Обреченный рыцарь - Лещенко Владимир. Страница 4
Ага?ага, точно! Вон и хвост сзади волочится. И золотой крест?анх на мощных дынях?грудях подпрыгивает в такт заунывной музыке.
Гавейн сотворил знак, отгоняющий мороки. Крокодилиха исчезла.
Надо же. Сам бог Себек в своей женской ипостаси привиделся. С чего бы? Это из?за неприятных воспоминаний о превращенном в осла поэте да о Египте или местное вино?брага в голову бросилось? Надо бы сходить на воздух проветриться.
Скосил глаза на Перси и встретился с его взглядом, в котором читался легкий испуг. Что, ужель и ему рептилия помстилась?
Нет, косит голубыми буркалами куда?то в сторону, мол, обрати внимание. Чего он там любопытного надыбал?
Ну, крестьяне и крестьяне. Закусывают тем, на что денег хватило, ведя неспешную беседу.
Крепыш поневоле прислушался.
– А цо, то правда, цо наш пан скоро тутай бенде?
«Какое жуткое наречие!» – содрогнулся Гавейн.
Он и сам на классической латыни шпарить не мастак, не в пример своему ученому соратнику, но такое небрежение правилами и акцентуацией коробило даже его.
– Бей меня Перкунас своими молниями! – забожился мужик. – Як пана бога кохам!
– Як то он млоденчика крулевича кинет едного? – всполошился его собеседник. – А ну как тен здрайца Мерлин знов прийде?
«И батюшкино имя на свой лад переиначили! – вяло возмутился крепыш, дергая себя за козлиную бородку. – А здрайца вроде как предатель?»
– Наш пан Будря тему Мерлину так дав под дулу, цо ен пташкой улетел с Геба! – грохнул кружкой о столешницу мужик. – Бенде знать, як збродню робить!
«Збродня? Это что?то типа заговора? Чудной язык!»
– Так, наш ясный пан Будря певный богатырь! – подхватило несколько голосов за холопским столом. – Не то, цо пан Мудря с Козлиных Кучек!
– Куда там паршивому Мудре до нашего зацного и моцного пана Будри!
– Сто лят!! – проревели пять или шесть глоток разом, дружно сдвинув кружки с пивом (вино?то мужикам не по карману, пусть и такое паршивое).
– Сто лят!!! – громыхнуло по трактиру.
Пришлось и бывшим рыцарям Круга Стоячих Камней сделать вид, что пьют за главного телохранителя и дядьку цезаря Птолемея Юлия Кара.
«Вот, вот!» – торжествовал Гавейн. Не он ли нутром чувствовал опасность. Пора и отсюда уносить ноги, пока не столкнулись нос к носу со старым знакомцем.
– Выйдем? – предложил блондинчику.
Тот с готовностью полез из?за стола.
На улице было по?осеннему прохладно. В этих местах вообще чаще бывает холодно, чем жарко. Север, Гиперборея, однако.
– Чтой?то муторно мне, – похлопал себя по широкой груди здоровяк. – Не иначе отравился.
Задышал глубоко и громко, будто тюлень.
– Да и меня ведет, – подхватил Перси. – Хоть я почти не пил эту бурду… Мерещится дрянь всякая…
– И тебе? – удивился козлобородый. – Елы?палы, а я думал, что только меня на крокодильчиков пробило!
Красавчик застыл столбом.
– Крокодильчики? – хмыкнул. – Надо же…
И тоже присоединился к дыхательным упражнениям приятеля. Тюленя из парня не получилось, но молодой жеребчик вышел вполне сносно.
Пофыркали так чуток, пока Гавейна не пробило.
– Так это что ж, и ты крокодилу видел?
– С анхом и в гофрированном переднике? – уточнил юноша. – С париком и короной на голове?
– Ага, – подтвердил здоровяк. – Тудыть твою мать!
Оба, не сговариваясь, посмотрели на трактирную дверь. Возвращаться назад расхотелось. Но в комнатенке на втором этаже, которую они сняли позавчера, остался их нехитрый скарб, бросать который не годилось. Опять же таки лишние улики для тех, кто идет по их следу.
– Забираем манатки и сматываемся! – порешил Гавейн.
В иной раз неженка?блондин принялся бы ныть, не желая мчаться сломя голову куда попало и притом на ночь глядя, но сейчас ерепениться не стал.
Бочком, бочком пробрались воины через зал, шмыгнули вверх по лестнице, заскочили в свою каморку, побросали на скорую руку вещи в мешки и подались назад.
