Операция «Первое свидание» - Джонс Аллан Фруин. Страница 2

Некоторые из рукописей, с которыми работает мама, я читала. В них полно разных слов типа «градация» и «флуктуация». Я даже не знаю, что значит это слово – «флуктуация», так что никогда в жизни не смогла бы сказать, правильно оно написано или нет.

У мамы есть еще одно занятие – она сочиняет стихи для поздравительных открыток. Ну, это-то я могу понять. Вот, например, она написала один стишок для свадебного поздравления:

Ну очень мило, правда? У мамы это здорово получается. Я бы тоже не возражала против такой работы – писать для людей веселые поздравления, чтобы они их посылали друг другу. Правда, мама говорит, не очень-то это легко – зарабатывать на жизнь такими стишками. Поэтому она еще занимается корректурой по договорам.

А папа мой работает дилером печатной продукции – другими словами, книги продает. Но это не значит, что он звонит вам в дверь, сует в щель ногу и пытается всучить энциклопедию в двадцати томах. Он имеет дело с книжными магазинами и работает обычно в Чикаго и окрестностях. Из-за этого вечерами его часто не бывает дома, потому что город, где мы живем, расположен не так уж близко от Чикаго. И если у него много работы, иногда бывает так, что мы не видим его по нескольку дней, и мне это совсем не нравится.

Во многом я похожа на отца. У него, когда он был маленьким, были кривые зубы, и у меня тоже кривые зубы, и из-за этого мне проходится носить брекеты. Почему мне так не везет? Вот когда Аманда улыбается, это выглядит, как если открыть крышку пианино, – зубы ровные, белые, один к одному. Блеск! Красота! У меня тоже блеск – но только потому, что полон рот железок.

Большинство людей вообще не верят, что мы с Амандой сестры. Она вся такая высокая, изящная, золотоволосая, а я – тощая, веснушчатая, с темными волосами, прямыми, как солома. Нет, Аманде я вовсе не завидую. То есть не очень завидую. Но было бы здорово узнать, как бы я себя чувствовала, если бы была на два года шесть месяцев, три дня и три часа старше Аманды, а не наоборот.

Тогда, может быть, я бы тоже вела себя с ней так же, как она со мной. Могла бы для разнообразия обращаться с ней, как с ребенком. Наверное, мне бы это понравилось. Но я бы, конечно, не стала так важничать и командовать, как Аманда. Во всяком случае, надеюсь, что не стала бы.

Однако ближе к делу. Как я уже сказала, Аманда заперла свою дверь, и это означало, что в ближайшее время я не смогу выяснить больше никаких подробностей о том, что сделала Джуди Мак-Уильямс.

Я вернулась в свою спальню. Бенджамин до сих пор так и не вылез из своего укрытия.

Я легла на пол и заглянула под кровать. Он сидел в дальнем углу. Я видела его вперившиеся в меня глаза. – Эй, трусишка, выходи! – позвала я его.

Потягиваясь, он вылез и потерся о мою голову, мурлыча, как тракторный двигатель, и щекоча мне шерстью нос.

Я чихнула.

– Посмотри, на что ты похож! – сказала я. – Весь в пыли. – Я взяла его на руки. – Тебя надо хорошенько почистить и причесать.

Бенджамин любит, когда я его расчесываю. У меня для этого есть специальный гребень с редкими зубьями. Я причесала ему спинку, потом он перевернулся и подставил мне животик, чтобы я и его причесала.

– Наша сестричка не в духе, – объясняла я ему. – И это как-то связано с Джуди Мак-Уильямс. Но Аманда не хочет мне говорить, что там стряслось. Знаешь, что я сделаю?

Тут он вытянул шею, чтобы я почесала ему под подбородком.

– А вот что, – продолжала я. – Завтра в школе я сама узнаю, что эта противная Джуди Мак-Уильямс натворила.

Я расчесала шерстку у Бенджамина за ушами.

– Что ты об этом думаешь?

По усилению громкости его урчания я заключила, что он со мной полностью согласен. Все-таки что ни говори, а Аманда моя сестра, даже если иногда она и доводит меня до белого каления. И если кто-то мою сестру огорчает, я просто обязана попробовать все уладить – если получится.

