Карусели над городом (С иллюстрациями) - Томин Юрий Геннадьевич. Страница 25

— Девочки понравились, — радостно сказал Феликс. — А вам они тоже понравились?

Тренер усмехнулся:

— Ты вот что: пойдешь в группу легкой атлетики. Посмотрим, как ты там будешь пузыри пускать.

Феликс вернулся к Борису.

— Ну, что он сказал?

— Сказал, что девочки…

— Помешался ты на девочках! Что он про тебя сказал?

— Сказал — пойдешь в группу легкой атлетики.

— Значит, простил, — обрадовался Борис. — Пойдем вместе, мне все равно где заниматься.

Надо сказать, что в спортивной жизни Кулеминска имелись свои особенности. Кулеминские руководители вовсе не считали, что их город должен выставить на Олимпиаду свою команду. В Кулеминске не было такого порядка, при котором все учителя физкультуры и все тренеры водят хороводы вокруг десятка способных, а остальные — пускай наживают горбы над учебниками. В Кулеминске старались помочь всем, кто хотел заниматься спортом. Это уменьшало количество чемпионов и рекордсменов. Но это увеличивало количество здоровых людей.

Конечно, в спортивный лагерь съезжались и чемпионы. Но были там и просто ребята, которые за лето научатся выше прыгать и бегать быстрей.

А заодно научатся правильно стоять (не сутулясь), правильно ходить (не шаркая ногами) и даже правильно дышать (грудью, а не животом).

Когда Борис и Феликс подошли к легкоатлетическому сектору, там уже собралась группа человек в тридцать. Знакомый тренер поставил их в строй; а сам отошел в сторону, где на траве сидели девочки в синих тренировочных костюмах из чистой шерсти.

— Володя, — сказал тренер своему помощнику, — ты тут разберись что к чему. Мы пойдем поработаем над стартом. Пошли, девочки.

Девочки поднялись и направились за тренером на беговую дорожку. Походка у них была ленивая и расслабленная; в руках они несли туфли, каких Феликс еще никогда не видел: на подошвах туфель росли зубы.

— Зовут меня Владимир Антонович, — сказал помощник, одетый в костюм еще более прекрасный, чем у девочек: по синим рукавам шла белая полоса. — Для начала подтяните животы и распрямите спины. Дегтярев, что ты стоишь, как будто кочергу проглотил?

Строй зашевелился. Дегтярев выпрямился, втянул до отказа живот и замер, изображая стопроцентное повиновение.

— Можешь дышать, — сказал Владимир Антонович. — И не паясничай. Никому не смешно, даже тебе самому.

При слове «дышать» Феликс шевельнулся.

— Это он — дурачок? — шепотом спросил он Бориса.

— Вроде того, — ответил Борис. — Ты с ним лучше не связывайся.

— Сейчас все разденутся, — сказал Владимир Антонович. — Пробежите два круга по стадиону. В легком темпе. Не старайтесь друг друга обгонять — это не соревнование, а разминка. У кого нет спортивной обуви, можно босиком. Разойдись!

Раздевшись, ребята выстроились на дорожке.

— Марш!

Феликс бежал первый раз в жизни. То, о чем он мечтал в подвале, свершилось: рядом с ним бежали такие, как он. Зачем все это делалось, Феликс не знал, но это было прекрасно. Бежать было так легко, что Феликс постепенно стал выходить вперед. Остальные уступать не хотели. Хоть и не соревнование, но они тоже прибавили. Однако Феликс без особых усилий скоро оказался впереди всех метров на пять. Феликс не знал, что такое соревнование. Но почему-то ему было приятно, что он бежит впереди всех. Великолепное чувство — чувство победы — охватило его. Но тут же это чувство столкнулось с более сильным.

На беговой дорожке, у линии старта, прохаживались девочки. Они посторонились, пропуская Феликса и остальных. Остальные убежали вперед, а Феликс остановился. Он не мог пробежать мимо этих девочек. Но было похоже, что девочки его не узнали. А если бы и узнали? Зачем им нужен этот худощавый парнишка в длинных, неспортивных трусах? Девочки в синих костюмах продолжали разминаться, не глядя на Феликса.

— Ну, что скажешь? — спросил тренер.

— А что нужно сказать? — спросил Феликс.