Уже осилив половину ступенек вниз, вдруг услышали какой?то жуткий рев, сотрясший здание трактира. И вслед за ним наступила звенящая тишина, ударившая по ушам не хуже предшествовавшего ей воя.
Гавейн с Парсифалем недолго думая обратились тылом к залу, чтоб ретироваться в комнату, а оттуда через окно на улицу. И с ужасом почувствовали, что деревянные ступени под их ногами проваливаются.
– Хонсу Милостивец! – клацнул зубами Перси, падая вниз.
– Елы?палы! – Камнем полетел следом за красавчиком великан.
Хорошо хоть сходни некрутые были.
Но приложились рыцари мягкими местами о каменный пол препочтенно.
Кряхтя, поднялись на ноги и оцепенели.
Зал питейного заведения напоминал дворец царицы Кассиопеи после посещения его Персеем, решившим похвастаться перед честным народом эллинским новым трофеем – головой Медузы Горгоны.
То тут, то там стояли застывшими статуями еще пять минут тому назад шумно и весело угощавшиеся здесь мужики и дворяне.
Однако ж видно было, что это не каменные изваяния, а вполне живые люди. Потому как дико вращались их выпученные глаза – единственный орган у всех этих бедолаг, сохранивший способность двигаться.
А посреди зала, упершись ногами?обрубками в камень и скрестив руки?грабли на груди, стояла, почти доставая головой до притолоки, ОНА.
КРОКОДИЛА.
С золотым анхом – символом жизни на жирной груди (только по ней и было ясно, что это чудище именно самка, а не самец), в белоснежном складчатом переднике, в черном парике из толстых шнуров, расчесанном на три пряди – две по плечам, а третья на спине. Ну и в короне из двух страусовых перьев, обрамляющих серебряный диск.
Стояла, глумливо ухмылялась и облизывалась, озирая хитрыми глазками поле уже наполовину выигранной ЕЮ битвы.
«Вот тебе и метаморфозы!» – пронеслось в голове Гавейна.
И тут глаза чудовища остановились на нем.
Здоровяк ощутил сильный толчок в грудь, но устоял на ногах. Помогла стеночка, к которой рыцарь прижался спиной.
Монстр явно удивился тому, что какая?то букашка воспротивилась его воле. Руки?грабли распахнулись в стороны. Анх бурно заколыхался на чудовищном бюсте.
– У?У?УЙ!! – рявкнуло чудовище. – И?Е?Е?Х!!
– И чего б ото я орал? – хладнокровно пожал плечами крепыш, хотя на самом деле он едва не оглох. – Перси, ты не знаешь, чего от нас хочет почтенная домина?
– Если того, чего я думаю, – слабым голосом отвечал стоящий на четвереньках блондинчик, – то пусть не обессудит. Она явно не в моем вкусе.
«Зато мы в ее», – невесело пошутил про себя Гавейн.
– Слышите, достойнейшая, – молвил он вслух. – Мы немного не по этой части. Со зверушками любовью не занимаемся. Даже с такими очаровательными, как вы. Вам бы в Элладу съездить. Или в Колхиду, скажем. Там это случается…
Крокодилиха затопала, забарабанила себя в грудь лапами. Даже анх погнулся, поцарапав серо?зеленую кожу так, что из ранки полилась изумрудная жидкость.
– И таких игр мы не любим, – встрял Парсифаль. – Нам бы без крови и ушибов…
– У?У?У?У?Й?Е?Е!!! – взорвалась тварь и, схватив подвернувшийся под лапу стол, ринулась в атаку.
А рыцари тоже не стали стоять столбами, уподобляясь соседям справа, слева и сзади. Ибо в отличие от них вполне могли двигаться.
С не менее дикими криками, выхватив мечи, они кинулись врассыпную, не давая крокодиле сбить их с ног.
Животина завертела головой, соображая, на кого из дерзких броситься в первую очередь. Ее глаза полыхали алыми зарницами, что вообще?то было чудно для такого зверя, будь он и в самом деле обитателем водного мира.
Перси не стал дожидаться, пока острый лом пробьет его грудь. Хотелось еще пожить, ведь столько еще не сделано. Поэтому он внезапно метнулся прямо под ноги страшилища, одновременно толкая его в тяжело дышащее пузо. Крокодила не удержалась на ногах и грохнулась навзничь. Блондин еле успел отскочить – гигантские когти правой нижней лапы прошли в нескольких дюймах от его лица, которым юноша по праву гордился.