В дебрях Кара-Бумбы - Дик Иосиф Иванович. Страница 9
Мы слышали, как он минуты две лазил по кустарнику, видели колеблющийся огонек и стояли растерянные и жалкие. Особенно мне было стыдно перед Зойкой.
А что мы с Лешкой могли поделать? Оружия у нас никакого, кругом темнота, место вокруг нами не изведано…
Наконец Владимир Сергеевич вернулся.
– Никого нет! - сказал он. - Ни черного и ни мохнатого. А этот крик - филин! Но, в общем, завтра нам надо подумать о своей безопасности. Значит, ты сам, своими глазами видел, как тут кто-то стоял? - обратился он к Лешке.
– Своими глазами…
– В общем, ладно… Наплевать и забыть! - сказал Владимир Сергеевич и дал команду укладывать продукты в шалаш.
На ужин мы сварили пшенную кашу и кофе. Настроение у нас немного улучшилось.
Владимир Сергеевич очень подробно рассказал нам о том, как он познакомился в Москве с нашими мамами и как вместе с ними ходил по магазинам.
– Да, а на обратной дороге я ехал и думал, - добавил Владимир Сергеевич. - Сколько нам тут придется прожить, мы не знаем. Но для того чтобы в шалаше была дисциплина, надо распределить обязанности. Юрка, значит, у нас будет заведующий по продовольственной части. Лешку я бросаю на должность истопника. А Зоя, так как у нее папа врач, она будет медиком. А себя я ставлю на пост начальника Кара-Бумбы. Какие будут соображения?
– Мы согласны, - ответил я.
– Значит, власть утверждена! - сказал Владимир Сергеевич. - Теперь я предлагаю установить дежурства. День дежуришь, два гуляешь, так?
– А что должен делать дежурный? - спросил Лешка.
– Вставать раньше всех, готовить еду, следить за чистотой. В этот день он является первым заместителем начальника Кара-Бумбы, и его приказы надо будет выполнять беспрекословно.
– Уж я тогда над Юрочкой поизмываюсь! - засмеялся Лешка. - Дайте мне только добраться до этих дежурств!
В общем, мы согласились с новым порядком нашей жизни и после ужина стали готовить постель ко сну.
Зойка очень боялась одна идти в деревню через лес, и Владимир Сергеевич приказал мне ее проводить.
– А может, нам с Лешкой вдвоем пойти? - с надеждой предложил я.
– Нет, - сказал Владимир Сергеевич, - Лешка будет здесь мне помогать.
Я взглянул на Зойку, представил себе путь до деревни и обратно к шалашу и, по-честному говоря, струхнул. Как же я один буду возвращаться назад? И вместе с тем мне очень хотелось проводить ее.
Когда мы с Зойкой выбрались из лесу на просеку, мы увидели над нашими головами темно-синее небо с миллионами звезд. На траве лежала холодная роса, но от пыльной проселочной дороги к нашим босым ногам шло тепло.
– Слушай, а ты в эту зиму никакого письма не получала? - тихо спросил я у Зойки.
– Нет, - ответила она. - А от кого?
– А ты не будешь сердиться?
– Нет.
Я отвернулся и сказал:
– От меня.
– А зачем ты мне писал? Ведь у меня есть телефон!
– Ну, телефон - это неинтересно. А твой дом номер шестнадцать?
– Восемнадцать.
– Значит, я ошибся. Жалко!
– Юр, - спросила Зойка, - а что там было, в письме?
– Ничего особенного. Просто я тебя приглашал на день рождения… Посмотри, а вон звезда падает. Видела?
– Видела.
– Говорят, когда падает звезда, надо задумать желание, и оно исполнится.
– А ты задумал?
– Задумал. А ты?
– Я не успела. А что ты задумал?
– Об этом нельзя говорить. Если скажешь - не исполнится.
– Ну, мне-то можно сказать?
– Вот тебе-то и нельзя!
– А почему?
– Нельзя, и все!
Это было очень интересно - разговаривать загадками и полунамеками…
Но тут же я в открытую признался, что всю зиму ходил на каток «Динамо» на Петровку и думал, что встречу там Зойку. Потом я однажды позвонил ей домой по телефону, а когда она подошла и спросила: «Кто говорит?» - я испугался и бросил трубку.
Вообще весь этот разговор и о письме и о катке я продумал еще давным-давно. Я решил: увижу Зойку, расскажу ей все.
Но вот сейчас я ей все рассказываю, а она идет и тихонько улыбается. Отчего? Пусть она старше меня почти натри года! Но я-то ведь рослый мальчишка, а она тоненькая, невысокая девочка, и можно думать, что мы ровесники. И то, что она уже проходила в школе какую-то там тригонометрию и анатомию человека, Это еще ничего… не значит. Я тоже буду их проходить. Но может быть, я Зойке кажусь совсем маленьким?
Я вкладывал в свои слова особый смысл. Но Зойка словно не замечала этого. Она только пообещала:
– А знаешь, в эту зиму я тоже могу ходить на каток «Динамо».
До настоящей зимы еще было месяцев пять.
Мы постояли с Зойкой около дома и пошептались. Она сказала, что Нарик и Гарик все время ее зовут по вечерам танцевать к ним на веранду, а ей не хочется туда ходить. Эти ребята какие-то лбы: книжек не читают, ничем не интересуются. Когда они узнали от Зойки, что мы в лесу построили шалаш, то сказали, что этот шалаш они сожгут. А почему? Неизвестно.
– Да вы их не бойтесь, - добавила Зойка. - Они только хорохорятся. А пугнуть их как следует, они мигом разбегутся. Я их уже изучила. Они даже за меня как-то раз в совхозе заступиться не смогли, когда там один хулиган потащил меня за руку с ним танцевать.
Зойка влезла к себе в дом через окно. В доме уже все спали. Мы пожали друг другу руки, и я пошел в шалаш.
Но - дудки! - в шалаш я не попал. Я забрался на старый сеновал за деревней и проспал там до зари.
Возвращаться одному в шалаш через лес мне было страшно.