Девочки не смотрели на Феликса. Но они не были бы девочками, если бы даже не глядя не знали, что этот парнишка таращится на них, как на чудо. Девочки переглянулись и засмеялись. А опытный глаз тренера машинально отметил, что паренек дышит ровно и глубоко, хотя пробежал почти целый круг.

— Догоняй, догоняй, — сказал тренер.

Феликс побежал. Бежал он, с точки зрения тренера, безобразно: шаг укороченный, не размашистый; подбородок задран, грудь выпячена. Но догнал он всю группу еще в начале второго круга.

На втором круге Феликс опять собирался притормозить, но тренер был теперь начеку. Легким шлепком пониже спины он послал Феликса на финишную прямую, и тот прибежал впереди всех метров на двадцать.

Владимир Антонович про себя это отметил. Но вслух он сказал:

— Я же говорил — не устраивать гонки. Ты мне всю группу загонял.

Некоторые из ребят, в том числе и Борис, повалились на траву.

— Не лежать, не лежать! Прохаживайтесь! — крикнул Владимир Антонович. — Впредь будете знать, когда пробежка, а когда чемпионат мира.

Запыхавшийся Борис подошел к Феликсу.

— Бегаешь ты прилично, — сказал он. — Только бегай потише.

— А как это потише? Чтобы не слышно было?

— Помедленней. Особенно не выделяйся. Тебе нельзя.

— Не понимаю, — сказал Феликс. — Боря, ты все время мне говоришь: это можно, а это нельзя. Почему ты говоришь только мне? Почему ты не говоришь другим, таким же, как я.

В голосе Феликса не было ни малейшей обиды. Он просто интересовался — почему?

— Потому что я тебе вроде бы друг.

— А что такое «вродебыдруг»?

— Господи, — сказал Борис, — не «вродебыдруг», а просто друг, не приставай. Потом объясню.

— Все потом и потом… Ты говоришь «потом», а сам забываешь.

— Зато ты хорошо помнишь, — усмехнулся Борис.

Но Феликса сбить было не так-то просто.

— Я хорошо помню, — сказал он. — Разве это плохо — хорошо помнить?

Борис уже знал, что игра в вопросы-ответы могла продолжаться до вечера. Выручил на этот раз Владимир Антонович.

— Отдохнули? — сказал он. — Теперь давайте попрыгаем.

— Каким стилем? — осведомился Дегтярев, который в любой компании привык быть главным.

— А каким ты умеешь?

— Перекидным, — сказал Дегтярев, вычитавший это слово в газете «Советский спорт», которую выписывал отец.

— Прекрасно, — сказал Владимир Антонович. — Стиль вполне современный.

Планку на метровой высоте перепрыгнули все. Кроме Дегтярева. Поплевав зачем-то на руки, Дегтярев разбежался и прыгнул вперед головой.

Стиля хватило ровно на первую половину прыжка. Хоть это и невозможно, но Дегтярев умудрился остановиться над планкой в воздухе. Затем он обрушился на песок вместе с планкой.

— Попробуй без стиля, — посоветовал Владимир Антонович.

Но Дегтярев был парнем самолюбивым. Еще дважды он бодал головой воздух над планкой и дважды грохался на живот.

— Упорство — хорошее качество, — заметил Владимир Антонович. — Если это, конечно, упорство, а не упрямство.

— А у него упорство или упрямство? — спросил любознательный Феликс.

Владимир Антонович усмехнулся, но ничего не ответил. Он начал устанавливать планку повыше. Дегтярев придвинулся к Феликсу и негромким голосом человека, привыкшего повелевать, посоветовал:

— А ты, деревня, заткнись.

В голове Феликса автоматически возникли сразу два вопроса: почему он «деревня», а не Феликс, и что означает «заткнись». Но Борис уже прочно обосновался на его ноге. Феликс промолчал. Дегтярев отошел в сторону. Это вовсе не значило, что он простил.

На высоте сто двадцать осталось всего два человека. Это было естественно, потому что группу подобрали из новичков.

На высоте сто тридцать остался один Феликс. А дальше пошло: сто тридцать пять… сто сорок… сто сорок пять… сто пятьдесят.

Так и хочется написать, что Феликс взлетал в воздух, как птица. Но нет. Он перелетал планку в положении, которое можно назвать «положением сидя». Он поджимал колени к животу и нелепо размахивал руками. Он падал на песок то боком, то на колени. Но планка оставалась на месте.