Глава II

Так вот в чем дело!

Мы с Амандой ходим в среднюю школу Фор-Корнерс, она от нас минутах в десяти езды на автобусе. Я учусь в шестом классе, а Аманда в восьмом, так что в течение дня мы не часто видимся.

В отличие от Аманды мне в школе нравится. Это потому, что я люблю узнавать новое. А Аманда считает, что она и так уже все знает. Думаю, ее учителя на этот счет другого мнения. Потому что отметки у нее так себе, и дома по этому поводу все время бывают неприятности.

В классе я сижу за одной партой с Синди Спигел, она моя самая лучшая подруга. Две другие мои самые лучшие подруги – Пиппа Кейн и Ферн Кипсэк – сидят сразу за нами.

Мы все делаем вместе – вчетвером. И мы всегда на большой перемене садимся в столовой за один столик.

Сегодня главную новость большой перемены мы услышали от Синди.

– Нашему дому грозит нашествие, – мрачно сообщила она.

Вообще-то Синди мрачностью не отличается. Она обычно жизнерадостная. И очень хорошенькая, хотя, в отличие от Аманды, не задирает по этому поводу нос. У нее волнистые от природы рыжеватые волосы, и она первая из нашей четверки проколола уши и надела сережки.

– Нашествие? – переспросила Пиппа. – Тараканы, что ли?

Пиппа, можно сказать, мозговой центр нашей компании. Но вот в чем она не сильна, так это в практических делах. Внешне она немного угловатая, у нее длинные черные волосы, которые она заплетает в косу.

– Нет, – сказала Синди. – Какие тараканы! Хуже – нашествие родственников. К нам приезжают дядя и тетя, – она опять окинула нас мрачным взглядом. – Тетя Руфь и дядя Тимоти. И с ними Люк. Этот Люк – такой зануда, – вздохнула она.

Я уже почти не помнила двоюродного брата Синди Люка. Я видела его всего один раз. Он приезжал два года назад, когда мама Синди пригласила всех своих родственников на День благодарения. Не сказать, чтобы он был из тех, про кого говорят «незабываемый человек». Единственное, что я про него помню, это что он не захотел играть ни в одну игру и весь вечер просидел, уткнувшись в телевизор и ни с кем не разговаривая. В то время ему было, наверное, лет двенадцать.

– Ну и что тут плохого? – удивилась Ферн. – Это же весело, когда приезжают гости. Мне нравится.

– Если бы у нас было достаточно места, тогда бы еще ничего, – сказала Синди. – Но мама решила, что тетя Руфь и дядя Тимоти будут спать в моей комнате. И я, стало быть, буду спать на диване внизу – целую неделю!

– А Люк где будет спать? – спросила Пиппа.

– Вместе с Денни и Бобом, – ответила Синди. – У всех будет спальня, кроме меня.

Денни и Боб это братья Синди, им по семь лет, и они близнецы.

– Может, тебе поменяться с Люком? – с усмешкой предложила Ферн.

Она девчонка с юмором, и с ней весело, но зато если где-то что-то выходит не так, можно не сомневаться – тут без Ферн не обошлось. Одевается она странно, но это из-за того, что родители ее бывшие хиппи. Сама Ферн говорит, что она просто не хочет быть как все. Меня это восхищает, но я все-таки не надела бы такие шмотки.

– Что? – возмущенно уставилась на Ферн Синди, будто ей только что предложили переселиться в свинарник. – Да я лучше в машине спать буду!

– На сколько они приедут? – спросила Ферн.

– Минимум на неделю, – ответила Синди.

– Не самое подходящее время для отпуска, – заметила Пиппа.

– Да нет, они приезжают не в отпуск, – сказала Синди. – Они продали свой дом в Лафайете и купили себе другой в Саут-Бенде. Это как-то связано с работой дяди Тимоти. Но пока заканчиваются формальности, они поживут у нас.

Лафайет – довольно большой город к юго-востоку от Фор-Корнерса, а Саут-Бенд – к северу, около озера Мичиган. Пожалуй, для них имело смысл остановиться на время в Фор-Корнерсе. Да, именно для них, но не для Синди.