В дебрях Кара-Бумбы - Дик Иосиф Иванович. Страница 7
– А в-четвертых, - сказал Владимир Сергеевич, - мы благодарим вас за приглашение и, как ни жалко, отказываемся.
– Ну, Владимир Сергеевич, - сказала Зойка, - вы еще не знаете моего папу. Он всегда очень любит гостей!
– Папы - они всегда любят, - улыбнулся Владимир Сергеевич. - А вот мамы, насколько я понимаю, не очень. Да еще на даче. Если гость понятливый, он всегда должен ехать на дачу со своими продуктами.
– Нет, я, честное слово, вас не понимаю, Владимир Сергеевич! - чуть ли не с обидой сказала Зойка. - Я же вас серьезно приглашаю.
– Ладно, Зоенька, не сердитесь, - ответил Владимир Сергеевич, - мы придем, придем… но со временем. Только не сегодня. Ну, как-то мне, например, неудобно. Входит неизвестный человек и говорит: «Здравствуйте, дайте поесть!» А этот человек уже давным-давно самостоятельная личность, с пятнадцати лет зарплату получает.
– Ну и что?
– А вот то: пускай ваша дача будет для нас как спасательный круг для тонущего! Мы ухватимся за нее в самый нужный момент. А пока-то мы ведь еще не тонем? И вообще я люблю как можно меньше тревожить людей своей персоной. Короче, давайте думать, где нам достать эти… белки.
– А мы можем стащить новую курицу! Подозвать ее к себе: «Цыпа! Цыпа!» - а потом как трахнуть ей палкой по загривку - и вот обед! - сказал Лешка.
– А-а… понятно, - усмехнулся Владимир Сергеевич. Это тебя что, на уроке естествознания научили, куда бить курицу?
– Нет, я своим умом дошел…
– Вот и видно, что ты человек высокой проходимости. Только на этом далеко не уедешь.
– Уж и пошутить нельзя! - наконец сдался Лешка, почувствовав, что Владимир Сергеевич ведет серьезный разговор.
– М-да… вопрос родился сложный, - в раздумье сказал Владимир Сергеевич, а потом вдруг весело и лукаво посмотрел на нас. - Слушайте, а кто из вас может раздирать мясо руками и пить кровь из убитых буйволиц?
Этот вопрос застал всех врасплох. Мне, например, лично не приходилось в Москве заниматься таким делом. За Зойку и за Лешку я тоже ручался.
– Я готов пить кровь, - вдруг как-то тихо, сказал Лешка. - Но на какие деньги мы будем покупать этих… как их… буйволиц, и вообще, где они водятся?
– Вот то-то и оно - где они водятся? - воскликнул Владимир Сергеевич. - Мы с вами живем в дебрях Кара-Бумбы, а буйволиц тут нет.
– Это еще что за такая Кара-Бумба? - удивленно спросил я.
– Ну, я так окрестил наш дремучий лес, - сказал Владимир Сергеевич.
– Вот этот, где мы сейчас сидим?
– Да.
– Хорошенькая Кара-Бумба! - засмеялся Лешка. - Кара-Бумба - это, должно быть, где-нибудь у черта на куличках, в Средней Азии, а тут Ока, пароходы, электрички…
– А для романтики можно и Кара-Бумбой назвать, сказала Зойка. - У тебя в школе спросят: «Ты где был летом?» А ты ответишь: «В лесу!» И не звучит. А когда скажешь: «В дебрях Кара-Бумбы!» - «О-о! - скажут ребята, и все начнут спрашивать: - Это что, пустыня или горы?» А на самом деле это под Москвой! Вот и весело! Только жалко, что здесь нет буйволиц!
– А корова не подойдет? - спросил я у Владимира Сергеевича.
– Да кто тебе позволит раздирать корову руками? - сказал Лешка. - Тут вмиг по шее накостыляют.
– Тише, тише, друзья! К чему весь этот шум? Я пришел к выводу: раз в дебрях Кара-Бумбы мы не можем найти буйволиц, так, значит, я сейчас отправлюсь в… Москву. Встречусь с вашими мамами и, если хотите, попрошу у них разрешения на ваше дальнейшее житье-бытье в шалаше.
Такого вывода никто не ожидал, и мы с Лешкой минуты две, пораженные, молчали. Потом я восхищенно сказал:
– Вот красота!
– Теперь дальше: мне сегодня очень нужно быть в нашем управлении. Там, может быть, уже готовы анализы. Кстати, я жду телеграммы из Красноярска. Вы останетесь здесь, в лесу, и будете охранять наше готическое сооружение, а я - три часа в Москву, три обратно. Это шесть часов. Плюс часа два на заход к вашим мамам. Да потом мне надо купить продукты. Это будет восемь часов. Следовательно, к шести-семи я вернусь назад.
– Нет, это уж дудки! - вскочил на ноги Лешка. - Я тоже еду, и к бабушке эти… Кара-Тумбы.
– Не Кара-Тумбы, а Кара-Бумба, - вежливо поправил его Владимир Сергеевич и обратился ко мне: - А твое мнение?
Я посмотрел на Зойку. Она сидела в уголке притихшая, с настороженным взглядом, направленным на Владимира Сергеевича. Над ее головой, на еловых иголках, висели серебряные капли. Я знал: стоит Лешке показаться в Москве, в этот лес он больше никогда не вернется, значит, и меня одного тоже не отпустят. И следовательно, до будущего лета я больше не увижу Зойку.
В Москве я стеснялся звонить ей по телефону. Мне, правда, много раз хотелось заехать в ее школу на велосипеде, но ее школа была очень далеко от нашего дома, а мама мне разрешала кататься только в пределах наших переулков. И я никуда не ездил.
– Ну и трус же ты какой, Алешка! - вдруг сердито сказала Зойка. - Если б я жила в вашем дворе, я бы всем девочкам рассказала, какой ты человек.
– Рассказывай на здоровье! И кому хочешь! А на самом деле я не трус, а разумный человек. И все девчонки меня поймут. А в щелчки вы с Юркой и в Москве сможете сыграть.
– Очень нужен ты девчонкам, чтобы они тебя понимали!
Владимир Сергеевич зорко посмотрел на нас и сказал:
– Время для прений истекло. Все ясно, Юрка, вот тебе карандаш и бумага, пиши маме записку, а ты, Лешка, можешь ехать со мной.
– И ты поедешь? - спросил я Лешку.
– Конечно, поеду, - ответил он.
– Такой стал, да?
– Такой…
– Ну ладно, езжай, езжай к мамочке! Мы еще когда-нибудь поговорим на эту тему!
Я написал на бумажке:
«Ма! Я живу очень хорошо у Зои на даче. Ты не беспокойся. Нашему Владимиру Сергеевичу, который тебе принесет записку, дай каких-нибудь продуктов и немножко денег. Целую тебя крепко.»
– А ты, Лешка, - сказала Зойка, - можешь поцеловаться с любым фонарным столбом. Мы разрешаем.
– Кто это «мы»? - спросил Лешка.
– Я, например, и Юра.
– Ха-ха! Тили-тили-тесто - жених и невеста!
Эти слова для меня были очень обидными, и по ним я понял, что Лешка идет на разрыв со мной: дескать, бог с ним, с этим Юркой! Проживу без него. А уж напоследок насолю! И мне также хотелось сказать Лешке что-то очень обидное. Ведь не я же первый начал эту ссору!