю – Белоруссия, аист там куда-то летит, песни партизан и все такое прочее. Но ТУТ-То вы что забыли Николай?! Стрелу английского лучника в живот? Поверьте – это весьма и весьма неприятно. И называется – в чужом пиру похмелье. Что вам дело до…

– Сгинь, пропади! – прорычал Колька.

И Кащей сгинул. Но напоследок успел вздохнуть и сожалеюще развести руками, словно скорбя о неразумном поведении дорогого ему человека…

…Аледейр, тяжело дыша и сдувая с губ перемешанный с водой пот, стоял возле выхода из лощинки, по которой они сперва шли, а потом бежали. Он не отрываясь смотрел на лениво чадящее под моросью пожарище. Церковь была каменная, из серого гранита, поэтому стены уцелели, но крыша прогорела и рухнула, двери – чем-то высаженные – сгорели тоже, и ставни, закрывавшие окна… Вокруг еще виднелось дымящееся кольцо – тут церковь обложили хворостом и дровами, которые потом подожгли.

Колька подобрал около тропинки, уводившей в холмы, стрелы с ало-белым оперением и длинным, похожим на граненый гвоздь наконечником из серой стали. Молча показал ее Алесдейру, который кинул отсутствующий взгляд, кивнул и в свою очередь указал Кольке на множество следов подкованных сапог и две цепочки конских подков. Кольке сразу вспомнился конный рыцарь с оруженосцем и пешие лучники.